Арт Медиа Центр «ТV Галерея» представил совместный постконцептуальный проект Яноша Шугара (Будапешт) и Юрия Лейдермана (Москва) «Общее напоминание — General reminder»
Сначала — темная комната. Два экрана на противоположных ее стенах. Что-то вроде стеклянной пирамиды, сквозь которую проходит луч проектора, музыка из динамиков и одинокий стул посередине. Ты одинок, как этот стул (практически, «как последний глаз...»). Ты слегка завидуешь дешифровщику египетских иероглифов Шампольону, ведь у него все-таки был Розеттский камень с надписями аж на трех языках. Впрочем, куда мы вечно торопимся? Ведь в сопроводительной записке к перформансу ясно сказано: ...произведение искусства не обязательно становится понятным в настоящем, но может быть понято в будущем... оно обладает избытком времени и не спешит в отличие от китча.
Итак, пока добросовестный велосипедист, как муха на потолке, ползет вверх ногами на квадрате одного из экранов, выберем точку, в которой удобнее всего было бы встать на голову. Если это кажется вам несолидным, то — примите наши соболезнования — вам лучше сразу уйти. Потому что следом на экране появится сам Янош Шугар в роли... Безработной Ариадны. Этот умник в строгом костюме и при галстуке с бесподобным занудством начнет раскручивать огромный моток проволоки, которым опутает-таки снизу доверху обезличенную, похожую на гостиничный номер комнату. Погодите смеяться... Представьте, каково бедной Ариадне в нашем современном лабиринте. Невостребованной и таскающей за собой повсюду тяжеленный моток проволоки...
«Как ты думаешь, не выбрать ли нам нонсенс как тему?» — начал свое письмо в Россию Юрию Лейдерману венгр Янош Шугар. Дальнейшая их переписка полна подлинной страсти: что первично, идея или слово? понятие или вещь? Темперамент этой метафизической аргументации заразителен, а маятник мысли приближается к крайним точкам. Воля ваша, но я больше не завидую Шампольону. Мне интересно, чем почерк персонального компьютера Шугара отличается от почерка РС Лейдермана.
А вместе их свел случай. На сей раз он решил материализоваться за столиком одного из будапештских ресторанов. Именно здесь, в крайне непринужденной обстановке, родилась идея познакомить присутствующего Яноша с отсутствующим Юрием... Художникам нашлось, о чем поговорить, и спектр их поисков во многом совпадал.
Как заставить зрителя включить свое сознание: через чувственный объект или мышление? Как уничтожить дистанцию между ним и произведением, как разрушить привычку к знакомому, столкнуть с наезженной колеи в дрейфующую территорию мысли и искусства? Может быть, на этот раз построить свою модель мира inside out, наизнанку, посредством абсурда?
В инсталляции Юрия Лейдермана «Погибшие команды» две плоскости проецируются друг на друга. На одной — кардиограмма останавливающихся сердец. На другой — память, запечатанная в ячейки колумбария. На первой — хаос жизни, на второй — мертвый порядок. Механическое запоминание имен, торопливая героизация истории абсурдно не равны событию. Наложение одного на другое взрывает стереотип нашего сознания, упорно стремящегося к комфорту. Но удобно лишь с китчем. Рядом с ним каждый чувствует себя монбланом мысли и гением интуиции. А «разнузданная» ирония Лейдермана уже превращает расхожее представление о Троянской войне в какой-то танц-класс с дотошно расписанными партиями Ахилла, Менелая, Агамемнона... Что общего у этих танцевальных маршрутов, исполняемых прямо по мелом намалеванной на полу схеме, со свирепыми ахейскими мужами, страдающими от настоящих ран и неутолимых страстей? Энергия их реальных переживаний (по мысли автора) передается электронам, которые пронзают время насквозь, подобно лучу проектора, проходящему у Шугара через прозрачную пирамиду, и служат нам навигаторами. А имена, потерявшие живой смысл, бесплотными оболочками осыпаются в античную пустоту.
Между тем Янош Шугар комментирует происходящее на втором экране. Собственно, все в перформансе происходит одновременно. Изображение и мысль движутся, подталкивая друг друга. Физкультурная барышня, размявшись, влезает в цирковое колесо и вращается в нем до головокружения. Шугар более милосерден, чем ведийские боги с их колесом сансары. Он даст барышне спрыгнуть, отдышаться и подумать: а не стоит ли отказаться?
Еще в 60-е годы идеологи концептуализма объявили его постфилософской деятельностью. И, похоже, нам уже поздно заламывать руки. Отчеты рецензентов о выставках 40-летней давности больше напоминают сводки с мест боевых действий. Оцените описание демонстрации кинетической конструкции знаменитого художника-ересиарха Жана Тингели. «Она имела 23 фута в длину и 27 в высоту. На сооружение этого аттракциона для нездорового любопытства ушло 80 колес от велосипедов, мотоциклов, колясок, поврежденное пианино, помятый игрушечный фургон, эмалированный таз, множество стеклянных бутылок, подобранных на свалках. Суперконструкция была оборудована 15 моторами, предназначенными для того, чтобы всю ее разбить, перепилить, разломать и сжечь. Хотя оказалось, что не все в ней до конца предусмотрено и разрушение не обошлось без посторонней помощи пожарного с огнетушителем, который не понял «всей глубины замысла» творца чудо-машины и бросился тушить пожар, возникший при ее саморазрушении».
Нет, в сущности, они мирные люди — эти художники. Хотя, конечно, не грешат скромностью и умеренностью. Зато ничего не навязывают силой в отличие от жизни с ее куда более жестоким абсурдом. В их художественном пространстве нам, по крайней мере, вместе с щелчками по носу гарантирован спасательный круг юмора. А в бесконечном пересматривании, перетряхивании содержимого головы есть ведь творческий беспорядок рабочей студии или мастерской. Где то, что кажется сейчас безусловным, — возможно, нонсенс. Стоит только представить себе, как весело будут смеяться потомки над нашими предрассудками, которые мы усердно таскаем с собой, как Ариадна Шугара — моток проволоки...
