Они справляют свою финансовую нужду прямо на ступеньках суда

В

от уже 19 дней, как Московская городская прокуратура изучает наш запрос о возбуждении уголовного дела против менеджмента Межпромбанка по ст. 159 — «Мошенничество».

Мошенничество, как считаем мы, состоялось в ту минуту, когда Басманный межмуниципальный суд постановил взыскать с «Новой газеты» в пользу Межпромбанка 15 млн рублей ущерба.

Дело в том, что в своем иске Межпромбанк утверждал, что лишился денег из-за того, что один из его клиентов отозвал со своего счета 310 млн рублей. А деньги были отозваны в результате публикации в нашей газете. В доказательство «Межпром» даже приложил рассерженное письмо клиента (ОАО «Вестстройсервис») и платежки.

Наше же расследование показало, что фирмы, на основании действий которых Межпромбанк будто бы понес убытки, принадлежат Межпромбанку, его менеджерам или физическим лицам, являющимся одновременно соучредителями Межпромбанка. И что обычно такие фирмы — с крошечными уставными капиталами и запутанной родословной — служат для уклонения от налогов и отмывки денег.

Прокуроры и помощники перебрасывают дело друг другу, как гранату с выдернутой чекой.

Они не знают, что им делать.

Я их понимаю.

В июне я читаю доклад в Америке. Насчет коррупции и отмывания денег. Я думаю, что знаю, с чего я начну свой доклад. Я просто прочитаю строчку из иска Межпромбанка. Ту самую, в которой фирма «Вестстройсервис» с уставным капиталом в 8400 рублей просит перевести все 10 млн долларов, имеющихся на ее счете, на счет другой фирмы — «Бизнес-мастер», тоже с уставным капиталом 8400 рублей.

«Это что, — спросят американцы, — секретный доклад о способах помывки денег?». «Нет, — отвечу я, — это фрагмент публичного иска, выигранного в Басманном межмуниципальном суде».

«Боже мой, а вы пытались куда-то обращаться?» — спросят меня.

«Пытались. В прокуратуру». — «И что?».

Мне очень бы хотелось ответить на этот вопрос, не краснея за Россию и ее правоохранительную систему.

Поймите правильно. Я упрекаю «Межпром» не в том, что он оптимизировал свой баланс с помощью липовых фирм. В России — это естественный физиологический процесс. Но все же, если мы еще не потеряли цивилизованный облик, не надо справлять свою финансовую нужду прямо на ступеньках суда. И не стоит принимать собственную некомпетентность за собственное всемогущество.

И еще. Дума только что одобрила в первом чтении президентский вариант закона об экстремизме.

Президент обеспокоен совершенно справедливо. Потому что если и есть какая-то стратегическая опасность его власти, то она исходит не от олигархов, которых можно каждую минуту схватить за их заводы, как Кощея — за яйцо. Не от прирученных коммунистов: а оттого, что после падения цен на нефть и глупо промотанного бюджета обнищавшая, разозленная Россия пойдет за простым русским парнем Иваном Гитлеровым, с еще более обаятельной улыбкой и еще более сильной рукой, чем президент.

Как это будет выглядеть, мы видели в прошлое воскресенье, когда разозленные болельщики били стекла Думы. Ибо даже если принять во внимание гипотезу, что реакция толпы была не такой уж спонтанной и даже что все случившееся есть не что иное, как очень остроумная операция по отсечению некоторых конкурентов на рынке рекламы (напомню, что агрессивный ролик, на который руководство МВД тут же попыталось списать беспорядки, был рекламным роликом ТВС), все равно остается явленная в действии толпа.

Президент пришел к власти, играя на имперских амбициях России, и вместе с тем он слишком разумный человек, чтобы удовлетворять эти амбиции.

Президент искренне обеспокоен ростом экстремизма. Но неужели рост экстремизма никак не связан с тем фактом, что возле президента находится человек, которого считают чем-то средним между Распутиным и Пуришкевичем?

Допустим, что этот человек необходим в качестве противовеса. Всяческим олигархам и космополитам.

Но когда один правоохранительный орган присуждает «Новой газете» возместить ущерб, который левая нога Межпромбанка нанесла его правой пятке, а другой правоохранительный орган не замечает, что сие есть мошенничество, — это уже не равновесие. Это приватизация правоохранительной системы одним отдельно взятым банком.

Мы не просим ничего, кроме как: поступите с нами по закону. Выслушайте, что мы имеем сказать. Мы защищаемся.

Мы же ведь не пытаемся обанкротить Межпромбанк.

Пока.