Предвыборный полет в Чечню стоил жизни 16 бойцам разведгруппы

В

этот день исполняющий обязанности президента неожиданно приземлился на истребителе в грозненском аэропорту «Северный». На встречу с верховным главнокомандующим и силовыми министрами, срочно вылетевшими из Москвы, на летное поле подтянулось все командование объединенной группировки войск в Чечне. Туда же для обеспечения безопасности стянули армейские и милицейские части.

Об этом не знали в сотне километров от Грозного, где в это время в горном районе, недалеко от границ Грузии и Дагестана, разворачивалась запланированная войсковая операция.

Накануне вечером штурмовая разведгруппа высадилась с вертолетов в точке выброски километрах в двадцати от заданного района. К утру отряд (48 человек и 28 собак) маршем вышел к цели — не отмеченной на обычных картах Чеберлойской горловине, где находились укрепления партизан. Группа, говоря армейским языком, должна была сковать силы противника, выявить его огневую систему. Короче, вызвать огонь на себя. Впрочем, для профессионалов, прошедших не одну горячую точку, у многих из которых за плечами была первая чеченская война, это была вполне рядовая задача. Тяжелое вооружение брать с собой не стали: автоматы с подствольниками и ручные пулеметы, автоматический гранатомет, два станковых пулемета и огнеметы. Собаки тащили на салазках боеприпасы, взрывчатку, мины.

П

о плану несколько часов спустя к горловине должна была подойти бригада и высадиться десант. Они, соединившись, отбросят противника в районы, в которых к тому времени не было подготовленных баз и где бы ему пришлось не воевать, а заниматься вопросом самовыживания.

М

есто, куда вышли разведчики, дорога среди отвесных скал, между ними пятьдесят метров в поперечнике. На гребнях стояло по зенитной установке, которые следовало нейтрализовать в первую очередь. Проблему решили в считанные минуты. Основная часть группы продвигалась по дороге, а по гребешкам скал шли дозоры. Одну ЗУ уничтожили из огнемета, а вторую захватили целой и невредимой, — к ней удалось подобраться незаметно и спустить собак. Противник, не ожидавший такой атаки, бежал.

Они взрывом отрыли траншею поперек дороги, а дозоры заняли оборону на скалах. Вскоре выяснилось, что впереди расположены четыре бетонных дота.

— На один мы спустили сверху накладной заряд, — рассказывает командир разведгруппы. — Второй уничтожили из огнемета и дали несколько очередей, после чего там сработал боезапас и бетонный колпак раскололся как скорлупа. До третьего Чингар — самый заслуженный пес отряда — зигзагом донес накладной заряд, а наша Света прикрывала его огнем из снайперской винтовки. Тюк пластида он скинул у двери (в остальные три дота вели подземные ходы). В этот момент штурмовая группа подошла к последней точке и забросала ее гранатами, для большей надежности выстрелив в дыры из огнемета «Шмель».

После этого они по рации дали сообщение в штаб, что огневые точки подавлены и система ПВО уничтожена. Еще стоял утренний туман, и, может быть, поэтому ошеломленный противник до сих пор не атаковал. (Мой собеседник называет тех, против кого воевал, «противником». Я ни разу не слышал от него слова «боевик». «Там идет война, а на войне есть противник и мирное население», — говорит командир разведгруппы.)

Впрочем, первая атака не заставила себя долго ждать. Правда, она скорее была разведкой боем, и до серьезной перестрелки дело еще не дошло. Потом было время углубить траншею, а еще через минут сорок на них пошли уже всерьез, одновременно атаковав по гребням.

На одном гребне атакующих встретила зенитка, и противник понес первые потери, а на другом Олег, по праву считавшийся лучшим стрелком, бил из ручного пулемета, подпуская нападавших на максимально близкое расстояние.

Фронтальных атак было пять, и каждая следующая была более ожесточенной.

Зенитка расстреляла весь боезапас, и ее пришлось подорвать. Удерживать этот гребень становилось все тяжелее, и командир приказал дозору уйти в траншею. В зенитном гнезде тут же устроились два снайпера, но ненадолго — буквально через несколько минут их сняла Света.

Последовали еще две атаки. Постепенно противник начал просачиваться по свободному склону и выходить в тыл. Появились раненые.

Заканчивался четвертый час боя, и они с минуты на минуту ждали десант. Как только истекли четыре часа, радист группы Лена дала шифровку с запросом и сводкой о потерях. «Нам ответили, что «в связи с незапланированным осложнением обстановки вылет десанта откладывается», — вспоминает командир. — Через десять минут в еще одной шифрограмме нам сообщили, что надо продержаться еще час-полтора».

Тем временем противник готовил атаки с обеих сторон, а с оставленного гребня во фланг начал бить миномет. В отряде появился первый «двухсотый».

Напряжение росло.

С большого расстояния, недоступного для снайперского огня, противник бил из минометов уже с трех сторон. Одна мина упала прямо туда, где находилась Лена. Смерть была быстрой. (В Питере у нее осталась шестилетняя дочь, над которой теперь взяла шефство бригада.)

Связь работала, потому что Лена предусмотрительно завернула рацию в два бронежилета. Выдав координаты, они запросили по рации поддержку авиации. Самолеты сорвали очередную атаку. Они уже не считали, какую по счету.

Когда штурмовики прилетели во второй раз, то туман сгустился и им было сложно работать. «Бомбы легли не туда, куда мы просили, а примерно в 60—70 метрах от линии наших траншей. После этого мы решили не искушать судьбу, потому что следующий удар мог быть еще более точным, и попросили летчиков возвращаться на базу», — говорит мой собеседник.

О

лег, до сих пор остававшийся на втором гребне, передал по межгрупповой связи, что у него контузия ног и он не может передвигаться, а противник уже близко. «Я просил его продержаться еще пару минут, но он ответил, что сейчас будет фейерверк, и выключил связь», — говорит командир группы. Потом был страшный взрыв. У него была мина направленного действия, которую он подорвал вместе с гранатами, подпустив противника поближе.

По словам командира, когда откладывание операции продолжалось уже больше, чем полтора часа, и в группе не было еще большого количества погибших, в ответ на очередной запрос к командованию они узнали, что бригада снята с марша и спешно переброшена на охрану подступов к аэродрому Северный, куда должен прилететь исполняющий обязанности. Туда же переброшен и весь десант.

Т

еперь они оказались в полном окружении, а в атаку с фронта двигались пять БМП. Одну Света расстреляла, как консервную банку, бронебойно-зажигательными пулями из снайперской винтовки «В-94» калибра 12,7. Другую удалось подбить из гранатомета. Третью уничтожила магнитной миной Веста — мина прилепляется к днищу машины, когда под ней проскакивает собака. Но двум БМП все же удалось выпустить ПТУРСы, от которых отряд понес самые большие потери. Медики группы делали все, что могли, но для спасения тяжелораненых нужна была эвакуация. Один из снарядов попал прямо на позицию, и машины влетели в траншею, застряв в ней. Из БМП посыпался десант, и завязалась рукопашная. В отряде погиб пулеметный расчет, прикрывавший нишу, в которой находились раненые и работали медики. Их забросали гранатами, после того как они расстреляли последнюю ленту. Ожесточенная схватка продолжалась не более пяти минут: противник не учел подготовку разведчиков. И собак. Те, кто ворвался в траншеи, были уничтожены.

П

осле очередного сеанса связи выяснилось, что операция отменена. Им передали, что их снимут вертолеты. «Но мы ответили, что к тому времени снимать уже будет некого», — говорит командир. И хотя легкораненые по-прежнему оставались в строю, оборонявшиеся понимали, что самостоятельно вместе с ранеными им уже не выйти. Кроме того, они не могли оставить погибших товарищей, а с таким грузом на плечах далеко не уйдешь.

«Все, что мог сделать для нас командир бригады, — вывести ударную группу, в которую входили установки «Ураган», на огневую позицию. Для нас это был такой же риск, как и для атакующего противника, потому что один залп «Урагана» поражает площадь больше квадратного километра. Мы, насколько это было возможно, высчитали координаты, чтобы не попасть под удар. Противник в это время, пользуясь тем, что кольцо сжималось, начал массированный минометный обстрел. После всех расчетов ударили «Ураганы», разумеется, как бы мы не считали, они попали не совсем туда, куда бы хотелось. Многие из нас были оглушены, и я тоже. Траншея частично обвалилась, и до половины бедра доходила смерзшаяся земля вперемешку с подтаявшим грязным снегом.

Мы приготовились отражать атаку с тыла, потому что с фронта уже не было ничего, кроме выжженного, изъеденного воронками поля. Я кое-как выбрался из окопа. Сосчитали живых и погибших и приготовились к бою. В этот момент раздался гул вертолетов. Противник предпочел отойти за скалы. Пока мы не собрали все, что осталось от наших, на плащ-палатки, я категорически запретил взлетать, и вертолетчики не возражали, хотя они не любят засиживаться в таких местах».

О

ни продержались восемь часов с минутами. В тот день на поле боя они потеряли 13 человек. Еще трое умерли по пути в госпиталь. Из 28 собак на базу вернулись 20. В тот день, согласно сообщениям информагентств, в Чечне не было активных боевых действий, а все выпуски новостей начинались с трансляции прилета Путина на «Северный».