МОЯ МЕЧТА ТАК И НЕ ИСПОЛНИЛАСЬ
11 декабря артисту, спортсмену, радио— и телекомментатору исполнилось бы 79 лет
О
н ушел от нас на 75-м году жизни. Это был выдающийся человек, личность. Как-то знаменитый актер Михаил Ульянов сказал: «Как невозможно себе представить Великую Отечественную войну без голоса Левитана, так мы и не мыслим себе время 50—80-х годов без голоса Озерова, в котором звучали азарт, страсть, завораживающая любовь к спорту. Каждый его репортаж способен пробудить инстинкт болельщика у людей любого возраста». Мне довелось взять одно из последних интервью у Николая Николаевича. Состоялось оно на стадионе «Динамо» во время футбольного матча чемпионата страны…
— Как чувствует себя Николай Озеров?
— Видите — жив-здоров, даже пришел поболеть за наш футбол. Перенес, вы знаете, сложнейшую операцию. Были разные мысли, что уже все, никому не нужен… Душа болела… Но помогли друзья — истинные, искренние. Не бросили: письма, телеграммы, телефонные звонки – все это вселяло уверенность. А вот эти (показывает) костыли, которые помогают мне передвигаться, принесла мне в больницу вдова великого вратаря Льва Яшина Валентина Тимофеевна.
— Многие задают вопрос: кто же он, Николай Озеров?
— Определило мою судьбу то, что я вырос в театральной семье. Отец был известным оперным певцом, 35 лет отдал Большому театру, спел все ведущие партии драматического тенора, ему было присвоено звание народного артиста страны.
Так вот, наш дом всегда, как, впрочем, и сейчас, был открыт для всех. Мы с братом Юрием – он ушел на фронт солдатом, вернулся майором, стал кинорежиссером и лауреатом Ленинской премии, народным артистом СССР – исподволь внимательно наблюдали за тем, как развлекались взрослые: читал смешные рассказы Иван Москвин, Василий Качалов декламировал стихи, отец с Антониной Неждановой пели дуэтом, приходили к нам Сергей Лемешев и Леонид Собинов. Никогда не забуду, как Максим Дормитонтович Михайлов с пикой репетировал арию варяжского гостя – ту пику мы с братом утащили…
Есть у актеров-профессионалов выражение: артистическая легкость. Так вот, сын унаследовал от отца это качество: пел, играл на рояле, даже выступал в Малом зале консерватории, потом окончил Государственный институт театрального искусства, был принят в труппу Московского художественного театра, в котором сыграл более 20 ролей.
— И все же, Николай Николаевич, вас больше знают как теннисиста, спортивного комментатора. Заслуженный тренер СССР Семен Белиц-Гейман, рассказывая о выдающихся теннисистах современности, не обошел и вас. Кстати, он упомянул о том, что выходы на корт Озерова в тюбетейке вызывали оживление на трибуне.
— Действительно, я играл в тюбетейке. Внушал своим товарищам, что это мой талисман. И вот один раз, это было в Харькове в самый разгар жары, я бросил тюбетейку и попросил, чтобы ее смочили водой. Доигрывал уже без головного убора и… проиграл. Ну, это так, между прочим.
Николай Николаевич был очень талантливым теннисистом, причем первые уроки он получил на дачном корте в подмосковной Загорянке. В 12 лет он стал чемпионом Москвы, а потом многократно становился чемпионом Союза, выиграл около 170 турниров всесоюзного и международного значения.
— Уверен, немногие знают, что вы превосходно играли и в футбол. Причем не где-нибудь, а в центре нападения столичного «Спартака», даже амплуа вратаря попробовали.
— Однажды я пришел на тренировку и попросил тогдашнего тренера Сергея Игумнова освободить меня от игры — дескать, у меня вечером экзамен во МХАТе. Тот и говорит: «Ты, Коленька, не играй, хоть постой на поле, отвлекай защитников». Так и простоял я 40 минут. А затем назначили пенальти в ворота соперника. Бил одиннадцатиметровый я. Ударил и попал в штангу. И тут мы взамен получили гол в свои ворота. Второй тайм я играл вовсю, и именно мне удалось сравнять счет. А вообще, кстати, я не делю свою жизнь на какие-то прожитые кусочки. Театр, эстрада, радио, телевидение, кино, спорт — единое целое. Все дополняло друг друга.
— Если не ошибаюсь, 29 августа 1950 года вы впервые взяли в руки микрофон?
— Произошло это, как всегда, неожиданно. Во время репетиции в Художественном театре позвонил мне наш будущий начальник спортивной редакции Шамиль Мелик-Пашаев и сделал сногсшибательное предложение – попробовать себя в роли спортивного комментатора. Я согласился, но с условием, что учителем станет Вадим Синявский – мой кумир в спортивном репортаже. Я выдержал еще один, очередной, экзамен и стал комментатором. Я вел репортажи из 49 стран мира.
