Егор Сергеев (имя изменено по просьбе мамы) болен лейкозом. Когда ему пришло время идти в 1-й класс, родители поднакопили денег и отдали его в частную школу. Ему там нравилось, но частная школа оказалась родителям не по карману, и, когда в Морозовской больнице предложили направить мальчика в школу-интернат № 32, родители согласились.
Московская реабилитационно-образовательная школа-интернат № 32 создана 10 лет назад для детей с заболеваниями крови, в том числе онкологическими. Привыкал Егор нелегко: он продолжает принимать химиопрепараты, он просто маленький мальчик, которому в 1-м классе трудно менять школу — особенно на пятидневку. Но в школе 32-й — физиотерапия, врачи, психологи; маленькие классы и щадящий режим — и в прошлом учебном году первоклассник Егор в школе прижился.
Все школы для детей-инвалидов переживают революционные события: в течение последних лет их передавали из ведения департамента образования в департамент труда и соцзащиты населения (ДТСЗН). Но это 32-я пережила. Проблемы начались в феврале 2015 года, когда ДТСЗН без объяснения причин не продлил контракт с прежним директором школы Татьяной Шабановой и назначил директором Светлану Перепелкину.
Светлана Иосифовна Перепелкина за последние 5 лет успела поруководить двумя школами: 1967-й и 2051-й. В обеих ее работу сопровождали скандалы, отзвуки которых до сих пор можно найти на родительских интернет-форумах. Если отбросить эмоциональные оценки, видно, что и родители, и учителя жалуются в основном на конфликтный стиль общения директора и увольнение недовольных.
Результат года работы Светланы Иосифовны Перепелкиной в школе № 32: ушли или были уволены около 40 сотрудников — учителя, врачи, воспитатели, психологи, а число учеников сократилось с 214 до 178. Закрыты социальные проекты, в том числе Центр духовно-нравственного воспитания и развития и Городская школа для родителей детей с онкологическими и гематологическими заболеваниями. Родители бомбят департамент жалобами. И корреспонденту «Новой» сотрудники жаловались на грубость директора: публично унижает и оскорбляет, предъявляет противоречивые требования, не понимает специфики работы школы.
«Я никогда не видела в нашей школе столько слез, — говорит психолог Марина Луганская. — Учителя ходят по школе с красными глазами, после разговора с директором бегут к психологу, чтобы прийти в чувство. А ведь у нас все дети и родители прошли тяжелый стресс. Многие были на грани жизни и смерти. Учителя, чтобы им помогать, должны сами быть в форме».
Именно психолог, по словам мамы Егора, помогала мальчику, когда ему было трудно. Но она уволилась из-за атмосферы в школе. «Новые сотрудники психологической службы с ситуацией не справились. Егор не хотел идти в школу, начал убегать и прятаться», — рассказывает его мама. Через месяц после начала учебного года Егора пришлось забрать. Найти новую школу для второклассника с лейкозом нелегко. В новом классе — не 9 человек, а больше 30. Ему трудно справляться и с болезнью, и с учебой, и с новой обстановкой.
В феврале на родительском собрании родители девятиклассников просили нового психолога разобраться в трудной ситуации в классе. Это была уже повторная просьба: еще в ноябре обращались к психологу с просьбой о срочной помощи. Психолог Ирина Никулина ответила (видеозапись собрания есть в редакции): «Вы можете по своему ребенку получить консультацию по результатам диагностики. В марте планируются консультации с родителями». Это вместо срочной психологической помощи подростку с онкологическим заболеванием.
Для сравнения — отрывок из рассказа Марины Луганской о своей работе: «Утром я смотрю, как они завтракают: кто-то ест нормально, кто-то вяло сидит над тарелкой, для меня это тоже важно: я уже сейчас могу увидеть, кто как спал, какой у них аппетит, как они себя чувствуют, к кому из них надо днем подойти…»
Переписка родителей и сотрудников школы № 32 с учредителем (ДТСЗН) — разговор слепого с глухим. Социальный педагог Максим Шумский жалуется на публичные оскорбления со стороны директора и запрет набирать второй класс первоклассников и 10-й класс — департамент отвечает: по результатам проведенного в школе анкетирования директору «рекомендовано усилить взаимодействие с педагогическим коллективом и родительской общественностью». Родители жалуются на увольнение квалифицированных сотрудников — департамент отвечает, что С. Перепелкина «была назначена на должность… приказом департамента от 06.03.2015 № 330к, имеет высшее педагогическое образование, аттестована по должности «Руководитель». Родители жалуются на сокращение ставок — департамент объясняет: «Сокращение ставок, занятых физическими лицами, по инициативе работодателя не производилось» (в распоряжении редакции есть копия уведомления о сокращении ставки педагога-психолога, подписанного С. И. Перепелкиной в нарушение трудового законодательства — через неделю после того, как психолог ушла в отпуск).
