Исторический монстр чем, главным образом, интересен? Полагаю, главным образом, своими реинкарнациями. Пока не отшибло память окончательно, люди повсеместно с любопытством и трепетом (кто как) будут вглядываться и вчитываться в хроники времен Калигулы, Ивана Грозного, Робеспьера, Сталина, Гитлера, а также в мистерии с их участием. И любопытство, и трепет носят и долго еще будут носить совсем не отвлеченный, а очень даже прикладной характер.
В Белых Столбах, как известно, кроме популярного сумасшедшего дома, расположено еще одно знаменитое учреждение — Госфильмофонд России, сотрудники которого, впрочем, тоже не лишены изрядной доли благородного безумия (свойственного всем музейщикам). Каждую зиму там проходит одна из самых элитарных кинотусовок в стране — фестиваль архивного кино. Критики и киноведы пять дней напролет смотрят музейные ленты и делают разнообразные социо-культурно-исторические выводы. В этом году среди прочего нам показали подборку рекламных роликов о предвыборной борьбе в Германии в 20—30-е годы. Немые, но красноречивые агитки входили составной частью в тематический блок под названием «Технология выбора».
В суете фестивального пиара кто-то умный заменил множественное число политической кампании единственным числом, более уместным в области предпочтений совести. Эти полчаса под знаком свастики, под вороньим крылом косой челки, шестнадцать предвыборных дней парившей в небе над Германией, дорогого стоили. Странно, если б в эти минуты кого-то не посетила очевидная мысль: выборы в ситуации агрессивно творимого мифа — никакой не праздник, пропади пропадом все их бутерброды. Выборы в такой ситуации — это драма, тяжкий жребий, потому что это — Выбор.
Как они ликовали, все эти фрау в кудряшках, пухлые киндеры с букетиками фиалок, плечистые югенды с голыми коленками и повязками на рукавах, когда он спускался к ним с неба, словно доброе божество, их милый фюрер, их надежда и опора в мире враждебного хаоса... Отважный Адольф, он облетел всю страну, чтобы увидеть их всех — в Гамбурге, Бремене, Ганновере, Бонне, Дюссельдорфе, Штутгарте, Мюнхене, Лейпциге, Дрездене, Берлине.
Две недели и два дня фюрер совершал облет своего электората — в 1932 году, когда на самолетах летали только специальные люди — авиаторы. А политики не рисковали. Адольф же Гитлер, доблестный фюрер доблестных национал-социалистов, новой силы Германии, ее будущего — Адольф Гитлер рискнул. И победил. Вот что значит сильный пиар.
Политические технологии конструируют настоящее. Политтехнологи живут и работают в рамках текущего курса марки и доллара. Будущее не в их компетенции. Через девять лет счастливые югенды с обмороженными ногами полегли в оврагах под Москвой. А через тринадцать фрау выли на пепелищах, где русские солдаты особо не церемонились ни с ними, ни с киндерами, потому что из каждого киндера вырастет немец.
Как из каждого маленького Шамиля и Магомеда — чечен.
Если Чечня будет участвовать в президентских выборах, за кого ей голосовать?
Судя по немецким агиткам, выборы рейхсканцлера в 32-м году были безальтернативными. Германия выбрала себе историю до выборов. Ролик называется эпически — «Полет Гитлера над Германией». Как полет валькирий. Между прочим, это все сказки насчет того, что Ленин любил Бетховена. Верные люди в Горках сказали мне, кто был любимым композитором Ильича. Конечно же Вагнер.
Другая предвыборная агитка (1939) зовется «Один народ. Одна страна. Один фюрер». Пиар Гитлера работал, считай, в курортном режиме. Что бы они запели здесь и сейчас, где что ни губерния — то страна, что ни говор — то народ?
Мы, гости Киноархива, смотрели эти кадры нескончаемых колонн, марширующих днем и особенно ночью с факелами: снятые с высокой точки, они выстраивались в горящую свастику; и над всем парил человек с вороньим крылом на лбу и квадратными усиками под утиным носом, и миллионы голов повернуты были к нему, как подсолнухи к солнцу, и миллионы рук воздеты в римском салюте... Мы смотрели эти уникальные кадры не как любители кино. Мы все смотрели это как избиратели.
Вечно мы ищем реинкарнации. Все бы нам срифмовать и запараллелить. Зачем так? Мы совсем другие. Нас уже не построить в колонны. Разве только в военные. Военные же приказов не обсуждают. Даже преступных. На войне как на войне.
В каком-то смысле во время войны в разваленной стране, в клубке перегрызающих друг другу глотки народов пиар даже в более выгодных условиях. Ожидания занижены. Теперь можно малой кровью. Группа поддержки из духовных лидеров. Знаменитые режиссеры рвут ширинку. Дружба — фройндшафт!
Однако, пиару я бы попеняла, портачим. Фаворит гонки провозглашает у вас либеральные ценности редкой красоты, а журналисты — исчезают. Словно у нас тут не свободная Россия, а какая-нибудь немецкая разведка. Неловко.
