СюжетыОбщество

РОБИНЗОНЫ НА ОБИТАЕМОМ ОСТРОВЕ

Этот материал вышел в номере № 67 от 12 Сентября 2002 г.
Читать
Приключения американцев, захотевших усыновить троих российских сирот Русская невеста, американский жених — до недавнего времени такова была классическая комбинация интернациональной семьи. Однако времена меняются: у прославленных русских...

П

риключения американцев, захотевших усыновить троих российских сирот Русская невеста, американский жених — до недавнего времени такова была классическая комбинация интернациональной семьи. Однако времена меняются: у прославленных русских невест появились «конкуренты» — русские дети. Итак, Кэрол и Пол Джонс решили усыновить в России троих малышей, которых они нашли по фотографиям, полученным в агентстве по адаптации: двое «их» детей (брат и сестра) жили в Новосибирской области, третий — в Южно-Сахалинской. Почти полтора месяца американская пара кочевала по России — все, что видели и переживали, описывали в своих электронных посланиях в Сиэтл близким и друзьям. Между прочим, одна из коллег Кэрол, начитавшись этих писем, взяла отпуск и полетела в Новосибирск на помощь начинающим родителям. В этих письмах, куда сегодня позволено заглянуть и нам, история о том, как в России родилась американская семья...

«Н

овосибирск, 17 мая, пятница. Мы только что вернулись из Куйбышева (небольшой городок в Новосибирской области. — И.Ф.), где живут в детдоме Катя и Антон. Но по порядку. Добирались мы до этого городка около пяти часов по местному хайвею — длинной и ужасно жесткой дороге. По прибытии зарегистрировались в местном «отеле». О, это отдельная история: достаточно сказать, что ночь здесь стоит всего 13 долларов. Но не будем об экономике, скажу только, что впервые в жизни видели кассира, использующего счеты.

Утром мы отправились в Дом ребенка и, конечно, ужасно нервничали. Нас проводили в музыкальную комнату, и мы замерли в ожидании. Первым привели Антона — симпатичного светловолосого мальчика с обаятельной улыбкой. Он подошел к нам, протянул руку и сказал: «Здравствуйте, мама и папа!». Мы присели перед ним, и Антон тут же обнял нас и троекратно поцеловал по-русски в обе щеки (да, сердца наши растаяли)…

Катя (ей 22 месяца) появилась следующей… вошла, как медвежонок, вразвалочку, улыбнулась и тут же ухватила нас обоих. Она очень сильная — часы мои сломала моментально. Кроме того, она с интересом пощипала мою трехдневную щетину и успела описать Кэрол — оказывается, детишки здесь не носят дайперсы.

Следующие два дня мы провели с детьми. Мы приносили игрушки, книжки, конфеты. Также принесли небольшой альбом, где были фотографии нашего дома, сада, разных вещей и игрушек, которые ждут ребят в Америке. Вложили мы туда и наши фотографии, а также фотографию Дениса, их будущего брата. Антон был от этого альбома в полном восторге. С помощью переводчика мы объяснили ему, что уезжаем на Сахалин, чтобы забрать Дениса, но через две недели обязательно вернемся и заберем их с Катей уже насовсем. Антон внимательно ловил каждое слово, и мы не могли не заметить, что в глазах у него слезы.

...Ночь. Мы пишем это письмо в отеле «Сибирь». Великолепная вещь интернет, но сегодня я бы всему на свете предпочел горячую воду, тем паче что умудрился где-то простудиться. Однако ничто не помешало нашему ужину, состоящему из жестянки конфет Almond Roca и чипсов Pringls. Я не шучу! Эти чипсы поставляют в Новосибирскую область из Бельгии. Ах да! Я же попробовал сегодня русское пиво — мощное, 14 градусов. Леди со счетами оценила все эти покупки примерно в два бакса…

