УБЕДИЛСЯ, ЧТО ВЫБОРЫ — ЭТО НЕ ТОЛЬКО ГОЛОСА, НО И УШИ, КОТОРЫЕ ВСЕГДА ТОРЧАТ

— Геннадий Николаевич, очевидно, что результаты второго тура выборов губернатора Московской области оказались не такими, как ожидали.

— В первую очередь я бы хотел поблагодарить всех избирателей, которые за меня проголосовали, а это более миллиона человек. Но, конечно, я не ожидал, что сегодня можно выборы так «делать». С трудом верится в естественность процесса, когда в первом туре разница между мной и Громовым была 7 процентов, а за новогодние праздники соотношение так резко изменилось.

— Что, на ваш взгляд, стало основной причиной подобных метаморфоз?

— С одной стороны, конечно, поработали грязные технологии. Ко мне тоже приходили люди, которые предлагали за «чисто символические деньги» использовать черный пиар, но я категорически отказался, считая, что выборы должны быть делом честным. Закон четко прописывает, что можно, а что нельзя. Мы строили свою кампанию, опираясь строго на закон. Но оказалось, что наша страна сегодня не готова все делать по закону.

— Конкуренты не столь же законопослушны?

— Сторона соперников активно использовала клевету. Громов все время говорил о своей чести, что он не очерняет соперников, но, чтобы перепугать избирателей, заявил, что в штабе Селезнева находится Волошин. Злонамеренная клевета. На концерте, который 7 января транслировался по ТВЦ, Лужков сказал, что Селезнев продал «Правду», явно рассчитывая взбаламутить ветеранов. «Правда» — это не сигареты и не печенье, которые можно просто так продать. Развал в «Правде» начался уже после моего ухода, но все приписали мне. Мы готовим отдельное исковое заявление к программе Леонида Млечина на том же ТВЦ, где активно муссировалась тема «Правды». «Московский комсомолец» вылил на меня ушаты грязи.

— Вы считаете, что именно нечестная игра со стороны соперников привела к результату второго тура?

— Потоки клеветы, лившиеся всю последнюю неделю, конечно, подействовали на какую-то часть избирателей, но были и конкретные нарушения закона о выборах. В день голосования один из телеканалов несколько раз выдавал в эфир призыв «Все на выборы». Мы выяснили, что облизбирком этой рекламы не оплачивал, кто платил — загадка. Подобная неоплаченная избиркомом агитация в день голосования есть прямое нарушение закона. Еще одно нарушение — в неоправданном запрете облизбиркома на досрочное голосование. В первом туре 5% избирателей голосовали досрочно, во втором этого права их лишили. А в итоговом протоколе облизбиркома нашлись 30 человек, которые почему-то проголосовали досрочно. Но наиболее возмутительные факты зафиксировали наши наблюдатели. Мы собрали первичные протоколы почти на всех избирательных участках, и, когда начали сверять их с протоколами территориальных избиркомов, обнаружилось множество «чудес». Проверив на сегодня 2705 из 3255 первичных протоколов, мы уже нашли расхождения, меняющие соотношение голосов наполовину. Если на сегодня облизбирком заявил, что Громов победил с разницей в 2,09%, то после этой проверки разница сократилась уже до 1,1%.

— Вы утверждаете, что данные, приходящие с избирательных участков, по пути наверх претерпевали изменения?

— Зафиксированы факты, когда представители участковой комиссии уезжали в территориальную избирательную комиссию (ТИК) для технической проверки правильности составления протокола, увозили документ с одними цифрами, потом возвращали «для исправления ошибок», но меняли не запятые и буквы, а цифры. Контрольные цифры делались в ТИКах. На избирательном участке № 2399 в Реутове официально был зафиксирован вброс бюллетеней неустановленного образца, в связи с чем ТИК признал голосование на этом участке недействительным. Мы изложили суть подобных нарушений в обращении в облизбирком, но там поторопились объявить Громова губернатором, хотя по закону итоги выборов не могут быть объявлены, пока не рассмотрена жалоба проигравшей стороны. Несмотря на просьбу представителя ЦИКа включить в повестку дня вопрос о рассмотрении жалобы, глава облизбиркома Валентина Смирнова отказалась это сделать. Честно признаться, я думал, что на этом настоит и сам Громов, дабы не чувствовать себя потом в губернаторском кресле неуверенно, но, видимо, его на это не хватило.

— Если все странности, происходившие в первом туре губернаторских выборов, против которых, кстати, выступал и сам Громов, объясняли тем, что местные власти старались дотянуть действующего на тот момент губернатора Тяжлова хотя бы до второго тура, то в чем причины подобных перекосов на этот раз?

— В тотальном влиянии Лужкова на Подмосковье. Глав местных администраций предупреждали, что если по их району не выиграет Громов, то весной их ждут проблемы с посевной. Весенние сельхозработы авансирует Москва, делающая заказ на продовольствие. Не проголосуете как надо — кредита не будет. Собирали и «оборонку», напрямую говорили, что в случае поражения Громова не получат муниципального заказа от Москвы. При Тяжлове Лужков работал в области, как в своем огороде, и для Юрия Михайловича было принципиальным не потерять Подмосковье. Не случайно народ говорит, что «деньги из Подмосковья — в Москву, а грязь из Москвы — в Подмосковье». Неравный обмен. Меня смущает и этическая сторона вопроса. Кумовство в России всегда осуждалось. При Петре за это били розгами, в СССР была статья УК за кумовство. В нынешней России статьи не предусмотрено, и сегодня столицей и областью будут править два кума: они и не скрывают, что Лужков — крестный отец дочки Громова. Разрушена кремлевская «семья», создана новая — московская. Но, кстати, в последний день они пытались приписать Громову и поддержку Кремля. В день выборов появился сфабрикованный плакат, где Громов стоит рядом с Путиным. Так сторона противника пыталась показать, что не только Лужков, но и Путин поддерживает Громова, но этот плакат был фотомонтажом.

