А было так же много, как ивановых среди русских...
Н
аша рубрика «Люди исчезающие» существует в газете уже почти год. В ней мы публикуем истории о «чеченском 37-м», как уже принято называть эту страшную суть второй чеченской войны, — рассказы о людях, которые пропали без вести в зоне так называемой «антитеррористической операции». Обычно это случается после встреч с федеральными военнослужащими — в ходе «зачисток», на блокпостах, при облавах на рынках и улицах. Начало рубрике положила история 26-летнего грозненца Зелимхана Мурдалова и палача его Сергея Лапина, нижневартовского милиционера по кличке Кадет.
А теперь о личном. Быть может, кто-то не знает, но самое плохое в существовании любой газетной рубрики состоит в том, что она становится слишком долгой. Время идет вперед и вперед, мы, журналисты, за ним бежим и описываем — а... ситуация не меняется. Так и тут: поток исчезнувших в Чечне людей не уменьшается. Очень мало тех, чей след найден. Совсем немногих похоронили – потому что палачи предложили выкупить трупы. А судьба подавляющего большинства из почти трех тысяч сгинувших остается катастрофически неизвестной, и ничего в ней не меняется, даже если министр обороны страны с гневом на устах на весь мир сообщает, что нарушители российско-грузинской границы с оружием хоть и шли из Панкисского ущелья, но были из того самого списка «пропавших без вести»...
Но самое главное в «чеченском 37-м» состоит в том, что каждый следующий день второй чеченской войны приносит новые и новые истории... И ты доходишь до ручки, до края – не зная, какие еще слова написать, чтобы пронять... И теряешь самообладание, контроль над собой и ситуацией – и делаешь ошибки, которым нет оправдания... Поэтому сегодня в нашей рубрике – лично моя, автора, повинная история
…6
марта этого года Муса Маусурович Ахмадов, 1951 года рождения, грозненец и временно волгоградец (там жил и работал), поехал навестить старика-отца в селение Махкеты Веденского района.
Конечно, Махкеты – не лучшее сейчас место на земле для прогулок. Да, Веденский район – это теперь почти что ад. Да, Басаев и басаевцы бок о бок с федералами – в альянсе. Поэтому — тотальные «зачистки». И слишком опасно...
Но! При всех этих обстоятельствах никто не может снять с чеченца обязанность заботиться о стариках. И не важно, где они живут. Если в Махкетах – сын должен навещать отца в Махкетах. Другой стереотип поведения для чеченца невозможен – это аксиома, непререкаемое правило бытия и традиция, вызывающая преклонение.
Д
орога Мусы Маусуровича шла через блокпост у селения Киров-Юрт того же Веденского района. Блокпост – под горкой. А БМП (боевая машина пехоты) – почти всегда торчит над, как бы свисает над блокпостом – ее вечно видно, когда едешь мимо. БМП № 719.
Цену этому «почти» хорошо знают люди, живущие здесь. Если из «45-го полка» (так тут называют место дислокации сводного мобильного отряда федеральных силовых ведомств поблизости, у селения Хаттуни) выкатывается БМП и водружает себя «на горку» — значит, кого-то опять задержали. Люди съеживаются и молятся, чтобы это был не их родственник...
Шестого марта «избранным» стал Муса Маусурович, отец трех взрослых сыновей, муж, брат, сын, трудяга, о котором вся большая семья вспоминает теперь только, как же он ненавидел политику и главным считал не лезть в нее, и когда в доме заводили политические дискуссии на вечную чеченскую тему: «кто виноват» в продолжающейся войне, Муса просто выходил...
...Как позже случайно выяснится, человек, который был в тот день старшим на блокпосту (из 51-го Тульского полка ВДВ), «просто перепутал»: фамилия Ахмадов вызвала в нем неприятные ассоциации с братьями-бандитами Ахмадовыми, и он посчитал, что Муса Маусурович — из «той бригады», и скрутил на всякий случай, и вызвал 719-ю из полка, и тем подписал приговор. «Ахмадовых же, как Ивановых... Ну почему ты не спутал моего мужа с другим Ахмадовым?! Например, с нашим знаменитым писателем Мусой Ахмадовым! — кричала потом в отчаянии на этого самого «старшего» по имени Артур жена Мусы Маусуровича Мадина... – Как ты посмел! Ты же погубил его!..»
«Не спутал» — он просто не знал про писателя, Артур не знал, не мог знать. Военнослужащие наши если чему и научены теперь в Чечне, так это ненависти и понятию коллективной ответственности народа. Они ненавидят чеченцев как нацию и все чеченское как бандитское и варварское. И это никакая не риторика и не журналистские преувеличения – это чудовищная реальность зоны «антитеррористической операции», имеющая итогом смерть или вытравливание с лица земли конкретных, ни в чем не повинных людей. Происходит это часто просто потому, что также конкретные отцы-командиры усиленно пичкают своих конкретных бойцов (как, впрочем, и всю страну) такой лживой политграмотой, в которой просто не может быть места «беседам о прекрасном», например, о чеченских писателях... А потом, вздрюченные этой пропагандой, бойцы отправляются по блокпостам, и хватают всех, не видя ни в ком Человека... Только животное, подлежащее уничтожению.
Так и случилось с Мусой Маусуровичем. Его пхнули в БМП и оттранспортировали в «45-й полк». Только потому, что он — Ахмадов. Других причин позже просто не оказалось. Андрей Карасев, начальник отдела милиции (из селения Хаттуни), так и сказал вечером 6 марта, выйдя к встревоженным родственникам, собравшимся у КПП «45-го полка», и отцу Мусы — старику Маусуру, что все выяснилось и сын его – «не тот Ахмадов», и лишь остались пустые формальности, вроде отсутствия следователя, который должен все оформить, и что «завтра утром заберете своего человека»...
