Кира Муратова «Чеховские мотивы»

К

ому понравится здесь Кира Муратова со своим так называемым Чеховым? Разве что самым верным поклонникам вроде меня и любителям особо нелепых зрелищ вроде цирка лилипутов, а также, я полагаю, людям с маленько съехавшей крышей и прочим русским маргиналам. Есть, правда, надежда, что Московский фестиваль не испытывает недостатка в такой публике. Однако в жюри их искать нецелесообразно.

Смотрите, что она делает, эта чертова анархистка, влетающая с каждым фильмом, словно дикая конница в деревню, распугивая коров и баб с коромыслами и дачную шушеру с коровьими мыслями. Она кричит: «Поберегись!» — и несется напрямки к беседке в вишневом саду, где одуревает от тоски и пошлости бедный доктор Чехов, приговоренный вечно платить по векселям русской интеллигенции, избравшей его своим знаменем. И прыгает с седла прямо к нему в объятия, как Люська к Чарноте: «Ну вот и я, друг ты мой сердешный, Антон Палыч, заждался, поди?»

Кира Муратова, безбожный клоун, состоящая в близком родстве с Феллини, по другой же линии – с украинским вертепом, жестоким и смешным народным балаганом, раскрыла свою тайную связь с желчным господином в пенсне. Все эти лопнувшие струны, что вешали нам на уши долгие хрестоматийные годы, позвенели, и хватит. Честная Кира все рассказала нам, как есть. Домашние тираны, тяжелые пошляки, уроды и безумцы, персонажи, извлекаемые обычно из дьявольских костюмерных Гоголя и Достоевского, — все они легко вписались в ее кино по Чехову. Русская литература, осуществляя смену декораций, манипулировала, в принципе, одними и теми же героями — потому что где взять других? Русский человек-то не шибко менялся, как его ни назови: чиновник, купец, солдат, крестьянин, пролетарий или интеллигент. Чехов, последний классик, распустил доставшийся ему в наследство шабаш русской литературы, и бесы смешались с жизнью. Кира Муратова выловила их по одному и населила ими свое кино. А то, что она согнала все эти рожи в церковь, — на то и храм, чтоб беса изобличить…

Я ничуть не удивляюсь, что Муратова взяла в компанию Чехова, перемешав в одной посуде нелепую пьесу «Татьяна Репина» и сумрачный рассказик «Тяжелые люди». Ее абсолютный слух давно уловил истеричные интонации и абсурдные разговоры чеховских героев, сбежавших от автора, как нос — от майора Ковалева. Скрип несмазанного механизма сумрачной, нелепой и смешной русской жизни, который она нашла способ запустить в своем кинематографе.

В сущности, Кира Муратова всегда снимала по Чехову. И только сейчас призналась в этом.