— Если в случае Громова поддержка и. о. президента оказалась сфабрикованной, то в вашем случае все видели и слышали, как Путин желал вам победы. Его пожелания пошли вам в плюс или в минус?

— Публичная поддержка Путина говорила прежде всего о том, что он и правительство готовы работать с таким губернатором. Я, может быть, был слишком надоедлив, но многие проблемы Подмосковья, не будучи губернатором, уже решал с правительством. Тот же вопрос наукоградов, по поводу которого я был вынужден обращаться к Путину, — без федерального правительства сквозь эту чащобу было не пробраться. Кроме того, соперники разыгрывали карту моей оппозиционности, заявляя, что я ни с кем не смогу работать, ни с Москвой, ни с Кремлем. Нужно было это опровергнуть.

— Но факт публичной поддержки Путиным одного из блоков был расценен всеми остальными, в том числе и вами, весьма негативно. Не вызвало одобрение и позавчерашнее намерение Владимира Владимировича пролоббировать женщину из «Единства» на спикерство…

— Я, честно говоря, Путина не просил, чтобы он что-то говорил публично. Мы вышли к телекамерам после его встречи с лидерами фракций, и он совершенно неожиданно от имени всех пожелал мне успеха.

— Как получилось, что вас, представителя Компартии, на этих выборах так прочно связали с Кремлем и ваши соперники использовали это в качестве козыря?

— Это тот самый «черный пиар», о котором мы говорили вначале. Надо было связать мое имя с нарицательными фигурами, вызывающими негативную реакцию у людей. Пытались приписать меня и к Березовскому, и к Волошину, еще пару дней — и приписали бы к Чубайсу. Я уже в шутку говорил, что не удивлюсь, если услышу, что Борис Ельцин — мое доверенное лицо. Вспомните, как они раскручивали историю с получением мной ордена! Или заявили, что Волошин проводит совещание по избранию Селезнева губернатором. На основании чего? Президентская администрация, уже не Ельцина, а Путина, зная, что были большие нарекания по ходу первого тура выборов, собрала в областной администрации совещание по организации выборов. Я узнал об этом совещании от Громова, но все было подано как работа Волошина на Селезнева.

— Геннадий Николаевич, вы же опытный политик, и когда шли на борьбу за пост губернатора такой области, должны были понимать, что против вас будут действовать не только дозволенными методами. Вы не были к этому готовы?

— Честно говоря, не был. Думал, что достаточно прямых открытых встреч с избирателями, а я в течение месяца исколесил 20 тысяч километров по Подмосковью, отвечая на любые, самые неприятные вопросы.. Но лишний раз убедился, что политика делается не в белых перчатках, но я для себя знаю одно — можно действовать только по закону.

— Будете подавать в суд?

— Да, позавчера отдали документы в областную избирательную комиссию, вчера подали иск в областной суд. Если они не посчитают эти нарушения несерьезными, то что же считать тогда серьезным? ЦИК пока вежливо называет это «нарушениями», но ЦИК — не суд, и суд должен назвать подобные нарушения преступлением. Я знаю, что такое судебное разбирательство, и знаю, что оно может длиться и полгода, и год. Но хочу хотя бы на примере одной области доказать, что закон должен быть соблюден. Если мы сегодня вправе проверить протоколы комиссий всех уровней и доказать фальсификацию, то почему не было ни одного случая признания выборов недействительными? Зачем тогда вся эта игра в демократию?

— Если суд признает вашу правоту, что тогда?

— В таком случае должны быть назначены повторные выборы. Тем более что Громов заявил, что если он почувствует дискомфорт, то подаст в отставку... Посмотрим.

— В прошлой Думе ваши отношения с Громовым как складывались?

— Никак. В Думе он редко появлялся.

— Приходилось слышать мнение, что Селезнев проиграл уже тогда, когда отказался баллотироваться в Думу по одномандатному округу в Петербурге, когда там же решил выдвигаться Степашин.

— Да не испугался я Степашина. Просто в то же самое время ко мне приходили многие руководители Подмосковья, жаловались, что больше не могут работать под Тяжловым, нахлебались за 9 лет, и я принял решение баллотироваться в губернаторы Московской области. Без меня Тяжлов бы уже снова сидел в губернаторском кресле. Мой приход в эту избирательную кампанию все карты перепутал.

— Сейчас вы снова спутали карты на выборах спикера Думы. Как вы расцениваете свои шансы на повторное избрание?

— Неплохие шансы. Это только кажется, что это должность с большими властными полномочиями. Нет, это скорее полномочия дипломата, переговорщика, человека, который во имя достижения цели готов идти на компромиссы и уметь убеждать. Для этого нужен опыт, который мною приобретен. И ни одна думская фракция не может бросить камень в мою сторону.