Но утром 7 марта Муса Маусурович за КПП полка уже не вышел. Лишь после долгих уговоров семье сообщили, что его отправили в Ханкалу, на главную военную базу, с теми же словами – мол, «раз он не тот Ахмадов, скоро выпустят»...
С тех пор – ничего. Лишь угрозы от военных: «Не смейте жаловаться». Да открытое Веденской районной прокуратурой 13 мая уголовное дело
№ 73023 по ст. 126, ч. 2 УК «по факту похищения», где ясно все: кто забирал (51-й Тульский полк ВДВ), кто содержал (сводный мобильный отряд на окраине селения Хаттуни), кто последним видел (Карасев – начальник милиции), только человека нет...
И
теперь подумайте: а если позже, по прошествии лет, вдруг окажется, что нынешний министр обороны Иванов Сергей – уголовный элемент? Да к тому же «что-то не то» совершил министр иностранных дел Иванов Игорь? И был, мягко говоря, «не прав» нынешний всесильный «серый кардинал» при Путине, бывший питерский, теперь столичный генерал ФСБ Иванов, замглавы президентской администрации по кадрам, тасующий всех, от министров до премьеров, как ему заблагорассудится?.. И на этих основаниях что же — хватать потом всех Ивановых подряд? Да причем так, чтобы никто – ни одна живая душа из числа их родственников и друзей не способна была узнать, где «их» личный Иванов?.. Петр, Василий, Андрей?.. Вы лично с этим подходом согласны?.. Ответьте же себе.
У меня тоже есть свой ответ, он получился трагичным. Я – журналист, веду рубрику «Люди исчезающие», потому что освещаю события второй чеченской войны уже три года подряд. И со мной эта отвратительная война сыграла в ту же поганую игру, что и с десантником Артуром с Киров-Юртовского блокпоста.
Семья Мусы Маусуровича обратилась ко мне за помощью: чтобы информация о его исчезновении появилась в нашей газете, чтобы ее сопровождала фотография, с надеждой: а вдруг кто-то узнает? чья-то совесть проклюнется?.. Ради этого рубрика и существует...
И я – спутала. Я ничего не подготовила к печати. Мое подсознание мне толковало: об этом Ахмадове ты уже писала... Потому что действительно писала – но о других Ахмадовых, совсем из иных районов Чечни, но тем не менее также пропавших после встреч с военными... Одни Ахмадовы — в 2000-м, еще одни — в 2001-м...
И я сказала Мадине, жене Мусы Маусуровича: «Я уже написала, я точно помню». И я невольно солгала. Сможете ли вы меня простить?
…М
адина, жена – красивая, умная, тактичная, образованная, воспитавшая Мусе отличных сыновей... Макка, Таус – другие женщины этой семьи... Ходатаи за Мусу. Они – такие же, как остальные чеченские женщины... Жены и матери похищенных в Чечне людей – это особая страница истории второй чеченской войны. Это – декабристки нашего времени, о них еще будут написаны романы. Бросив все, и свою собственную жизнь в том числе, они колесят по маленькой растерзанной республике днями, неделями, месяцами – и истово ищут, ищут, ищут... Бесстрашно выполняя работу следователей и прокуроров, спрятавшихся по кабинетам от страха вызвать недовольство военных.... Сутками стоят они у ворот воинских частей с фотографиями сыновей и мужей – и бросаются под колеса выезжающих оттуда БТРов, только бы кто-то из солдат сказал, что видел это лицо «там, за воротами»... В надежде вглядываются они в лица выходящих из прокуратур офицеров: «Не видели? Моего?».
А те, как правило, отвечают: «ЭТО будет стоить денег». Или – «стол накрыть». Или – «ящик водки». Или – «два барана»... Массу вариантов выработала чеченская военная рутина.
Есть лишь одно «но». Главный аргумент семьи Мусы Маусуровича сегодня — перед непомерно огромной и якобы правоохранительной сетью Чечни (прокуратуры всех уровней, МВД, ФСБ) — таков: «наш Ахмадов ни в чем не замешан». Аргумент, конечно, от несчастья и безысходности, когда уже не знаешь, что и сказать... Но – довод. Тем не менее. Так вот, лично мне он совсем не нравится: а если «замешан» все-таки? Не этот Ахмадов, так другой? Если воевал? Сочувствовал? Призывал к газавату, как, например, нынешний глава республики Кадыров? Значит ли это, что он, Кадыров, и множество ему подобных тоже должны сейчас сгинуть? Вообще? Без могилы? И без бумаги, называемой «свидетельством о смерти»? Исчезнуть, несмотря на то, что остаются чьими-то сыновьями, быть может, и не лучшими, но все-таки братьями, мужьями?..
Я – категорический противник таких подходов. Если замешан в том, что противоречит Уголовному кодексу, – должен быть судим. Каждый имеет право на номер своего уголовного дела. Он, этот номер, должен быть. Ты должен содержаться в тюрьме «номер такой-то» и камере «номер такой-то», и они должны быть известны твоим родным. Только так. Все остальные – вечно живучие отблески чекизма окаянного. Позорный 37-й, нашедший отличную питательную среду в 2002-м. Когда не человек, а враг, а раз враг, то, значит, пыль под сапогами объявивших себя «не врагами». Самосуд, самоказнь... Силовые структуры, карающие по собственному усмотрению, освобожденные от всяческого гражданского контроля.
И как результат — поток. Тех же пропавших без вести Ахмадовых. Как и Магомадовых. Как и Исаевых. Я ныряю в этот поток и от ужаса... забываю. Или путаю. Память играет и со мной в эту злую рулетку.
