Фото: Дмитрий Ягодкин / ТАСС
Через несколько дней у нас в России выборы. Что может быть скучнее! Говорят, что нашему человеку вообще выбирать вредно. От изобилия могут глаза разбежаться, и голова заболит. Когда в конце 80-х еще в Союзе проходили первые почти настоящие выборы, моя покойная бабушка, не отрываясь (как и все почти), смотрела те горяченные дискуссии по телевизору. А потом и говорит: «Пусть уже скажут, за кого голосовать». Я ей объяснял, что вот ты сама и решай, теперь выбор есть, наконец кандидатов много. «Это понятно — но пусть точно скажут, за кого!»
Сейчас и говорить не нужно — все и без того знают, что существует «основной кандидат», который и выиграет. Он идет на пятый срок, который формально будет первым, а фактически уже шестым — таковы особенности нашей электоральной математики. Которая позволяет в нужный момент хоть умножать на ноль, хоть делить, неизменно получая сумму, заранее напечатанную в конце учебника. Все очевидно настолько, что даже не все пять парламентских партий выставили кандидатов. «Справедливая Россия» до такой степени оппозиционна, что призвала голосовать за «основного кандидата» еще до того, как он решил «самовыдвинуться». Коммунисты извлекли из колхозных закромов Николая Харитонова, о существовании которого забыли даже члены КПРФ. ЛДПР сделала ставку на покойника, то есть на Владимира Вольфовича, позиционируя кандидата Слуцкого, как воплощение почившего вождя.
А есть еще кандидат Даванков, чьи цвета и шрифты в предвыборной кампании почему-то слишком напоминают аналогичные атрибуты кампании покойного Алексея Навального в 2018 году. Даванков вообще пытается быть всем сразу. И патриотом, и пацифистом, и представителем политической молодежи, и кем только не. При этом никаких импровизаций вроде Дунцовой или Надеждина не допустили еще на стадии отбора — выбор выбором, но перебор тоже ни к чему.
Я иной раз думаю: а почему власть не рискует провести реально, без дураков, настоящие выборы. Без админресурса, мобилизации бюджетников и бюрократии национальных регионов, без электронного «голосования» и фраз «вы еще молоды — у вас все впереди»? Положа руку на сердце, и в этом случае результат вряд ли поменялся бы. Наверное, 80% «основной» кандидат не набрал бы, но и до второго тура дошло бы вряд ли. Чем плохо выиграть, набрав процентов 55, а скорее даже 66?
Все дело в психологии власти. Ей нужно не просто одобрение большинства. Ей нужно отсутствие меньшинства. Именно поэтому авторитарные режимы так любят получать на «выборах» по 100%. Потому что даже 1% против означает, что где-то тут бродит по стране несколько тысяч или даже миллионов, которые тебя не хотят.
А авторитарная власть хочет максимальной любви. Даже если любовь будет принудительной, а проявления обожания постановочными. Чем-то напоминает договорные матчи в футболе: и вы, и мы знаем, что обманываем публику, но слишком сладостно выглядит результат, чтобы мучить себя сомнениями.
Главное правило власти в отношении народа — «народу доверять нельзя». Я вот считаю, что настоящие свободные выборы в нашей стране были — даже дважды. В 1993-м победил Жириновский, в 1995-м коммунисты, а Юрий Карякин произнес знаменитые слова — «Россия, ты одурела». Да нет, Россия тогда не одурела. Просто вовсе не обязательно, что, имея возможность выбирать из кого и чего угодно, люди выберут самое прекрасное и светлое. Поэтому, уже начиная с выборов Ельцина на второй срок, граждан решили взять под локоток и ненавязчиво (тогда еще да, не очень навязчиво) проводить в нужном направлении: «Голосуй или проиграешь». Не проиграли. Выбрали Ельцина, а уж он потом выбрал нам Путина. Которого мы четверть века продолжаем выбирать то ли на первый, то ли на пятый, то ли на шестой срок.
И задаемся вопросом: ну, а теперь-то как поступить? Идти или остаться дома? Надругаться над бюллетенем, явиться на участки в воскресенье в полдень, выбрать из четверых кандидатов того, кто вызывает меньше неприязни, — как быть? Политики или квазиполитики, публицисты, технологи пытаются сделать вид, что какая-то выигрышная стратегия существует. А победой можно считать, например, второе место Даванкова. Или если Путин получит не 80%, а 77%. Хотя все эти проценты и места останутся только в Википедии — если ее не заблокируют. Иметь значение будет лишь итоговый результат, который очевиден всем, кто не сошел с ума или не пудрит публике мозги.
Это не значит, что надо сесть на диван и начинать плакать в первый день трехдневного голосования, и лить слезы до 21.00 последнего дня волеизъявления. Просто в наше время правильная стратегия описывается очень просто:
поступайте так, как вам велит сердце, совесть, душа или иной центр принятия решений в вашем организме. Как те люди, которые шли ставить подписи за Надеждина. Они же не за него подписывались, а за себя. Выражая символическим действием свою позицию.
Или как те люди, которые полторы недели каждый день едут на Борисовское кладбище — потому что считают, что обязательно должны туда поехать, хотя мертвого не воскресишь.
В отсутствие демократии в стране и процедуры перестают быть демократическими, превращаясь в ритуально-декоративные. А в этом случае власть если как-то и поменяется, то точно не через выборы президента, депутатов и кого угодно еще. Во всяком случае, в нашей истории со времен Новгородской республики этот механизм не очень-то работал. Власть меняли то штурмом Зимнего, то заговором членов ЦК. Как вариант — побеждала молодость, как в случае с Горбачевым. Но и это был, по сути, дворцовый переворот, инициатор которого сам не подозревал, какую кашу заваривает.
И пока очевидно, что смена власти в России, которая однажды все равно произойдет в силу естественных физиологических причин, должна произойти точно по пути, который пролегает мимо избирательной урны. И не известен никому — даже «основному кандидату».
