«Господа» — это тогда, когда вымыт асфальт и дворник приветствует, а по воскресеньям дамы семидесяти лет посещают любимую кондитерскую — ту самую, перед ней еще подстриженный газон и розарий, где, присев за столиком у окна, из которого открывается премиленький вид на улицу, заказывают пирожные с клубникой и сливками.
«Господа» — это когда кормят голубей на мостовых, а в садике на руку садится синица, а в кармане пиджака шарит вороватая белка.
«Господа» — это малые дети, которых, чтоб они не упали, опускают в магазине на пол, и пол — стерильной чистоты, и они там ползают, пока мамы делают покупки или судачат.
«Господа» — это лица людей, мостовые, стены домов, парадные двери — нигде ни соринки.
«Господа» — это всё неторопливо, и нет пыли на ботинках, и здоровая еда, а новые материалы после разложения не отравляют землю и воздух.
«Господа»... Но мы — не господа.
Кто же мы?
Мы — эйвы.
«Эй, вы на следующей сходите?»
Сокращенно — «Эйвы!»
Эйвы — это во множественном числе и с высоты птичьего полета, когда толпы людей представляются муравьями, а чуть выше — выглядят просто грязными пятнами на зеленых квадратах. В единственном числе — эйв.
Смотрите, как удобно: «Эйвы приглашаются на избирательные участки», «Большое значение в последнее время придается общему образованию эйвов», «Культура эйвов и здравоохранение»...