Чтобы превратить выборы в голосование, надо делать отметины не в бюллетенях, а в мозгах
Что там осталось до 26 марта? И что осталось делать тем, кто против главного кандидата?
Есть три варианта как-то отреагировать, но ни один из них не изменит ситуации. Так считает социолог, руководитель Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) Юрий Левада. Вы можете проголосовать против всех и войдете в число тех трех процентов, которые уже сегодня так и собираются поступить. Можно допустить, что этот процент поднимется до пяти-шести, но не выше.
Можете проголосовать не за главного, а за другого кандидата и этим облегчите себе душу, но никак не повлияете на ситуацию Даже если вы не придете на выборы вовсе, от этого ничего не изменится. Потому что на самом деле никакой угрозы массовой неявки избирателей не существует — ее раздувают искусственно: более шестидесяти процентов населения страны намерены на выборы явиться обязательно.
ВЦИОМ давно и прочно занимает нишу достаточно объективной статистики, и выводам Юрия Левады профессионалы-социологи верят безоговорочно. И, значит, остается просто ждать, стараясь при этом несильно портить себе кровь? Страна, стало быть, и вправду влюбилась, как нам твердили об этом с экранов телевизоров? Но «нежно любят» (в переводе на язык социологов — «доверяют») Путина сегодня 36 процентов населения. А вот голосовать за него будут 59 процентов тех, кто придет к избирательным урнам. Любовь-доверие — это одно, поддержка — совсем другое. Зачем поддерживать без доверия? Затем, что три четверти населения России считает, что все равно все выберут главного претендента. «И вот это убеждение, — сказал мне Юрий Левада, — оно бежит впереди паровоза. Люди самих себя уговаривают».
Уговаривают — зачем? Примиряются с ситуацией, которая уже кажется фактом? Страшно при таком уже как бы свершившемся факте обнаруживать связь со взглядами меньшинства? Но голосование — дело не публичное. Ему сопутствует романтическое такое прилагательное — «тайное». Значит, даже втайне от всех те, кто не доверяет, все равно поддержат. Даже наедине с собой хочется быть со всеми?
Но кто эти мистические «все», если «влюбленных» — только 36 процентов населения России? Если б к избирательным урнам явились только они — выборы пришлось бы признать недействительными.
Да и любовью ли они больны?
* * *
Проанализировав несколько серьезнейших провалов внешней политики США и уотергейтское дело, известнейший социальный психолог Ирвин Джанис пришел к выводу: в каждом из этих случаев замешан один конкретный вид «психологической инфекции». Все грубые ошибки, приведшие к трагедиям, были вызваны стремлением принимающих решение групп подавить свое несогласие в интересах групповой гармонии. Он назвал этот феномен «огрупплением мышления» и вывел восемь симптомов заболевания.
Заражены ли им мы? Давайте взглянем.
Симптом первый — иллюзия неуязвимости. Все исследованные Джанисом группы проявляли излишний оптимизм, который не давал им увидеть признаки опасности. А у нас? Нынешняя война, говорили нам, отличается от первой чеченской тем, что наши войска несут минимальные потери. Но даже официальный список сегодняшних потерь удручает...
Второй симптом — никем не оспариваемая вера в этичность поведения группы: «Члены группы верят в неотъемлемо присущую ей добродетель и отвергают все разговоры о морали и нравственности». В нашем случае: мир должен сказать нам спасибо, что мы спасаем его от террористов. Слово «зачистка» применительно к людям стало этической нормой.
Третий — рационализация: «Каждая инициатива группы превращается в акцию самозащиты и самооправдания». У нас... а что у нас делает Ястржембский?
Симптом четвертый — стереотипный взгляд на противника: «Попавшие в болото огруппленного мышления рассматривают своих противников как слишком злонамеренных, чтобы вести с ними переговоры». У нас примеры такого «взгляда» множатся каждый день, повторять их было бы смешно.
Пятый — давление конформизма: «Тем, кто выказывает сомнения относительно идей и планов группы, «дают отпор». У нас? Иногда — обменивают...
Шестой — самоцензура: «Так как разногласия часто ведут к дискомфорту, а в группе существует видимость консенсуса, ее члены предпочитают скрывать и отбрасывать свои опасения». У нас — не доверяя Путину, люди собираются за него голосовать.
Седьмой — иллюзия единомыслия. У нас три четверти населения считают, что все уже выбрали Путина, и многие только поэтому собираются голосовать за него.
Восьмой — «умохранители»: «Некоторые члены группы защищают ее от информации, которая могла бы поднять вопросы морального характера или поставить под сомнение эффективность групповых решений». Наши умохранители, похоже, трудолюбивы до самозабвения.
* * *
Когда человек без конца подавляет, заглушает собственные нежелательные мысли, сомнения, он не может не чувствовать фальши и от этого лицедействует еще усерднее. Он что-то подделывает в собственном мозгу, фальсифицирует самого себя, чтобы соответствовать принятой групповой норме.
Громче всех кричит о любви к человеку, которого на самом деле смертельно боится.
Злее всех высмеивает аргументы тех, кто против, потому что всем своим нутром ощущает их убедительность.
Очень быстро отвечает при социологических опросах — не задумываясь, не дай Бог задуматься. Потому что это очень болезненно, некомфортно: быть не со всеми, не там, где «главные». Особенно в нашей стране, где на уровне клеточной памяти запечатлен ужас положения «отщепенцев», «врагов народа». И потому, что огруппление мышления — это и в самом деле болезнь. Болезнь, которой нас инфицировали.
— Никакого чуда уже не произойдет, — сказал мне Юрий Левада, подводя итоги соцопроса. — Таково сегодня умонастроение людей. А чудотворцев нет. Все уже очевидно.
И это, пожалуй, единственный его вывод, с которым нельзя согласиться. Потому что стоит заглянуть в ближайшую историю выборных годов — и мы увидим ситуацию в перевернутом виде. Когда по итогам опросов практически всех социологических служб и прогнозам политологов одиозная фигура Жириновского считалась совсем непроходной, а он набрал в итоге голосования фантастическое, поразившее всех число процентов.
Как это произошло? Тогда считалось неприличным, стыдным вслух признаться: «Я за Жириновского». И опросы не врали: до выборов люди не признавались в своей тогдашней к нему симпатии. А в решающий момент — поддержали. Сегодня неприлично, а скорее — даже страшно сказать: «Я против Путина». Сегодня Путин — пароль. А 26 марта может произойти не то чтобы чудо, а откровение: в решающий, критический момент у человека иногда мобилизуются резервные силы организма, и он выздоравливает. Внутренний голос может взять верх хотя бы на время, и человек подумает: если сегодня так страшно не признать этого кандидата в президенты страны, то что же за образ жизни начнется завтра? Когда сотрутся маленькие буковки «и. о.». Когда одним из тех, кто их сотрет, будешь и ты сам...
В штабе Путина работают суперпрофессионалы, и не предвидеть такого развития событий они не могут. Именно поэтому, по свидетельству работающих на них специалистов (которые, конечно же, просили их не называть), там сегодня, несмотря на благостную социологическую картинку, сильно нервничают. Очень сильно. И разве мы этого не ощущаем? Боятся «электоральных беженцев», без конца говорят, что под угрозой явка, а значит, и сами выборы. Создают серьезные проблемы для тех, кто им всерьез мешает.
А кто мешает? Ни тебе Примакова, ни тебе Лужкова — их выбили с предвыборной гонки, как выбивали зубы диссидентам в известные времена. Неужели Зюганов? Смешно. Сегодня абсолютная угроза — Явлинский, потому что половина населения страны в глубине души при сегодняшнем раскладе альтернативу видит только в нем. Видит эти «глубины душ» и штаб Путина: именно у Явлинского сегодня начались проблемы. Экономиста обвиняют в финансовых нарушениях, человека, который давным-давно на виду в политике и ничем не запятнан, пытаются запятнать... Потому что, как это ни парадоксально звучит при сегодняшней убежденности всех в том, что все за одного, — этот один вовсе не устраивает всех. И при честных, действительно честных выборах — без самофальсификаций и без фальсификаций технических — Явлинский набрал бы больше голосов, чем Путин.
Многие психологи сегодня высказывают опасения: понимая, что самофальсификация за шторкой в кабине для голосования может растаять, верные «путинцы» могут снова сыграть с нами на страхе в самые последние предвыборные дни. Это могут быть не только взрывы, а что-то, что будет звучать как призыв к сохранению порядка. Панацеей для его сохранения будет только Путин. Как это будет — никто не знает. Но предупреждают: что-то именно в этом ключе еще может быть разыграно. Все это — психологические вещи, игра на инстинктах, эксперименты над нами.
О возможности же технических фальсификаций результатов выборов 26 марта говорит зампредседателя координационного совета Российского общественного института избирательного права Игорь БОРИСОВ:
— В России сегодня возможны фальсификации или корректировка результатов голосования в пределах 20%.
Мно-ого... Но вряд ли даже этот процент больше, чем процент тех, кто еще может прислушаться к своему забитому, заглушенному внутреннему голосу...
