СюжетыОбщество

«ВДОВЫ РУССКИХ ГЕРОЕВ ДОЛЖНЫ ЖИТЬ ДОСТОЙНО»

Этот материал вышел в номере № 31 от 04 Мая 2000 г.
Читать
Американские ветераны-десантники, испытавшие ужас вьетнамской войны, хотят помочь каждой семье, осиротевшей после гибели в Чечне 104-го полка 76-й дивизии ВДВ из Пскова В самом конце апреля позвонил незнакомец, представился бизнесменом из...

Американские ветераны-десантники, испытавшие ужас вьетнамской войны, хотят помочь каждой семье, осиротевшей после гибели в Чечне 104-го полка 76-й дивизии ВДВ из Пскова

В самом конце апреля позвонил незнакомец, представился бизнесменом из Нью-Йорка, президентом крупной фирмы с офисом на Уолл-стрит. Попросил о немедленной встрече — она должна быть с глазу на глаз.

Одет был неброско и элегантно, крепок и внешне спортивен, просил называть себя чужим именем, к примеру Джонни Джонсоном. И ни одной подробности нашего разговора пока не оглашать. Так мы и договорились.

— Это ты писал в «Новой газете», как во время девятнадцатичасового боя погибли 84 десантника из Псковской дивизии ВДВ? — спросил Джонни. — Я потом прочитал изложение этой статьи в «Нью-Йорк таймс». И потерял покой. Тебе будет понятнее, если я скажу, что был офицером-парашютистом 82-й дивизии армии США. Два года мы воевали во Вьетнаме. Неделю я не мог заниматься бизнесом — обзванивал моих друзей-фронтовиков, встречался со многими. Мы сразу поняли, что осиротевшие в России семьи будут нуждаться, что государство просто не сможет помочь им так же, как это принято в Америке. Почти все мои однополчане люди состоятельные — армия помогла нам получить образование, открыть собственное дело... Прошу: помоги мне съездить в Псков, встретиться с семьями погибших, с командованием дивизии.

Едем?

Наивный Джонни полагал, что нам стоит сесть на Ленинградском вокзале на псковский поезд, доехать до Пскова, а потом до Черехи, где стоит обескровленный 104-й полк, а командование тут же своего побратима похлопает по плечу и примется обсуждать фантазии, которые в богатой Америке ему пришли в голову. Как будто без разрешения командующего ВДВ Минобороны России нас хотя бы на порог КПП пустят, а тамошним офицерам позволят открыть рот перед толстосумом-американцем и прицепившимся к нему журналистом отнюдь не любимой властями газеты.

Но тут мне повезло — начальник пресс-центра ВДВ полковник Брагин Николай Александрович был моим рассказом искренне растроган и поклялся, что в Пскове тут же дадут «добро» на нашу поездку.

Так оно и вышло. Встретили нас по-доброму, предложили посмотреть, что хотим, и встретиться, с кем хотим. Джонни тоже оказался молодцом, особенно когда напомнил, что проклинать вьетнамскую войну стал после ее окончания, а пока носил погоны — молча выполнял приказы.

Сразу оказалось, что погибли в том бою под Улус-Кертом не 84 десантника, как я с подачи Манилова утверждал в газете, а 87. Всего же с начала второй чеченской войны 76-я дивизия потеряла ровно 100 человек. 22 из них — Герои России.

Потом по моей просьбе стали считать, во что государству и местным властям обошлась гибель каждого десантника. Оказалось, что 26 семей, живущих в Пскове и области, получили по 32 тысячи рублей, а остальные, чьи дети призывались из других областей России, — на 13 тысяч меньше. Джонни пощелкал на своем калькуляторе и едва не застонал: выходило кому по тысяче долларов, а кому и поменьше.

— Это на всю жизнь? — тихо спросил он меня.

Улыбаться Джонни перестал. Пробормотал что-то непереводимое. Но, как и подобает бизнесмену, взял себя в руки и детально описал офицерам план помощи семьям погибших, в который меня уже посвятил. И точно так же взял со своих собеседников слово помалкивать — до той поры, пока сегодняшние мечты не превратятся в конкретные дела. Все тут же поняли, что главная забота их гостя — не добывание денег (они уже есть), а беспокойство о том, чтобы ни одного цента из множества тысяч долларов никто не спер, как это частенько в России случается.

Рассказ американца услышали и собравшиеся в Доме офицеров семьи погибших. Я тут же узнал жен Героев России подполковника Марка Евтюхина, майора Александра Доставалова, капитана Романа Соколова, Алексея Воробьева — с ними я виделся в страшные мартовские дни ожидания самолетов с телами павших. Я никогда до сих пор не видел множества женщин, сидевших молча и недвижимо, с как бы остановившимися и потухшими глазами. И я понял: обещаний, посулов они уже наслушались, безысходное горе еще не ушло, и то, что им говорит этот добрый американец, вовсе им было бы ни к чему, будь рядом их Марки, Саши, Романы, Алеши...

Нас никто ни о чем не спрашивает, на нас, кажется, никто не смотрит и никто нам не улыбается. Как же вас понимаю, милые вы мои, как же вам хочется снова остаться наедине с вашей и только вашей бедой, а не слушать, как чужой человек обещает о вас заботиться как о совсем одиноких и беспомощных.

И мы торопливо идем к выходу, сопровождаемые по бокам полковниками. Нам еще надо побывать в музее боевой славы, на аллее героев и поспеть на офицерский обед, который, по-моему, начали готовить еще со вчерашнего дня. Благодарный Джонни держит меня под локоть, говорит хорошие слова о «Новой газете» и обещает, что фонд его без нас не обойдется. Я слушаю его вполуха, это невежливо и скверно, но что поделать, если думается мне только о том, чтобы и у этих мам, и у их детишек было все, что Джонни наобещал: и модные курточки, и теплые сапожки, и лыжи с коньками, и красивые флакончики на туалетных столиках. Я должен, обязан верить, что у Джонни и его друзей — бизнесменов и когда-то десантников — получится все, что было обещано в память погибших ребят из десантуры российской. Просто потому, что, кроме них, думать об этом больше некому.

И тогда я уже подробнее расскажу обо всем, что Джонни замыслил и о чем сейчас обещал помалкивать.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow