ФСБ будет контролировать врагов демократии. Или народа?
З
а прошедший месяц СМИ, особенно в Интернете, не раз писали о возросшей активности спецслужб. Причем в сфере, которую, по трезвому размышлению, иначе как политическим сыском не назовешь. Вариантов нет. Большинство угроз в сфере безопасности, легших в документальное обоснование при создании Управления программ содействия, куда вошел возглавляемый Здановичем ЦОС, притянуто за уши. Работа в СМИ не может быть задачей цивилизованных спецслужб. Исключение составляет лишь борьба с пропагандой сепаратизма и терроризма. Опасливые разговоры об агентурной работе в партиях и редакциях, создании методов идентификации авторов статей, прослушивании телефонов и контроле электронной почты непродуктивны. Съем и анализ информации с любых носителей, равно как и агентурная работа, есть стандартный инструментарий всех спецслужб мира. Главный вопрос стоит совсем иначе и до сих пор не поставлен гласно и открыто. На решение каких задач направлен этот инструментарий? В каком направлении развивается наше разведывательное сообщество? Бесконечные реорганизации под очередного «хозяина» Лубянки утопили вопрос о целях ее существования. 9 лет кадровую суету пытались выдать за реформу.
Мировая практика свидетельствует, что политическим сыском спецслужбы занимаются только в странах с тоталитарным режимом, чаще всего именно в слабых, развивающихся обществах, правители которых и не помышляют о движении к демократии. В странах же, с которых действительно стоит брать пример (не будем изобретать велосипед), они ни под каким видом не работают в сфере политики. Их отношения с прессой раз и навсегда определены законом, рассматривающим несколько специфических случаев. В США и Европе приоритетные направления — борьба с наркомафией и «беловоротничковой» преступностью. Даже не контрразведка. Под эти задачи формируется и внутренний бюджет спецслужб.
У нас же, похоже, на первые места выходят другие интересы. В стране нет ни парламентского, ни реального прокурорского надзора за работой спецслужб. Путин стал первым руководителем ФСБ, который от ее эпизодического использования для борьбы с политическими противниками власти перешел к широкому внедрению многочисленных элементов политического сыска. И в первую очередь в прессе. Это еще не политическая полиция, но тенденция мрачная. Мы ничего не знаем о его планах, но на работе в ФСБ он скорее склонился к опыту наших азиатских соседей по СНГ, чем к европейским политическим стандартам. Результат налицо. Аналитические службы работают на конкретных политиков, а не на общество. Прослушиваются телефоны людей, никаким боком не включенных в разработки (скажем, Доренко). Подразделения экономической контрразведки, которые могут без согласования с начальством выйти на темные аферы сильных мира сего, ликвидированы. Теперь очевидно, что снятие Ковалева не было пустым капризом Березовского. Денег у Путина не было. Только не предусмотренной законом работой подчиненных в интересах власти он мог заработать себе политическую перспективу. Перевод дюжины доверенных чекистов Путина из Питера в политический сыск центрального аппарата ФСБ завершает картину.
Каков стимул к работе нынешних чекистов? Зарплата невысокая, нередко приходится «крышевать» или подрабатывать на стороне просто для прокорма семьи. Идеология и доктрина невнятные. Но есть серьезная опасность. Это азарт сыска и иллюзия погруженности в тайны небожителей у обитателей Лубянки. То, что можно назвать «чекистским комплексом». Журналисты и оппозиция (настоящая, а не КПРФ) беззащитны. Это не оргпреступность или терроризм. Если операм понравится эта легкая добыча, они войдут во вкус. Тем паче что их работа освящена внутренними распоряжениями Патрушева с благословения будущего президента.
Страсть к простым решениям — беда еще советская. Проще столковаться с коммунистами в Думе, чем нудно работать со своенравными правыми. Проще поставить оппозицию в обществе под чекистский контроль (а пресса — это всегда оппозиция), чем делать это общество гражданским. Это всего два примера из нашей жизни под началом и.о. президента. Серьезный мужчина. «Сугубая серьезность часто оборачивается маской посредственности», как сказал Вольтер. Очень хотелось бы ошибиться.
