СюжетыОбщество

МИНУС ЕДИНИЦА

Этот материал вышел в номере № 26 от 13 Апреля 2000 г.
Читать
В лишний день года лишний человек хватил лишнего. И страна стала для него лишней В селе Верхнее Мячково на остановке, откуда ходит дребезжащий автобус до города Лыткарино, где уже можно втиснуться в маршрутку до Москвы, валялся мертвый...

В лишний день года лишний человек хватил лишнего. И страна стала для него лишней

В селе Верхнее Мячково на остановке, откуда ходит дребезжащий автобус до города Лыткарино, где уже можно втиснуться в маршрутку до Москвы, валялся мертвый мужик. Денек был незауряден: по данным синоптиков, самое теплое за последние сто лет 29 февраля. На лавочке, на которой живые пассажиры ожидают автобуса, стояла поллитровая бутыль с водкой на донышке.

Менты уже составили протокол и пропали. По улице Центральной шлялись ошалевшие от солнца собаки. Пацаны обкатывали «ижак» с коляской. Как ни банально, грачи прилетели и прыгали по ржавой крыше отделения связи. Над сельхозугодьями тарахтел вертолет. Мужик ничем бы не отличался от живых алкашей, валяющихся на сельских остановках страны, если б не цветастое полотенце, которым продавщица тетя Лена накрыла его лицо.

Минут сорок назад, когда мужик умер, она даже закрыла свою палатку, похожую на теремок, и побежала через все Мячково к его родственникам. Те примчались с нашатырем, но поздно. Ввиду этого тетя Лена вернулась за прилавок, дабы возобновить отпуск винно-водочной продукции.

Теремок

Когда «теремок» открывали, даже батюшка приходил — освящал. Поскольку хозяин магазина — батюшкин сын. Тем не менее за истекший год возле палатки уже третья смерть. А в прошлое воскресенье еще и ограбили. Вечер, народу никого, Лена книжку читает, врываются двое в телогрейках. Один дверь закрыл, другой перескочил через прилавок, Лену схватил, холодным чем-то в затылок ткнул — деньги давай. А Лена ему: «Пожалуйста, вон касса». Налетчик ей: «Чего так мало?» Так ведь хозяин не дурак — выручку по нескольку раз в день увозит. Словом, выгребли все деньги, включая десятикопеечные монеты. Схватили три бутылки водки, случайно разбили стеклянную витрину. А продавщица из соседнего сельпо потом говорила, что к ней накануне тоже такие наведывались и, кажется, украли с прилавка леща. К Лене каждый вечер теперь мама приходит — вдвоем сидеть не страшно.

Так вот, в этом году были еще две смерти. Первый — тот бомжом был, никто не жалел, что окочурился. А другой — Кеша, молдаванин, приехал в Россию на заработки. На остановке мужики выпивали, а рядом бабка крутилась. Но ей не наливали, отгоняли пинками. Кеша уже взял водку, и черт его дернул — вступился за женщину. Мужики поперли всем кагалом: сбили с ног и прыгнули на живот сапогами. В общем, разорвалась печень у Кеши. Минут сорок умирал. Продавщица тетя Лена обзвонилась в «скорую». Пробилась в Лыткарино, но там сказали, что не их район, а Раменский. В Раменское нужно через код звонить, тетя Лена кода не знала. Прямой телефон только на почте, но ее закрыли, как обычно, в полвторого. Короче, Кеша сам умер.

Покойник с полотенцем на лице третий час лежал у теремка. Вошли двое парней в спортивной форме. Спросили тетю Лену, что он пил. Продавщица ткнула в «Русскую» за 31 рэ. Парни заржали, что им тогда — «Топаз». И долго дискутировали, что лучше — догнаться пивом или начать с него. Клиент попер. Тетя Лена ввиду последних событий советовала покупателям пить меньше. Те возмущались: «Это нам-то не пить!» — и брали вдвое. Дядя в спецовке красиво сказал: «Если пить брошу, у вас вся водка прокиснет». Затарился и пошел, по обоюдному согласию с водителем, сливать из рейсового автобуса бензин для своей «копейки». Кстати, автобус служит в Мячкове еще и сигналом точного времени, поскольку приезжает в село каждый час в «ровно». Мужик с полотенцем на лице пролежал на остановке шесть автобусов.

