Они попрятались по машинам

У

моего приятеля Джефа есть дядя Хэнк, который живет на Ю-Пи и к которому прошлой осенью мы ездили охотиться на оленя. Ю-Пи — не Юпитер, конечно, но сокращенно Upper Peninsula (или Верхний Полуостров), что тоже очень и очень далеко. Из Детройта до хижины дяди Хэнка надо ехать минимум часов шесть. Места там глухие и грустные, заросшие непроходимой чащобой и сырые от частых дождей и множества камышовых болот.

— У вас тут, наверное, всех полицейских по пальцам одной руки пересчитать можно? — как-то за столом обмолвился простак Джеф.

— Их, пожалуй, не так уж и много, они не назойливы, — попыхивал в трубку строгий старик. — Но прежде чем открыть банку пива в лесу, я бы посоветовал тебе оглядеться по сторонам.

Затем последовала история про его лучшего друга старину Пола, что был остановлен машиной с мигалками и отправлен в наручниках в местную тюрьму.

Кап (полисмен в просторечии) «хлопнул» его за превышение скорости, но что-то заподозрил и предложил Полу маленький тест: пройти по прямой с десяток шагов. После этого экзамена подозрения полицейского почему-то усилились, и он попросил бедолагу «подуть в трубочку». Как Пол ни старался, а обмануть стеклянный приборчик с порошком внутри он не смог.

— Выпивали? — спросил полисмен.

— Один «шат», — не мог не признаться Пол. «Шат» — это по-нашему рюмка.

— Америкэн шат о рашен? — уточнил офицер, потому что в его практике уже случались подобные несоответствия и он знал, что русская «рюмка» вмещает в себя с десяток американских. Пол не нашелся что и ответить.

— Вы арестованы, — сказал сержант вежливо и достал наручники. В таких случаях здесь лучше не спорить.

Вообще-то дорожные правила дозволяют человеку выпить бутылочку пива, или фужер вина, или рюмку чего-либо покрепче. Но при этом желательно, чтобы моменты распития спиртного и начала вождения отделял как минимум один час. Еще очень желательно, чтобы в этот часовой промежуток водитель имел возможность вздремнуть. Очень рекомендуется также не совмещать все три «или» в один прием. А если уж случилось, то правила настоятельно советуют тебе самому подсчитать процент алкоголя в крови и, соответственно, принять наиболее разумное решение.

На этот счет, впрочем, существует анекдот. «Почему в Америке, — спрашивают американца, — не видно пьяных на улице?». «Да потому, — отвечает янки, — что все, как выпьют, садятся за руль!».

Бедняга Пол испытал на себе все прелести забавной шутки.

Водительские права, как водится, сержант забрал при задержании. Бумажка, выданная Полу после суток ареста, лишь удостоверяла его личность, рулить категорически не разрешала. Как же тогда жить?

В Детройте, который американцы называют «автомобильной столицей мира», общественный транспорт традиционно не востребован. Добираться на работу, скажем, в Лэнсинг или Флинт, а потом домой — в тихие спальные районы, народ предпочитает на личных авто. Удобно и независимо, несмотря на немалые расстояния. Если за день накрутишь 50—70 миль, считай, повезло… И хотя скоростные шоссе рассекают территорию штата вдоль и поперек, большинство людей проводят от получаса до двух, уткнувшись носом в баранку. Кто от усталости совершает ошибки за рулем, иные попросту засыпают: бьются сами, калечат других. Но поверьте, уж лучше так, чем жить без колес и самой возможности оплачивать собственные расходы.

Словом, наш незадачливый Пол не имел ничего другого, как поспешить к адвокату, а затем и в суд. Окружной судья скупиться не стал, наказал по максимуму: штраф в полторы тысячи, шесть пойнтов в личный рекорд (сравнимо с нашими давнишними «дырками» в водительских правах, но здесь при 12 пойнтах права отбираются на год), а кроме того — восемнадцать месяцев испытательного срока. Каждое новое нарушение добавляет как пойнты, так и месяцы. Не приведи Господь сделать еще и аварию!

