Один для влюбленных, другой для сомневающихся

Всю жизнь Някрошюс ставит один и тот же спектакль, только по разным пьесам. Мизансцены някрошюсовских спектаклей растасканы по театральным углам, став Библией условно-метафорического театра конца ХХ века.

Сам литовский режиссер мечтает иметь другой источник доходов, чтобы занятие театром не становилось ремеслом. Тогда возможна другая, подлинная степень искренности, нежели в условиях гнетущей ежедневной ответственности. А мы, полюбив его многоассоциативные и легко читаемые земные, чувственные, пахнущие настоящей жизнью метафоры, ждем очередной порции и не допускаем мысли, что наши ожидания могут не оправдаться. Самородок с литовского хутора в нашем представлении не имеет права на отдых, ошибку и провал. Ведь мы уже признали его гением.

...В четырехчасовом временном пространстве «Макбета» непрерывно раскачивается на веревках бревно, оно, того и гляди, заедет в висок Банко, Макбету или его жене — всегда есть за что; три молоденькие ведьмы, три сестры с закопченными лицами колдуют над котлом, в котором заварится весь спектакль, их балетные прыжки и ундинские смешки. Квохчут болотные твари, высокие мужи чешут друг другу бороды, а зритель расчесывает болячку ожидания: где то някрошюсовское напряжение, заменяющее жизнь? Ту жизнь, которой не будет?...

Функциональность и образность сценографии, как всегда, на европейской высоте: семь зеркал на заднике сцены то ли стыдливо отражают сценический пол, то ли набиты землей, отказываясь уже вообще что-либо отражать. Из котла сделали ловушку-капкан, и Макбет, доверчиво попадаясь, зажимает нос и выуживает оттуда дохлую смердящую ворону. Звуковым фоном к какофонии образов и почти остановившегося действия служит бой африканских барабанов, медитативный нью-эйдж, скрежет дверей, жужжание роя ос, тяжкое дыхание страха. А щемящего чувства подсмотренной другой жизни, как раньше на спектаклях Някрошюса, не возникает. Может быть, потому, что этого очень ждешь?

А надо ли ждать? В одном из интервью Эймунтас Някрошюс как-то сказал: поставив «Гамлета», что делать режиссеру? Умирать? И прокомментировал свое творчество единственной, но емкой фразой: «У меня выходит естественно, хотя, может, и неправильно»... С «Макбетом» вышло неправильно из-за наших изголодавшихся по Театру ожиданий, и, наверное, после «Гамлета» это естественно.

Во втором акте Макбет приносит и раскладывает на полу красное покрывало с нашитыми на него двумя черными квадратами. Ставки на красное и черное были приняты, но по-крупному не выиграл никто.