«ООН признала Москву лучшим городом мира», радовались на прошлой неделе заголовки медиа. Действительно, ООН-Хабитат опубликовало драфт рейтинга «Развития глобальных городов» (окончательная версия будет 31 марта), и Москва заняла там лидирующие позиции.
Всего рассматривалось 29 крупнейших мировых мегаполисов — глобальных городов, «представляющих разные регионы и культуры, обладающих региональным и глобальным влиянием». Москву сравнивали не с априори более лояльными горожанину, скажем, небольшими скандинавскими столицами, а с подобными — схожим по размеру и амбициям мегагородами.
Это важный нюанс; но новость все равно хорошая. В общем зачете Москва оказалась третьей после Сингапура и Торонто. Но по развитию инфраструктуры (жилищное строительство, социальная инфраструктура, IT-технологии, городская мобильность) и качеству жизни (здоровье, образование, безопасность, досуг) столица России заняла первые места.
Интересно, что развитие города происходит не «благодаря» государству, действия которого приводят скорее к оттоку инвестиций и человеческого капитала. Но также это и не развитие «вопреки»: и бюджет, и планирование, и политическая организация города вписаны в общеполитическую авторитарную конфигурацию Российской Федерации.
Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
Да, именно в Москве на выборах мэра Алексей Навальный занял второе место. Но это было давно — а сейчас он в тюрьме, пока его сторонники в бегах и в списках экстремистов. Политнаука знает, что эффективных автократий почти не бывает. При этом все исключения, которые нам известны, — Сингапур, Кувейт, Оман, Бахрейн — напоминают города-государства, полисы, а население каждого не превышает 10 млн.
Значит ли это, что городом, в отличие от государства, можно управлять авторитарно — и эффективно?
Возможно — как и корпорацией. Если руководство всерьез настроено на создание современного, открытого социально-экономического порядка и понимает важность отказа от ручного управления в пользу строительства институтов. Нанять талантливых людей, дать им денег, обеспечить среду и не мешать (а в обмен просить лишь не лезть в «политику») — план вполне рабочий.
Но рано или поздно даже такой социальный контракт будет нарушен. Во-первых, власть имеет обыкновение усиливаться. И если государство не идет по пути либерализации, то считайте минуты, пока из авторитарного оно не решит стать тоталитарным.
Во-вторых, даже у самых благонамеренных автократий есть лимиты развития. И бурный рост, и стагнация после роста — все требует реформ, и пакет реформ всегда включает в себя реформы политические. Человеческое достоинство — категория, которую трудно квантифицировать, но игнорировать еще труднее.
Ричард Флорида — один из главных урбанистов сегодня — убежден, что глобальные города вступили в фазу кризиса. Будущее наступает неравномерно — и мегаполисы в его авангарде. Отдельная космополитическая городская цивилизация уже сформировалась:
Москва меньше похожа на остальную Россию, чем на Нью-Йорк или Токио, а Токио — меньше на Японию, чем на Шанхай, и т.д.
Из одного мегаполиса проще попасть в другой, на другом полушарии, чем в небольшой городок в пределах собственной страны. Мегагорода притягивают в себя ресурсы, диверсифицируются, образуют всемирную, надгосударственную сеть.
Но средоточие ресурсов приводит к обострению неравенства, атомизации, загрязнениям, падению уровня жизни при избытке (часто ненужных) услуг. Развитие средств связи позволяет бежать из городов, а власть, скапливающаяся в мегаполисах, превращает их в естественных оппонентов государства. Не понимая, что с этим делать, центральная власть начинает гасить мегаполисы — порой неосознанно. Политрепрессии, направленные на решение совсем иных задач, бьют по перспективам Москвы как глобального культурно-экономического узла.
Урбанист Ричард Флорида
Выход Флорида видит в политической плоскости. Городские институты управления должны получить больше политической власти. Они нуждаются не только в экономических и социальных реформах. Они нуждаются в субъектности.
Этот процесс уже идет. Не случайно уже много лет развивается «дипломатия городов»: когда городские советы и администрации ведут прямые переговоры, заключают соглашения, перенимают опыт у других городов мира почти без посредничества своих МИДов.
Независимость, нацеленность на «креативный класс» (а значит, экономическую открытость и правовую систему), простота контроля демократических процедур, внимание на конкретные нужды людей, а не на мифическую геополитику, отсутствие армий — все это делает города более привлекательной системой организации общества.
Может, это мечты — и зачатки глобальной городской культуры будут раздавлены госмашинами, как Китай недавно закатал Гонконг. Но может, историческое значение национальных государств и состояло в том, чтобы из них вылупились более адекватные XXI веку формы человеческого общежития. Разделение на локальные сообщества и глобальные мегаполисы уже случилось. Отрицать его — отрицать уже даже не будущее, а настоящее.
