Превратится ли Калининградская область в ассоциированного члена ЕС или останется задворками Европы
«М
ы не желаем оказаться на рогах у козла, соглашаясь на переговоры с Россией!» — так выразился сотрудник отдела международных дел Еврокомиссии. «Этот фокус им не удался!» — цитирует газета Rzeczpospolita торжественное заявление польского мидовца. Им — это опять же России (козе?). Речь идет о «нажиме России на Евросоюз» по поводу признания особого статуса Калининградской области. Такой, значит, дипломатический штиль, почти предвоенный, когда стесняться нечего.
И российский «непотопляемый авианосец» г. Калининград по-прежнему пеньком торчит на гладкой карте Европы. Вызывая презрительное недоумение бывших союзников по соцлагерю: чего опять они там не поделили?
А там, в старом «доме», всего лишь делается история. Въезжают новые соседи, трещат и рушатся перекрытия, меняется мебель, а на кухне со смаком делят кастрюли
П
еред границей с Литвой белорусская таможня досматривает поезд из столицы нашей родины на станции Гудочай. Кого-то уводят в купе проводника, обыскивают. Возвращается бледный: «Нашли лишних пятьсот баксов, на лапу дал. Иначе б ссадили».
Следующая станция — уже зарубежье. Пассажиров на природу не пускают. По перрону бродит одинокий литовский таможенник в фуражке с заломленной тульей. Сквозь стекло купе встречаемся взглядами. Два мира, две системы. Служивый следит, чтобы я в его свободную страну через окно не прыгнул. С моей стороны, надо понимать, это — окно в Европу.
Вильнюс. Таращимся на унылые станционные постройки. Из вагона уже никто не просится. Скоро ли российская граница, в смысле подышать? Проводник: «Какая-какая граница?». «Российско-литовская». «Нет такой границы, — проводник обиженно. — Есть между Литвой и Калининградом!..». Остаюсь в задумчивости. Во-первых, я доброжелательно спрашивал, во-вторых, куда же меня везут?
На вокзале в Черняховске Калининградской области двери открываются и, боже, какие очаровательные, чудные, славные тетки окружают на платформе сомлевших моих попутчиков: «Кому пиво, рыбу… картошечку домашнюю с курочкой?» Эх, казалось бы, тот же воздух и та же вода, то же небо опять голубое… Снова я на Родине? А в самом Калининграде вокзал монументальный, еще немцами строенный. И ощущение неясной раздвоенности: ан на этих неведомых дорожках пахнет не только Русью.
А собственно, чем тут, фигурально выражаясь, пахнет?
П
ервое впечатление. Автомобили покорно тормозят перед пешеходами, где бы тем ни вздумалось перейти улицу. Впрочем, дороги неширокие, поток машин нетороплив и аккуратен. Российские «изделия» попадаются редко, с другой стороны, подавляющее количество иномарок — подержанных. И такси подержанные — зато «Мерседесы».
Калининград компактен и не вызывающ. И, между прочим, вовсе не доминирующей готики. В 1944 году Кенигсберг буквально растерзала английская авиация за два дня ковровой бомбежки. Немногие сохранившиеся постройки, естественно, затерялись в советском строительстве. Чего не скажешь о коренном населении. Его вывели подчистую. Точнее, вывезли в 1947—1951 гг. эшелонами в обе Германии. Бюргеров сменили хлынувшие со всей страны по набору инженеры, врачи, моряки и различные трудящиеся.
Трудно перечислить, кто не владел этой землей: норманны, чехи, поляки, литовцы, пруссы. В 1945 году город-крепость, укреплявшийся 300 лет, наши взяли за три дня. А в конце 80-х, когда, разбуженные перестройкой, начались толки о возвращении городу исторического названия, на кантовскую конференцию приехал известный профессор из ФРГ. Он с неделю побродил по остаткам брусчатки улиц, покинутых им в 1944 году, и выразился категорично: «Как бы вы его ни назвали, это — не Кенигсберг! Это совершенно другой город, который построили другие люди».
Да, сегодняшний Калининград — это явление с неповторимым провинциально-балтийским менталитетом: от России оторвался, а до Европы дотянуться сил нет.
К
алининградцы не преминут перечислить своих: теннисиста Волкова, Газманова, Ладу Дэнс, бывшего пресс-секретаря Медведева, конечно, жену Путина Людмилу и даже беспощадного киллера Леню Питерского. Эк, думаешь себе, угораздило их всех. Впрочем, провинциальность здесь особенная.
