• «Лгунья» Юлии Трофимовой («Страна Саша», продюсер Катерина Михайлова)

По мотивам романа израильской писательницы Айелет Гундар-Гошен, ставшего бестселлером. Отчасти потому, что написан по мотивам реальных событий. О девушке, обвинившей эстрадную экс-звезду Авишая Милнера в попытке изнасилования. Выяснилось, что показания ее безосновательны. Но машина паблика, СМИ была уже запущена.

Семнадцатилетняя Ева (Елизавета Тищенко) подрабатывает, продает в кафе мороженое. На мороженое смотрят, на нее — нет. Вниманием девушка, строго говоря, совершенно обделена. В жизни ее — ничего интересного. Чувствует себя Золушкой на чужом балу. Комплексует из-за веснушек, непривлекательности. Напоминает о себе знакомому юноше, а он ее не помнит или не хочет помнить. И тут является тот самый певец в дурном настроении, который что-то требует-хамит-обзывает. Она — в слезы и бежать. Он — за ней. Тут — толпа. Так и возникает легенда, что Ева — жертва. Разумеется, насилия.

Первый же разговор со следовательницей — мужененавистницей Мариной (гротескная роль Марьяны Спивак) — острохарактерный, многое объясняющий в психологической подкладке подобных историй: «Что-то было?.. Именно то?.. Я тебя услышала… Молодец. Ты храбрая». Ей и ответы не нужны. У нее в голове протокол готов. И приговор. Тем более кто не знает, что все знаменитости — извращенцы. А все мужчины — «сво».

Так и начинает катиться этот снежный ком. Слухи превращаются в обложки журналов, шоу на телевидении. Ева — из обычной стала особенной. Из некрасивой — принцессой, которой бутик дарит платье. Местной Жанной Д’Арк, не побоявшейся признаться, объявить открыто об общественно значимой проблеме — попытке насилия. Она так вживается в роль, что уже сама начинает верить. А еще у нее появляется друг-рыцарь Лев Лавров, который тоже немного привирает, что спасал ее… от насильника. И только дедушка на портрете (наш коллега критик и актер Петр Черняев, к сожалению, не дожил до премьеры) недоволен и называет врунью вруньей.

«Лгунья» тем не менее — не социальная драма, а меланхолическая комедия. Временами в желании угодить зрителю чрезмерно педалируют юмор. Но смеяться, когда прокурорша обещает невинному артисту десять лет, а следовательница Марина желает крови каждого мужчины, в котором видит насильника, сегодня как-то не очень хочется.

Но фильм и задумывался давно. Зато романтическая линия юных героев Евы и ее «спасателя» в духе «Лакричной пиццы» органична, нежна, сыграна легко и без фальши. И эти отношения становятся главным противоядием от лжи, из которой никак не может выбраться Ева.

Елизавета Ищенко в главной роли — снайперский выбор. В ее милой тишайшей героине — скрытая энергия, черти в тихом омуте, спрятанная красота и индивидуальность в обманчивой и непривлекательной серости, а еще — подростковый бунт «хорошей девочки». Прекрасен Дмитрий Куличков в роли папаши, без отрыва от футбола по телику готовящий из сына воина спецназа, выбивающий из него, так сказать, «тряпку» при помощи отжиманий и пробежек.

Любопытно, что во время съемок фильма проходили судебные заседания по делу Кевина Спейси, голливудской звезды, обвиненной в непристойном поведении по девяти пунктам. Индустрия спешно его «отменила», однако суд и присяжные признали его невиновным.

«Семь черных бумаг» Анатолия Колиева

«Семь черных бумаг» — военная драма, вдохновленная поэтическим рассказом южноосетинского писателя Михаила Булкаты и личной семейной историей режиссера-дебютанта Анатолия Колиева.

Высокогорное кино из Северной Осетии.

1942-й. В селе, спрятавшемся в горах рядом с бурной рекой Саукаба, не осталось мужчин. Только женщины и дети, которые со страхом ждут вестей с фронта. Мальчишка-почтальон поднимается в село с тяжелой ношей в черной кирзовой сумке — очередной похоронкой. Значит, снова плач и крик женщин подхватит горное эхо. Гонцов с дурными известиями в старину умерщвляли. Но товарищи почтальона, братья Бечыр и Дзамбол, придумывают выход. Можно спрятать «черные бумаги» до конца войны в небольшой пещере одноглазых великанов. Они там и корову от «органов» прячут. Так они пытаются обмануть горе. А потом время все по местам расставит.

Всех достанет, обнаружит среди оставшихся женщин контрреволюционную гидру.

Неустойчивая горка из камней в одном из первых кадров — олицетворение зыбкой стойкости жизни во время смертоубийственной войны. Тучи лежат на подушках снежных гор. Война тоже висит тучей над полуголодными буднями, война и в глазах матери героев. Про фашистских захватчиков говорят из репродуктора.

Много живописных, декоративных видов гор, сельской жизни. Много легенд и поверий взлохмаченного дедушки Кудзи о храбром и слишком гордом народе — нартах.

Но при всех огрехах и некоторой нарочитости и картинности в дебютном фильме Колиева есть и искренность, и спрятанная красота, и философия неубиваемой войной жизни, как в горькой поэзии Булкаты. Связь с фольклором и мифологией. Например, с мифом о Сизифе, обманувшем смерть и заковавшем в цепи Танатоса. Или с рвущей струны музыкой фандыра — плачем того, кто не умеет плакать (по легенде, струны фандыра — вены убитых детей). Или с «Сатурном (Кроносом), пожирающим своего сына» Франсиско Гойи, репродукцию которого мы увидим, считывая очевидную метафору: Сатурн, пожирающий детей, — сама война. И только мать пытается уберечь своих сыновей от ненасытного Кроноса. А мальчишки прячут треугольники смерти в скалах, совершая неочевидный моральный выбор. Еще здесь есть молитва за мир во всем мире. Но она прозвучит в праздник. И услышат ее не все.

• На экраны фильм выйдет 9 мая.