Я знаю живой пример. Родственник моего товарища, парень двадцати с небольшим лет, четыре года учился в университете на адвоката. Однажды, выйдя из бара, где пропустил пару «шатов» виски, сел за руль и по дороге домой сбил велосипедиста. Тот парень, конечно, был не прав сам, потому что не надел светоотражающий жилет и выехал с обочины на проезжую часть. Это оказалось неважно. Грегори был нетрезв. В тюрьму его «закрыли» на год, после того дали шесть месяцев домашнего ареста… Несостоявшийся юрист ходил по квартире с «браслетом» на ноге.

— Там передатчик, он фиксирует все мои передвижения, — пояснял парень, когда вполтуловища высунулся за дверной проем покурить, а другую, окольцованную, оставил в пределах квартиры. — Если «жучок» окажется за периметром этих стен, мне — хана!

Про это, впрочем, Полу никто не рассказывал.

…Зато назначили ему куратора — офицера суда Дженифер, в обязанности которой входило рутинное «техническое» исполнение приговора. Первые пару месяцев Пол ездил к ней отмечаться каждый день: мол, жив-здоров, работает, стороной обходит винные магазины… По выходным и праздникам сдает тесты «на трубочку», а в будни аккуратно звонит в лабораторию узнавать «актуальный цвет». Это последнее — ну абсолютно дьявольская придумка. Получив от Дженифер свой персональный пароль, «цвет фиолетовый», Пол каждое утро ожидал услышать его в телефонную трубку.

«Сегодня цвет оранжевый», — отвечал лабораторный автоответчик. И Пол вздыхал облегченно: «Слава богу, не я». Значит, не надо отпрашиваться у начальства и ехать сдавать анализы.

Его родной «цвет фиолетовый» выпадал не чаще раза в неделю. В каждое посещение лаборатории он видел там одни и те же лица. «Ага, — додумался, — таких «фиолетовых» с добрый десяток». Значит, красных, зеленых и синих ничуть не меньше — просто у них другие дни.

Результаты проверок пунктуально заносились в компьютер, и при очередной встрече с Полом Дженифер внимательно изучала отчет. Предупредила в самом начале: с первым «позитивным» тестом на алкоголь его испытательный срок трансформируется в настоящий тюремный.

Через какое-то время доверия к Полу стало больше, «поводок», державший его на привязи, куратор слегка удлинила: отменила неожиданные проверки по «цвету», сократила график встреч со своим подопечным до двух раз в месяц. Оставила лишь праздничные тесты «с трубочкой» утром и вечером да еще воскресные собрания анонимных алкоголиков в церкви, посещать которые Полу требовалось «по возможности чаще».

Ни много ни мало, а два-три часа каждое такое собрание занимало. Католический священник, отметив всех пришедших по своему списку, для начала читал одну из молитв, объяснял ее значение, а затем приглашал к разговору и к покаянию собравшихся грешников. Они вставали по очереди и все-таки рассказывали каждый о себе. Кто заикался и краснел, выдавливал каждое слово. Кто, наоборот, складно отчитывал заученный сюжет. Другие, разоткровенничавшись, будто ждали самой возможности поделиться своей бедой. Обязательный по натуре, Пол тоже, конечно, не молчал. Но вот о чем говорил, его куратор Дженифер уж точно никогда не узнает.

— Нет-нет, — качал головой дядя Хэнк, завершая рассказ, — старина Пол никогда не был пьяницей. А теперь, в свои пятьдесят, он не станет им и вовсе.

…Олений сезон мы никчемно убили болтовней, просидев в засадах с чересчур говорливым охотником. Как ни старались, не увидели ни одного рогача. Под конец, как бы извиняясь за свое неудачное следопытство, Хэнк пошел расставлять на пни банальные пустые бутылки. Если бы вы знали этого дотошного старика, то ни на минутку не усомнились, что порожние емкости оставил в лесу кто-то другой.