Все сложнее. Калининград всегда был российским «форпостом» на Западе, как бы Малой землей. И это наполняло. Примерно как полярника при взгляде на вымпел отчизны родной.
Но в 1991 году Малая земля оказалась в прямом смысле за границей, рухнули экономические связи, закрылись предприятия, рыболовный флот ушел на Кипр в «подфлажники», тысячи людей лишились работы. В этот момент бывший министр иностранных дел Козырев и заявил, что Россия не имеет общих границ с Литвой… Забыл, что существует Калининградская область? Или не знал? Действительно, что такое для федералов Калининград?..
Закон 1996 года об образовании в Калининградской области особой экономической зоны способствовал повальному занятию контрабандой, что стало подчас единственным способом выживания.
Налоговые и таможенные льготы накормили не только десятки тысяч челноков и перегонщиков, переваливших через таможни сотни тысяч тонн алкоголя, сигарет, бензина, но вознесли в миллионеры разную шушеру, которая гнала те же, например, сигареты эшелонами. А нефть, а сырье? А сталь, чугун, ферросплавы по демпинговым ценам? Как не оценить «почетное» четвертое место Калининграда несколько лет назад по объему импорта среди 89 субъектов Федерации. Ну ладно, Москва, Питер, но территории-то, где население едва миллион человек, куда девать товара на 4,3 млрд долларов? Загадка? Ничуть. Крупные поставщики ввозят, например, итальянскую мебель якобы для потребления самими калининградцами, затем присваивают 30 процентов прибавочной стоимости и под маркой маde in Kaliningrad окучивают всю Россию.
А на Западе Калининград стали называть «черной дырой». Даже обидно. Потому что это «дыра» России.
Иномарки — показатель не уровня развития промышленности в области, пораженной экономическим кризисом, а лишь уродливо осевшие дикие деньги, когда курочка по зернышку клюет.
Местные власти, конечно, не оставляют в беде свой народ. С начала 90-х годов перебывали у кормила три губернатора, все как один молодцы. Первого в низах прозвали Профессором, поскольку был ученым. «Но не рыночник», — добавляют информированные люди. Второй — хозяйственник крупного предприятия, его окрестили Батя. «Не, не рыночник», — вздыхают мои собеседники. Третий, нынешний, Владимир Егоров, в недавнем прошлом адмирал, Адмиралом и остался. «Рыночник?» — с надеждой спрашивал я. «О-о, — тянули в ответ, — хороший человек, усидчивый, прямодушный, но привык под козырек брать, выполнять приказы. Какой же он…»
Приятно, что человек хороший. Так бы и радовался, пока не выяснилось, что доверчивого губернатора подвел вице-губернатор.
Каким образом простому самбисту удалось за пятилетку превратиться в крутого финансового воротилу, а затем так легко втереться во власть — отдельная история. Так или иначе, г-н Хлопецкий наследил, и по-крупному. Не вынеся пересудов СМИ, В. Егоров разжаловал соратника и отправил с миссией к далеким берегам, кажется, в Центральную Америку. Где тот притих, авось не отыщут. Адмирал остался без товарища перечитывать калининградскую газету «Новые колеса», издатель которой, депутат областной Думы Игорь Рудников, уже вывел на чистую воду не одного областного начальника. Иногда в газете пишут про других товарищей Адмирала. Интересно.
Ч
ерез год ближайшие соседи Калининградской области — Польша и Литва — станут членами Евросоюза, что означает отмену безвизового перемещения россиян по территории этих стран. За право однократного пересечения границы придется платить по европейским стандартам — от 20 до 50 долларов.
Много это или мало? Если учесть, что уже сегодня дорога к родственникам на свадьбу или поминки в Тверь или Воронеж не по карману 70 процентам калининградцев, это означает чуть ли не «железный занавес». Ломят «шведы».
Дотационный проезд в Россию не стал реальностью. Теперь аукнулось: половина нынешних 18-летних никогда не были на материковой родине, зато не раз посещали Польшу, Германию, страны Балтии… Останутся ли они россиянами лет через двадцать? А их дети?
Путин, безусловно, опасается сепаратистских настроений. Только, кажется, точно не знает, как их избежать. Сразу после избрания президент предложил рассматривать Калининград как пилотный регион во взаимоотношениях с Европой. А спустя несколько месяцев на военно-морском параде в Балтийске обрезал: дескать, никаких пилотных, тут, мол, база Военно-морского флота!