— Говорят, ваши отношения с Вадимом Синявским были порой сложными?
— Абсурд! Никогда! До самой его кончины я относился к мэтру спортивного репортажа с глубочайшим уважением. Я никогда не позволял себе называть Вадима Святославовича на «ты». Мне же было приятно, когда он обращался ко мне: «Коля».
— Среди ваших друзей были и есть Всеволод Бобров, Виктор и Александр Якушевы, Алексей Парамонов, Лидия Скобликова, легендарные Лев Яшин и Эдуард Стрельцов…
— Вы знаете, с Эдуардом Анатольевичем у меня связана очень неприятная история. Дело в том, что артист эстрады Евгений Кравинский распустил слух о том, что я отказался подписывать письмо на имя Хрущева в защиту Стрельцова по знаменитому делу 1958 года. Но ведь это мерзкая ложь — никто мне даже не предлагал подписать это письмо. После этой истории Кравинский обходил меня стороной. И еще о друзьях, раз уж мы заговорили.
Скажу откровенно, что в свое время, когда становился чемпионом страны по теннису, выигрывал тот или иной турнир, эти события заканчивались банкетом, встречей друзей. Денежная премия тоже уходила на это дело. И вот в 1947 году, когда я проиграл золотую медаль, увидел всех «своих» в стане соперника. Впервые в жизни я задумался, что такое настоящий друг. Друзей — единицы, товарищей больше. И все же я счастлив, мне везло на хороших, порядочных людей.
— Николай Николаевич, у вас наверняка есть особо памятные для вас репортажи?
— Их не так уж и много. К примеру, 1960 год, Париж, стадион «Парк де Пренс». Ночь. Капитан сборной СССР по футболу Игорь Нетто вместе со своими товарищами совершает круг почета с Кубком Европы. Разве такое событие оставит тебя равнодушным? Или репортаж того же года из Швеции, когда наши мастера хоккея после долгих неудач вернули себе звание сильнейших в мире. Еще 1972 год, когда наши ребята развеяли миф о непобедимости канадских профессионалов. Именно тогда хоккейный мир узнал о наших великих мастерах — Валерии Харламове, Александре Якушеве, Владиславе Третьяке. Пусть вам не покажется странным, но в моей памяти и репортажи о соревнованиях на приз «Кожаный мяч». Надо видеть глазенки этих мальчишек, сколько радости было в них, сколько страсти!
Если же говорить о сегодняшнем (беседа состоялась пять лет назад. — Э.К.) уровне спортивных, и не только спортивных, комментаторов, то порой становится больно и обидно. Больше всего меня приводит в ужас, когда комментаторы или дикторы коверкают русский язык. Зрители же, слушая, как эти «знатоки» русского языка говорят: «легкоАтлет», «лАвровый венок», «начАлось», воспринимают это как должное и сами начинают говорить так же. Неужели нельзя заучить, как стихотворение, правильное произношение слов? Посмотрите, как прекрасно работали и продолжают работать в эфире мои друзья, многие из которых мои ученики: Владимир Маслаченко, Владимир Писаревский, Анна Дмитриева, Владимир Перетурин…
— Деликатный вопрос… По слухам, вы ушли с радио и телевидения по воле начальства, хотя вам очень не хотелось расставаться с любимой работой?
— Это вымысел чистейшей воды. Я ушел по собственному желанию, без всяких кавычек. И прошу, не надо вытаскивать на поверхность эту тему.
— Кто бы мог подумать, что Озеров станет спортивным чиновником…
— Но так получилось. Я сменил на этом посту легендарного спартаковца, знаменитого стайера, олимпийского чемпиона Петра Болотникова. Мы общими усилиями стремились возродить общество «Спартак», и это, к счастью, нам удалось. Наша задача была не делить кресла, а помогать инвалидам, детям Чернобыля.
Моя мечта так и не исполнилась, — сказал мне, прощаясь, Николай Николаевич. — Не суждено мне было провести репортаж о финальном матче чемпионата мира по футболу с участием сборной нашей страны. Увы…
Н
иколай Николаевич сел в инвалидную коляску и уехал. Это была наша последняя встреча…
…Если сесть на Ярославском вокзале в электричку, через час с небольшим она привезет вас в небольшой поселок. Здесь, совсем недалеко от железнодорожной станции, стоит дом, где провел почти всю свою жизнь знаменитый на всю страну человек. И стоит этот дом на улице Николая Озерова.
Больно сознавать, что его больше нет с нами…
Эрнест КРЫМОВ "Новая газета Подмосковья"