Вообще-то здешняя пища вполне здоровая и вкусная (не в пример нашему ужину). Много мяса, картошки, капусты… Как-то мы ели хот-дог — здесь их называют сосиски, ну доложу я вам, Oscar Meyer может отдыхать. (Популярная в США фирма-производитель сосисок. — И.Ф.) Выпечка кондитерская тоже очень вкусная. И все-таки я сказал сегодня Кэрол, что, если бы у меня была целая туша мяса, я, не раздумывая, поменял бы ее на тарелку Honey Nut Cheerios (марка овсяных хлопьев. — И.Ф.), правда, Кэрол напомнила мне, что молоко здесь все равно что наши сливки. Забьет напрочь все эти маленькие отверстия в сосудах. Ах да, еще одно: кола, пепси — нет проблем, но всегда и везде только комнатной температуры — такие слезы…

Я немного паниковал накануне обратной пятичасовой поездки по ухабистой дороге. Остановились мы всего один раз у милицейского проверочного пункта (достаточный повод для того, чтобы милиционерам вооружиться автоматами).

Завтра нам предстоит шестичасовой полет на Сахалин, к Денису. Мы пробудем там две недели, необходимые для слушания нашего дела в суде. Потом — назад, в Новосибирск. Мы уже окончательно запутались во времени, потому что каждые несколько дней меняем часовые пояса… Мы сохраняем детали нашего путешествия, чтобы когда-нибудь вспомнить самим и рассказать детям. Надеемся, в Америке все благополучно. Передайте всем, что мы здоровы и счастливы».

«С

егодня суббота, 26 мая. Вот уже вторую неделю мы живем на острове Сахалин — это восточная часть России, чуть севернее Японии. Итак, в прошлый понедельник мы впервые встретились с Денисом — это было в детском доме маленького городка Правда, около двух часов езды от Южно-Сахалинска, где мы остановились. Несмотря на то, что мы ехали туда все по тем же разбитым жестким дорогам, окрестности были очень красивы, если не считать торчащих то тут, то там гор неприкрытого тлеющего мусора. Детский дом расположился на самой вершине холма, в красивой местности этой заброшенной части мира.

Как только мы вылезли из мини-автобуса, наша переводчица воскликнула: «А вот и Денис!». Перед нами стоял худенький маленький мальчик, очень застенчивый и очень симпатичный. Глаза у него были печальными. Мы быстро поняли, что неразговорчив он от испуга. Мы принялись с ним играть, помогая ему преодолеть смущение. Мы сидели рядом с ним во время его «прощального» обеда. Дело в том, что директор детдома был так великодушен, что подготовил перевод Дениса в один из детдомов Южно-Сахалинска, чтобы мы могли видеться с ним каждый день на протяжении тех двух недель, которые потребуются для суда и оформления разных бумаг.

Денис по-прежнему был немножко испуган, и воспитатели подарили ему на прощание его любимого медведя, который потом сослужил нам добрую службу… Мы сфотографировали его напоследок с нянями, воспитателями, с детишками из группы. Взрослые все как один плакали, а детишки облепили окна и без устали махали нам, пока мы усаживались в машину.

В дороге Денис был очень тих. Вскоре он уснул на руках у Кэрол, доверчиво обняв ее за шею. Мы догадывались, что он не очень хорошо себя чувствует: волнение, обильный обед, тряская, жесткая дорога, невыносимая духота в машине… В результате бедного мальчика вытошнило прямо на маму Кэрол и на любимого мишку. При этом у Дениса даже не было сил открыть глаза…

Итак, мы временно поместили Дениса в новый детдом и проводили с ним все свободное время. В один из дней нам удалось сходить в парк — какое счастье после маленькой душной комнаты в детдоме! С каждым днем мальчик все больше и больше привыкает к нам. Если учесть, что в первые два дня он не вымолвил ни слова, то теперь смеется и говорит без умолку — правда, далеко не всегда мы знаем, о чем он говорит.

Денис такой ласковый! Я думаю, что это наше «воспитание», — мы без остановки тискаем и целуем его. Больше всего он любит здороваться носами.

Когда мы приходим в детдом, чувствуем себя абсолютно свободно, все с нами здороваются, как со старыми знакомыми. И еще одна вещь, о которой не могу не сказать: дети в детдоме такие открытые, доверчивые, ласковые, и это разрывает ваше сердце. Когда мы приходим, они кричат нам: «Папа! Мама!». И каждый хочет, чтобы его заметили, обняли, подхватили на руки… Мы забрали целую группу — двадцать малышей — и отправились с ними собирать букеты из одуванчиков для нянечек. Это было страшно хлопотно, но так весело!

