В 1977 году фрагмент документального произведения, сильно искаженный цензурой, вышел в журнале «Новый мир». И только в 1984 году «Лениздат» выпустил с многочисленными цензурными исправлениями и сокращениями труд Адамовича и Гранина. После 1994 года «Блокадная книга» в Петербурге не переиздавалась.
Современное издание начинается «Историей создания «Блокадной книги», а завершается главой — «Ленинградское дело» — о послевоенной расправе над городом. На презентации книги издатели показали фрагменты верстки журнала «Новый мир» с главами из «Блокадной книги», изуродованными цензурой. Представили редкие блокадные фотографии из Государственного музея истории Петербурга (ЦГАЛИ СПб) и личного архива Даниила Гранина.
Прямая речь
Даниил Гранин, писатель, почетный гражданин Петербурга:
— История «Блокадной книги» — тяжелая и драматическая. Она встретила отчаянное сопротивление, прежде всего в Ленинграде. В этом городе не было ни одной рецензии на нее. Встретила она сопротивление и в Москве, которая чрезвычайно ревниво восприняла историю нашей блокады, потому что сама была опозорена событиями 16 октября 1941 года. Действительно, несравнимо: что пережил и как героически держался Ленинград — и как панически, жалко, трусливо вела себя чиновничья Москва (15 октября Комитет обороны СССР принял решение об эвакуации Москвы. 16 октября началась эвакуация из Москвы в Куйбышев, Саратов и другие города управлений Генштаба, военных академий, наркоматов, иностранных посольств, других учреждений. К середине октября из Москвы эвакуировались почти 2 млн жителей, среди населения распространилась паника. — Д. Г.). Косыгин мне рассказывал, как он оставался в Кремле в эти октябрьские дни. Там никого не было. Телефоны звонили во всех кабинетах. Он бегал по кабинетам и брал трубки, чтобы хоть как-то показать, что в Кремле кто-то есть. А министры и чиновники поспешно выезжали из Москвы…
Представьте себе, Вторая мировая война не имеет в своей истории ни одного города из сотен европейских, который бы не пустил к себе немцев. В России был Севастополь, был Сталинград. Но это были военные заслуги. Ленинград — это народная заслуга. В течение 900 дней стойкость людей содействовала армии на всех фронтах и в тылу по всей стране. Тем не менее коммунисты считали, что «Блокадная книга» — о ненужных муках, о лишних страданиях, которые пережили люди. Это, с точки зрения власти, как бы снижает героическую заслугу города, не пустившего к себе нацистов.
Это была не только победа питерского духа, это было и огромное удивление немцев. Фашисты знали о людоедстве, о голодных смертях… Враги не сомневались: город обречен, должен погибнуть. Почему город не сдается? Для них это было необъяснимо.
Когда мы разговаривали с блокадниками, я тоже спрашивал прямо: почему вы выжили? Почему город сумел выстоять? Мы добрались до этого. Ленинград выстоял, потому что это был город интеллигенции. Я сужу не по профессиям, я говорю о духе интеллигентности. Пища духа во многом заменяла ленинградцам физическую пищу. Не случайно люди спасали библиотеки, книги, памятники, берегли коллекции редких семян в Ботаническом институте, слушали Шостаковича, праздновали юбилей Низами в Эрмитаже…
Нынешний человек лишен того сочувствия, которое было у блокадника. Даже кружка кипятка, которую он делил с умирающим или подобранным на улице человеком, и то спасала иногда. Мы вывели для себя интереснейшее правило: те, кто спасал других, чаще выживали, чем те, кто просто лежал, потеряв надежду на жизнь.
Блокада показала, что может человек, какие запредельные ресурсы духа он имеет.
Василий Кичеджи, вице-губернатор Петербурга:
— Это книга-память, книга-история. Дорого то, что о трагических днях обороны Ленинграда в дневниках и письмах рассказ ведут простые люди, которые в сложнейших условиях боролись за жизнь. Сегодня их судьба выросла до высот эпической трагедии. «Блокадная книга» дает людям уроки великого сочувствия, не менее важные, чем уроки мужества. Я поручу комитету по образованию внести «Блокадную книгу» на обсуждение в старших классах петербургских школ, поскольку это произведение нужно молодежи как страшное напоминание об ужасах фашизма.