Холодный душ освежил местных политиков. Они-то устремились в Балтийск, чтобы вручить президенту свои наработки. Проекты интеграции в Евросоюз. То есть они решили было, что коли интеграция в Европу, то через Калининград, не через Корею же! Значит, ошиблись.
Причем предложения, по сути, сводились к созданию межгосударственной комиссии, которая бы уравняла рутинные вопросы российского законодательства на территории Калининграда с законодательством Евросоюза. Ведь нормы совершенно разные, за что ни возьмись: таможенного характера, пограничного, социального, экологического… Само собой, участвовать в нивелировании этих норм желали бы и калининградцы, лучше других знающие собственные проблемы.
Шли годы. Неопределенность возрастала.
Калининградскую карту пытаются теперь разыграть политики самого различного толка. Один российский «ястреб» выразился в том роде, что нечего переживать. Не пустят Дуньку в Европу — завезем в Калининград пяток ракет средней дальности, ну или три танковые дивизии. Он обнадежил, пошел в московскую квартиру, принял душ и лег спать. Калининградцы крикнули: «А ты у нас спросил?». Не докричались.
А скоро ни один калининградец не получит право на въезд в Польшу или Литву, когда там введут тест на выхлоп газа… А там введут. Да что выхлоп — Литва вступит в Евросоюз, и Калининград не сможет получать электроэнергию транзитом из Питера! Просто руки опускаются, а «ястреб» спит. МИД демонстрирует патриотизм по ТВ. Путин рассуждает про «лакмусовую бумажку».
А тут бы сесть поскорей да по-доброму с Евросоюзом договориться. Не угрожать, не давить, не требовать. Понятно же, что и мы, и они хотим, как себе лучше. Мы — жить с выхлопом, светом и без виз. А они, чтобы под видом калининградцев в Европу не хлынули кто не попадя — китайцы и афганцы с минами и наркотиками. А вы бы согласились, если б сквозь стены вашей спальни прорубили коридор и какие-то граждане по нему круглосуточно ходили?
Но мы никак не можем сесть и по-быстрому подписать несколько бумаг об этой интеграции Калининградской области в ЕС путем объединения энергосетей, либерализации торговли, строительства автомагистралей. Потому что Европа думает, что Москва боится предоставить Калининграду больше свобод, ибо по его пути могут пойти остальные субъекты Российской Федерации. А мы не разубеждаем.
Сепаратизм развивается по-разному. Один из его векторов — от антибюрократических настроений к антифедералистским. Калининград для Центра по-прежнему остается terra incognita, которой по привычке можно руководить, не особо вникая в специфику. А специфика, заметим, еще и в том, что чем хуже живут калининградцы, тем очевиднее сытость стран-соседей.
«Когда через несколько лет область дозреет до референдума, — предсказывает лидер Балтийской республиканской партии Сергей Пасько, — станет ясно, что только статуса любой экономической зоны сегодня недостаточно, прямое федеральное правление не решает наших проблем, область должна иметь ПРАВО вести диалог с Евросоюзом самостоятельно, без оглядок на Москву. Тогда мы проголосуем за Балтийскую республику. Конечно, в конституционном поле России»… Пока?
«А по мне — пусть закрывают область, — признался известный калининградский журналист Александр Остахов. — «Черная дыра» захлопнется, бандюки рассосутся без поля деятельности, и калининградцы наконец возьмутся за свое хозяйство. Единственный незамерзающий порт России на Балтике, 90 процентов мировых запасов янтаря, месторождение высококачественной нефти на шельфе, здесь гречку можно выращивать… — Он долго перечислял и закончил мечтательно: — Если б не воровали. Да обнесите меня колючей проволокой — выживу, и чтоб ни одного не подпускать!».
П
од Вязьмой, когда поезд только набирает ход от станции, случайно замечаешь меж путями — ну буквально с десяток метров до рельсов — дачку с курятник и мужика, склонившегося над огурцами-помидорами в двух рваных полиэтиленовых тепличках.
То есть в необъективной России не нашлось иной полянки для его делянки. И теперь средь лязга и гари он невозмутимо лелеет урожай. Поезда катят мимо, и у всех на виду — terra incognita, до которой никому, кроме него, дела никакого.