О Сахалине. Погода стоит прекрасная, очень похоже на Сиэтл.

Здесь заметно западное влияние — в Южно-Сахалинске работает много иностранных компаний. Нам понравился один ресторан, куда мы часто заходим. Он называется Pacific Cafе€, здесь неплохая американская кухня, хотя мы по большей части предпочитаем русскую — она нам нравится. Бедность, царящая вокруг, едва ли поддается описанию. Она на всех уровнях — это не то что есть бедный район, а есть и богатый. Состояние распада повсюду. Здесь заброшено столько недостроенных зданий с торчащими над ними ржавыми кранами. Каждый с готовностью сообщит вам, что это прямой результат перестройки и развала коммунистической системы.

Когда Кэрол и я прогуливаемся по городу, нам не дает покоя мысль: если таков капитализм, то не лучше ли был коммунизм? К сожалению, большинство местных жителей думают именно так... С другой стороны, народ усердно работает, особенно женщины (извините, мужики). Довольно интересно, к примеру, наблюдать за мужчинами, занятыми на стройке. Мне показалось, никаких правил, норм, а иногда и просто логики в их работе нет, зато до черта много перекуров. И еще потрясает то, что алкоголь распивается буквально повсюду — причем в открытую! Даже подростки гуляют по улицам с большими бутылками пива. Мусор везде — на улицах, в парках, на дорогах. Но если вы захотите поступить по совести, то урну все равно не найдете. В заключение хочу сказать, что этот город не очень гостеприимен к приезжим и мы надеемся улететь отсюда как можно скорее».

«П

рощай, Сахалин! Сегодня второе июня, воскресенье. Первая часть нашего большого путешествия подходит к концу — вечером у нас рейс в Новосибирск.

Итак, с гордостью сообщаем самую главную новость. Мы стали мамой и папой! Наш сын — замечательный мальчик Денис Джонс, урожденный Южно-Сахалинска.

Заседание суда длилось три часа и было очень официальным. Суд выглядел так: с одной стороны — судья, прокурор и секретарь. С другой — мы двое, наш переводчик, представитель отдела образования и по одному представителю из трех детских домов, в которых довелось жить нашему мальчику в его неполные четыре года. Согласно протоколу мы приготовили речь, однако судья ограничилась тем, что задавала каждому из нас вопросы, причем обоим — практически одинаковые. Тональность этих вопросов изменилась после того, как мы сообщили, что кроме Дениса адаптируем еще двух малышей. Если бы вы видели лица тех, кто был в зале! Следующие десять минут нас мучили соответствующими вопросами: «Полностью ли вы понимаете, как изменится ваша жизнь с тремя детьми?» и «Уверены ли, что сможете обеспечить им нормальный уход?». Но больше всего их заботило, будут ли дети обеспечены материально.

В заключение суд удалился на совещание на 30 минут. Когда судья вошла в зал, все встали — решение. Она читала его в течение двадцати минут. Мы сидели как на иголках, пытаясь угадать в русской речи признаки положительности этого решения. Кэрол в волнении с силой сжала мою руку, когда судья произнесла последнюю фразу и вышла из зала. Мы стояли, не понимая, почему все вокруг утирают слезы. Нам отдали Дениса?! Или что-то не так?.. Объясните же скорее! Но наша переводчица только плакала… Это был какой-то фейерверк чувств, и этих минут нам не забыть…

Вечером мы отправились в детдом за Денисом. Он выбежал к нам навстречу, улыбаясь и раскинув руки для объятий. Мы принесли торты и мороженое для деток и воспитателей, а для Дениса — сумку новой одежды. После ужина мы поднялись вслед за ним в спальню. И даже потихоньку сфотографировали то, как он переодевается, сидя на своей кроватке и не догадываясь о значительности этих минут… Он аккуратно сложил свои старые вещи в уголке кровати — настало время прощаться. Все детские носы были плотно прижаты к стеклам, и все дружно махали Денису вслед.