Родительский актив опасается, что департамент решил превратить школу в реабилитационный центр краткосрочного пребывания — как в санатории, на 21 день или месяц (как нам стало известно, такие планы в департаменте обсуждались). Но многим детям, которые учатся в школе, реабилитация нужна пожизненно. Департамент труда и соцзащиты ответил на запрос «Новой газеты»: «В настоящее время введение ограничения срока пребывания до 21 дня не планируется».
В ноябре 2015 года ситуация в школе обострилась: родителям учеников, не имеющих московской регистрации, администрация предложила забрать детей из школы; а 109 ученикам (это больше половины) предъявила требование подтвердить заключение ПМПК. Заключение психолого-медико-педагогической комиссии действительно в течение года, и организацией прохождения комиссии прежде занималась школа. Договориться родителям с администрацией школы не удавалось, пока в дело не вмешались ДТСЗН и Московская городская ассоциация родителей детей-инвалидов (МГАРДИ). Именно тогда «Новая газета» обратилась в ДСЗН с запросом о ситуации в школе № 32; среди прочего из департамента успокоили: «Все дети, обучающиеся в настоящее время в учреждении, получили путевки департамента и продолжат обучение до конца учебного года».
Но до сих пор есть нерешенные проблемы. 28 октября 2015 года администрация школы заключила с семьями учеников новые договоры, датированные 1 сентября, действительные до 1 марта 2016 года. Сегодня срок договора уже истек, юридических оснований держать детей (в том числе учеников выпускного, 9-го класса) до конца учебного года вообще нет. Но выставлять тяжелобольного выпускника из школы за 3 месяца до ее окончания — немыслимо. Еще в декабре представители ДТСЗН в присутствии представителей общественных организаций во всеуслышание обещали родителям (и письменно — «Новой газете»), что «договоры с родителями будут продлены». Пока не продлены, но и положенного по договору предупреждения за 2 недели о прекращении действия договора семьи тоже не получили. Считаются ли дети учениками 32-й школы или нет?
По-прежнему не ясно, будет ли на следующий год набран 10-й класс. Врач функциональной диагностики уволен, ночных врачей в школе нет — только медсестры. При этом в интернате ночуют дети, получающие химиотерапию, медсестра может не справиться, а «скорая» не успеть. Чья это ответственность?
Обстановка в школе остается напряженной. Пока взрослые решают взрослые проблемы — детям приходится нелегко: уровень травматизма повысился, между школьниками происходят драки (а для некоторых детей — например, с гемофилией — любая травма опасна); недавно старшеклассница пыталась резать себе вены…
Школу лихорадит уже год, а здесь учатся тяжелобольные дети. До прошлого года это было для детей место, где им помогают набраться сил, чтобы продолжать жить. И родителям, среди которых много одиноких матерей, она давала возможность нормально жить и работать, зная, что ребенок в заботливых руках. Директор Светлана Перепелкина отказалась комментировать ситуацию, переадресовала нас к учредителю — в департамент. И мы повторно обратились в департамент. Заместитель руководителя департамента Н.Ю. Комарова ответила: «Вопрос о деятельности Государственного бюджетного общеобразовательного учреждения реабилитационная школа-интернат № 32 находится на контроле департамента».
А мама Егора Сергеева рассказывает: «Я бросила работу, занимаюсь только Егором. От программы он отстал, класс догонять ему трудно. Вернулись суицидальные мысли. Нам очень тяжело».
Конечно, за переменами, сотрясающими школу № 32, стоят серьезные экономические соображения, а за назначением нового директора — соображения кадровые. Но на другой чаше весов — второклассник Егор с лейкозом и суицидальными мыслями, и его мама, вынужденная оставить работу. И еще 178 учеников школы и их родители. Такова цена вопроса.
