Фото: Алексей Душутин / «Новая газета»
…Мы, конечно, ко всему уже привычны, и ничем нас вроде бы не удивишь. Сейчас затопило Оренбуржье, но ведь и год назад, и два мы видели то же самое. Приморье, Иркутская область… А впереди уже Курган, Тюмень. Везде очень быстро обнаруживается воровство, дамбы из дерьма и палок — да кому я рассказываю…
Но чтобы губернатора ножом резали — такого давненько не было, 15 лет уже. Да и вообще в нашей лихой новейшей истории нападения на чиновников такого уровня — из ряда вон.
Конечно, каждый случай уникален, и по одному происшествию делать глобальные выводы всегда рискованно. В конце концов, в любые времена в каждом обществе находились сумасшедшие или маньяки — тот же Брейвик в Норвегии. Везде может случиться все что угодно. Другое дело, что окружающая социальная среда может противостоять насилию, а может к нему подталкивать. И чем сильнее она подталкивает, тем выше вероятность, что кто-то возьмется за нож.
Христианской добротой и человеколюбием мы никогда особо пропитаны и не были. Даром, что ли, «Слово пацана» стало хитом. Потому что сериал буквально основан на реальных событиях чудесной советской жизни, по которой наши граждане ностальгически льют слезы ручьями. Но в последние месяцы мы сделали, конечно, большой рывок на ниве расчеловечивания.
Если искать символическую точку отсчета, то это кувалда «Вагнера». Помните же показательную расправу над человеком, которого бойцы Пригожина считали предателем и которому на камеру разбили голову кувалдой? Говорят, что видео могло быть постановочным. Но эффект был точно настоящим. Сигнал дошел до мозгов граждан. И граждане поняли, что так делать можно. Так даже нужно делать, если справедливость велит. По законам военного времени! Военного времени и военного пространства, которое куда глубже прифронтовой полосы.
После теракта в «Крокусе» были еще более показательные кадры. С отрезанием ушей, подсоединением к гениталиям электричества и просто избиением, в результате чего подозреваемых в совершении теракта доставили в суд в полуживом состоянии.
Мне не особенно жалко этих людей — да и кому их жалко, кроме близких родственников и «коллег» по террору? Вопрос в другом. Если не жалко, если перед тобой враг — значит, ты не связан никакими условностями?
Как написал мне в телеграме подписчик: «А если в этот момент бойцы спасали вашего ребенка?» Бойцы не спасли детей в «Крокусе», но спасали ребенка за 400 км в брянском лесу, получается…
А до того было прекрасное в своей откровенности интервью Владимира Путина Такеру Карлсону, в котором он назвал Вадима Красикова, который убил в Германии чеченского полевого командира, патриотом: «…нашелся патриот, который ликвидировал его в одной из европейских столиц. По своей ли воле он это сделал или нет — это уже другой вопрос». И здесь снова речь не об отношении к убитому Хангошвили, а к способу установления справедливости, когда формальности правосудия отбрасывают, чтобы не тратить время на ерунду.
Но это примеры частные. А есть большое и общее. С началом СВО сперва люди Пригожина, а потом уже и государственные структуры стали набирать на фронт уголовников. Опять-таки, мало кто этим людям симпатизирует. На то и расчет был во многом. Не зря сам Пригожин говорил: хотите, чтобы ваш сын или муж воевал, или пусть зэки воюют? И конечно, обыватель был за второй вариант. Муж или сын сидит дома, а за Родину сражаются какие-то чужие люди, которых, даже если их убьют, жалко не будет. Но государство с этими зэками заключило договор. Кровь в обмен на амнистию. И получилось, что осужденные за страшные преступления на много лет лагерей брали в руки автомат, отправлялись на фронт, воевали — и через полгода возвращались! Суровое наказание за преступление исчезало, человек оказывался на свободе — и не просто на свободе, но уже в ином социальном статусе. Вчера он был изгоем, а сегодня он уже герой. А если даже и не герой, то совершенно точно не злодей. Он искупил.
Это запустило такие процессы, последствия которых нам (не дай бог) еще предстоит оценить.
Если прежде строгость наказания хоть кого-то могла остановить от совершения преступления, то теперь это уже неважно. С тяжкими статьями даже выше шанс отправиться воевать, получив свободу.
Насилие на гражданке перестает быть таким уж табу. Взамен ты получишь возможность совершать насилие во благо страны. И сколько уже примеров, когда люди не могли вырваться из этого круга! Возвращались после боев и снова совершали преступления — иной раз страшные. Насильники — и даже каннибалы — получали шанс искупить вину.
Но есть еще их жертвы. Которые теперь могут усомниться, что злодеев ждет наказание. Что вместо долгой и трудной отсидки эти люди не окажутся снова среди них через год-полтора. Не решатся ли тогда потерпевшие на самосуд, не веря в государственное правосудие? И снова будут говорить о «справедливости»!
И вот мы видим Александра Быданова, который напал с ножом на губернатора Андрея Чибиса. И Быданов, доставленный в суд на кровати, просит прощения. Говорит, что как-то спонтанно все вышло. Срок Быданову светит серьезный. Но губернатор, слава богу, жив и идет на поправку. Так может, у Быданова тоже есть шанс искупить вину перед обществом, взяв в руки оружие и отправившись в Донбасс? Чтобы не тратить деньги налогоплательщиков, которые пойдут на его тюремное содержание, а принести пользу в окопе, где каждый штык на счету?