Нашу первую ночь в отеле с Денисом мы тоже не забудем никогда. Мы ждали этого момента так долго, и нам так не терпелось начать нашу общую с ним жизнь! Денис оказался целенаправленным и упорным мальчиком. Первую ночь он посвятил тому, что восхищенно изучал смыв в унитазе. Для мальчика это было настоящим потрясением. В результате за ночь он десять раз вставал пописать. В конце концов он сбросил в бурлящий водоворот унитаза свои штанишки и с интересом наблюдал за их «смывом». Другой ритуал (один из многих) состоял в том, что перед тем, как лечь в постель, Денис должен был удостовериться, что вся наша обувь стоит точно на линии задней спинки кровати. Утром он заметил, что наши туфли оказались в беспорядке. Наш русский малыш отчитал нас за это ворчливым голосом, а затем передвинул обувь на положенное место.

Согласно решению суда мы попадаем под десятидневный мораторий, в течение которого не можем вывести мальчика из города. Эти дни ожидания кажутся невероятно длинными. На днях мы нашли новую католическую церковь, одну из трех, действующих на Сахалине. Мы попросили отца Фернандо крестить Дениса — нам очень хотелось сделать это здесь, в городе, где он родился.

В последний вечер сходили в наш любимый ресторан. Денис, мальчик маленький и очень худенький, обладает могучим аппетитом. Он очень любит фрэнч фрайз с кетчупом, причем кетчуп съедает первым… Сегодня он помогал нам паковаться и даже отыскал для Кэрол катушки клеящей ленты. Поверьте, ничего не выпало из чемоданов исключительно благодаря заботам Дениса. Ползая вокруг, он натер полы в номере так, что явно облегчил уборку горничной.

Завтра нам опять предстоит биться об дорогу мучительные пять часов, добираясь до Куйбышева. Мы пробудем там с Катей и Антоном три дня, а потом вернемся в Новосибирск на суд. Теперь он нам уже не так страшен — мы же ветераны. Впрочем, говорят, суды могут быть совершенно непохожими в разных районах. Нам не терпится поскорее увидеть детей, надеемся, что они помнят о нас. Мы купили часы Антону — он очень огорчился, когда перед отъездом я забрал у него свои часы. Интересно, как они примут Дениса? Надеемся, что Антон станет ему старшим братом».

«П

ривет из Новосибирска! Итак, на чем мы остановились? Это была последняя ночь перед отлетом с Сахалина. Вскоре мы окунулись в настоящий кошмар, каким оказался для нас семичасовой полет с Сахалина в Новосибирск. После часа пути самолет сел в каком-то городе на дозаправку — почему-то из Южно-Сахалинска он вылетел с полупустыми баками.

Это было так мучительно — покидать самолет и сидеть с ребенком в каком-то странном, жутко прокуренном помещении, которое называется зоной ожидания для пассажиров. К тому же мы боялись, что чего-нибудь не поймем и сядем в другой самолет.

В этот вечер мы узнали, что дети могут буквально взрывать самолет истошным криком. Конфеты, игрушки — все с яростью выбрасывалось на пол. Окружающие смотрели на нас подозрительно: мол, что-то с вами, ребята, явно не то. Я думал, что бортпроводники предложат нам покинуть самолет прямо во время полета. Но обошлось. Мы все-таки добрались до Новосибирска и уже на следующий день отправились в Куйбышев по незабываемой дороге. На две ночи мы вернулись в знакомый «отель». «Люксов» здесь не было, а заодно не было горячей воды, мыла, туалетной бумаги, туалетного сиденья, крышки у сливного бачка и многого другого, при всем при этом хозяева вели себя достаточно бесцеремонно.

В первую же ночь на рынке напротив отеля кто-то оставил включенным громкоговоритель — в результате мы получили 850 децибел самой худшей версии евророка, направленной прямо в наше разбитое окно. В пять утра кто-то догадался сменить пленку, и все началось по новой. Но нам уже все было нипочем — лишь бы скорее увидеться с детьми.