В теремке было тепло от трубы с кипятком, на которую тетя Лена разрешала присаживаться. Помянули какого-то Яшку, который тоже вот на этой трубе когда-то грелся, а потом по пьяни погиб. В колее заснул, и трактором задавило. «Эй, корреспондент, вон у нас Москва-река, выйди на берег, там же одни чеченцы ходят!» — теребил меня какой-то дедок то ли с бодуна, то ли после Доренко.

Костя

Подошла баба Маша — в валенках, пять зубов и все золотые, подняла полотенце и расстроилась: «Костенька Базаров! Соседушка!» Лицо под полотенцем было, как из глины. Так у покойного появилась небогатая, но биография. Было ему «полста три», работал в Люберцах на заводе имени Ухтомского. С женой развелся. Сельские говорили — «сбежала», посылая вдогонку пару ласковых характеристик. Взрослый сын проживает где-то в городе. Дочь погибла в аварии. А недели две назад Костю забрали в вытрезвитель, где выгребли все четыреста рублей денег, а также проездной билет на автобус и пенсионное удостоверение. «Сколько раз говорила ему: Костька, что ж ты водку жрешь, ведь помрешь ты, сука этакая...» Когда пил — есть ему не хотелось. Еды не было. Как говорил Колька, брат его родной, «на столе сквозняк».

Коля-брат пришел с Тамарой, неофициальной подругой своей жизни. Тамара выделялась фиолетовым плащом и такого же цвета носом. Коля был в олимпийке с расстегнутым воротом. Тамара ныла и перечисляла последние события в Костиной жизни: «Вчера телевизор до трех ночи работал. С утра видела: за водой выходил. Потом пошел за бутылкой...» Кажется, ее пугало, что логическая цепочка, десятилетиями работавшая, каждый раз рвалась где-то в полпервого дня 29 февраля сего года. Потом Тамара выла какую-то русскую народную отходную песнь, в которой называла Костю зайчиком и матерно ругала алкогольные напитки. Коля ее затыкал. Вдруг подруга жизни нешуточно сжала кулаки и пошла на Колю. Коля угрюмо молчал. Тамара не дошла, сама успокоилась и только отгоняла собак, когда те подходили обнюхать труп. Черный нечесаный пес, когда-то ризеншнауцер, сидел в двух шагах и совсем не боялся. Кто боялся, так это Серега по прозвищу почему-то Иван Иваныч, с которым Костя Базаров пил в последний раз. Маячил метрах в полуста. «Сами глядите, — говорила тетя Лена колеблющимся покупателям, — вон Серега ходит. А ведь вместе пили».

Родные и близкие

Ближе к вечеру из Люберец приехали бывшая жена Кости и взрослый сын. Сели на лавочку ждать машины из морга. От Коли и Тамары городские отмахивались, очевидно, считая их алкашами и отбросами. Алкаши это чувствовали.

Зашел разговор, во что обряжать. «Пиджак у него есть, — заявила бывшая. И многозначительно добавила: — Во всяком случае, был. — Потом нагнулась к Косте и поправила ему ноги, чтоб лежали параллельно, а руки сложила на груди: — А то закостенеет, в гроб не положишь».

«Иван Иваныч» все-таки прошмыгнул в теремок. Вышел, совестливо прикрывая карман, откуда торчала новая бутылка за 31 р.

Подъехала «Газель» с брезентовым тентом. Взрослый сын достал две сотенные бумажки, решив, что это за телом. Но водитель откинул тент и стал с напарником таскать в магазин чекушки.

Приехал старый автофургон — на таких иногда возят хлеб. Оказалось, его и ждали. Все долго топтались вокруг тела, не зная, как взять. Вчетвером втащили и долго хлопали дверью, которая никак не закрывалась. Наконец захлопнули, и фургон поехал. Городская родня поймала машину. Мячковские разбрелись по домам.

Теремок обезлюдел, только в углу притулился Серега, друг покойного Кости. Продавщица тетя Лена тянула его за куртку, чтоб шел домой. А он только мычал и раскачивался на стуле.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow