«Унесенные ветром» могли пролететь мимо России

Т

атьяна Алексеевна Кудрявцева — переводчица английской, американской, французской литературы. На русский язык ею переведены Драйзер, Голсуорси, Апдайк, Стейнбек, Стайрон, Мердок, Дрюон, Ле Карре, Сименон и многие другие.

Сегодня Т. Кудрявцева вспоминает о том, с какими сложностями пробивался к российскому читателю роман Маргарет Митчелл «Унесенные ветром».

— Татьяна Алексеевна, неужто в самом читаемом и «кассовом», не говоря уж о фильме, романе ЦК обнаружил то, что могло «испортить» советского читателя? Или были другие причины для непечатания?

— Эту книгу привез мне один мой знакомый из Америки. Она мне очень понравилась и лежала у меня примерно года три. До 1976 года. К этому времени за десять лет работы в журнале «Иностранная литература» у меня образовались крепкие и прочные связи в ЦК.

В частности, сложились хорошие отношения с заместителем заведующего отделом культуры Альбертом Андреевичем Беляевым. Он знал английский язык, и я иногда просила его прочитать сложную книгу, которую никак не могла пробить у главного редактора журнала Федоренко. И он часто мне помогал. Я подумала: а дам-ка я почитать ему «Унесенные ветром»…

В очередной свой приход к нему я сказала: «Вот почитайте. Прекрасная книга! Я хочу опубликовать несколько глав в журнале». Через некоторое время я спросила: «Альберт Андреевич, прочитали?». «Прочитал, — сказал он. — Вы что, с ума сошли?» «То есть?» — не поняла я. — «Да как же можно печатать такую книжку?» — «А что же в ней такого, из-за чего ее нельзя печатать?». «Слушайте, Кудрявцева, — Беляев был суров, — вы что, действительно ничего не понимаете? Вот тут, например, описываются отношения между хозяевами и рабами. Ведь это же идеализация! А вы хотите, чтобы я санкционировал или благословил издание книги, которая запудривает мозги нашему читателю». Я начала объяснять: «Вы понимаете, Альберт Андреевич, ведь это же домашние слуги. С домашними слугами у хозяев складывались совсем другие отношения, подчас очень добрые. А то, что вы имеете в виду, так это полевые рабы, и там были надсмотрщики и жестокое обращение». «Вы все-таки ничего не понимаете, эту книгу печатать нельзя, — твердо сказал он и продолжил: — А ку-клукс-клан? В книге это благородная организация, якобы созданная для того, чтобы защищать белых жен от черных рабов?» — «Ну, наверное, это так и было тогда». — «Но это же реакционная организация!»

— Вы пошли другим путем или «добивали» Беляева?

— Характер у меня упрямый, и я, конечно, стала долбить. Каждый раз, когда приходила к Беляеву по делу, я обязательно спрашивала: «А как насчет «Унесенных ветром»? Может, передумаете?». Я ему надоела до такой степени, что в 1977 году он уже в отчаянии сказал: «Да пошла ты к черту! Печатай своих «Унесенных ветром», но только чтобы было хорошее предисловие».

Я сказала, что оно будет великолепным, потому что знала: его напишет Петр Васильевич Палиевский, что он и сделал.

Тут же я побежала к директору «Худлита» Осипову и радостно сообщила, что есть решение ЦК печатать «Унесенные ветром». «Давайте составлять договор, — сказала я, — и я сажусь переводить». «Сколько вам нужно времени?» — спросил Осипов. «Года полтора». «Да кто же вам даст столько времени? — ошарашил он меня. — Разрешение вы получили сегодня, и если мы не напечатаем книгу в течение года, то об этом разрешении все забудут. Я могу вам дать максимум месяцев восемь. Сейчас ноябрь, значит, перевод должен быть готов в июне».

Я понимала, что перевести такую огромную книгу за этот срок невозможно, и мне пришлось просить мою коллегу, талантливую переводчицу Татьяну Алексеевну Озерскую, взять на себя первый том, а второй переводила я.

И ровно в срок мы положили рукопись на стол Осипову. Но до этого в новогоднем номере «Известия» опубликовали большое интервью с Осиповым, треть которого была посвящена тому, что замечательный роман «Унесенные ветром» наконец-то станет доступен читателю.

— Сегодня это считалось бы рекламой — нормальное явление нашей жизни, а тогда?

— А тогда на следующий же день меня вызвали «на ковер» в Международный отдел ЦК, где показали телеграмму от Геса Холла, секретаря американской Компартии, который высказывал возмущение тем, что братская Коммунистическая партия Советского Союза разрешила публикацию книги, против которой они выступают, устраивая пикеты у кинотеатров, где демонстрируется сделанный по этой книге фильм.

Ответственный сотрудник отдела, который со мной беседовал, сказал: «Ну как мы можем после этого издавать книгу?». И рукопись легла «на полку» на три года, и только чистая случайность дала ей ход.

Однажды у меня в журнале возникли большие разногласия с главным редактором Н.Т. Федоренко по поводу романа Дэвида Халберстема «Посол», и я предложила: «Раз вы не разрешаете его печатать, а я считаю, что вы не правы, давайте обратимся в ЦК». Он не мог сказать «нет», так как был уверен, что ЦК запретит. И я пошла в Международный отдел.

Роман мне разрешили печатать, но, перед тем как идти в ЦК, у меня был очень неприятный разговор с Федоренко, и я пришла туда в крайне нервном состоянии. Казалось, я должна была обрадоваться, что вопрос решился в мою пользу, но я вдруг разревелась.

Сижу и реву. Принимавший меня ответственный сотрудник спрашивает: «Татьяна Алексеевна, что с вами? Я могу что-то сделать для вас, чтобы вы успокоились? Воды принести…». «Да не надо воды, — прошептала я сквозь слезы. — Вот у вас телефон стоит, снимите трубку, позвоните Осипову и скажите, что вы не возражаете против издания «Унесенных ветром».

И вы знаете, он так и сделал, и книжка вышла!

Когда это произошло, я позвонила ему и сказала: «Хочу принести вам экземпляр «Унесенных ветром» и поблагодарить за то, что вы сделали, потому что без вас она никогда бы не увидела свет». Он очень удивился: «Что?! Я-то думал, что она выйдет, когда я уже буду на пенсии...»