В Доме ребенка нам рассказали, что Антон только и делает, что твердит всем об отъезде, и вещи свои (две игрушки) уже собрал. Наконец-то нам привели детей, и наш переводчик помог представить им нового «брата». Антон тут же подошел к Денису и стал его целовать и обнимать (интересно, сколь прочна будет эта братская любовь?). Катя тоже поприветствовала брата, дав ему хороший толчок в спину, и, хотя Денис моментально шлепнулся от этого приветствия, обошлось без слез. (Катя в два раза его моложе, но две ноги Дениса равны ее одной.) К нашему великому счастью, дети нас не забыли и встретили поцелуями и объятиями.

К четвергу мы вернулись в Новосибирск, где, пройдя через очередной суд, уже официально превратились в семью с тремя детьми. Заседание длилось час и показалось нам более формальным, чем на Сахалине. На следующий день мы отправились обратно в Куйбышев — устали ужасно, но сразу же забрали детей и в этот же день поехали обратно в Новосибирск. Мы были страшно рады, что наконец увозим их отсюда.

И вот теперь уже впятером мы поселились в гостиничном номере. Наше бытие сейчас напоминает какой-то социологический эксперимент. Посадите в маленькую комнату трех детей, которым хочется толкаться, бегать, хватать и пробовать все подряд, и посмотрите, что получится. К концу дня и Кэрол, и я основательно выдыхаемся, но зато получаем полное представление о том, что значит быть родителями.

Вчера, когда Кэрол, с большим трудом уложив после обеда мальчишек, задремала рядом с ними, я решил побаловаться чашечкой кофе. Но тут Катя неожиданно засыпает у меня на коленях и спит так красиво! Я же уперся глазами в кофе — ну просто не могу без него! Я протягиваю руку как можно дальше, но так, чтобы не разбудить девочку. Три сантиметра, пять, еще один — и я завис. Все — дальше будет вывих. И вот он я — сижу в затемненном номере русской гостиницы, ребенок на коленях и кофе — почти что рядом. И тут до меня дошло, что это знак свыше. Я должен отказаться от своих привычных и любимых вещей в пользу детей. И так я сидел два часа, наблюдая, как остывает мой кофе и как крепко спит моя девочка.

Малыши ведут себя прекрасно. Но местная среда недружелюбна к детям — нет детских сидений для машин, нет высоких стульчиков в ресторане, а вилки-ложки размером с огородные вилы. Дети без умолку говорят между собой по-русски. Иногда нам с Кэрол кажется, что они замышляют семейный переворот. Они болтают что-то, потом смотрят на нас и хихикают.

Сегодня мы были в зоопарке — погода хорошая, дети много бегали. Кстати, теперь я понимаю, почему русские достигли таких высот в спорте. В зоопарке дети подходили к клетке со львом и кормили его с рук — я не шучу. Денис и вовсе успел просунуть в клетку голову. Я не сомневаюсь, что глупых русских звери поедают прямо в детстве — выживают лишь самые смышленые. Ну а если серьезно, условия для зверей здесь — вроде наших зоопарков в 20-х годах.

Разговоры с детьми нам пока даются с трудом, особенно страдает от этого разговорчивый Антон. Он задает нам кучу вопросов, иногда со слезами на глазах. Для нас, родителей, это так тяжело! Ведь мы можем понять лишь часть того, что он спрашивает. В остальных случаях мы его обнимаем, целуем и говорим, что родители у него бестолковые.

Завтра мы летим в Москву. Главное на сегодня, что наша новая семья дружна и все у нас замечательно. Через несколько дней мы будем дома и сами расскажем о нашем сюрреалистическом путешествии».

«М

ы уже паковали чемоданы, готовясь встретиться с Москвой, — оставалось только забрать детские паспорта. Однако потерпели жестокую неудачу — совершенно неожиданно паспортный офис оказался закрытым в пятницу. Это означало, что мы остаемся здесь до понедельника и наши мечты поскорее завершить дела в Москве рассыпались в прах.

Мы позвонили Борису, представителю агентства в Москве, сообщили ему о своих неудачах и попросили помочь нам улететь домой в среду. Он объяснил, что в среду, 12 июня, в России — праздник, а у русских есть привычка в предпраздничный день сворачивать работу уже после обеда — одним словом, могут быть проблемы. В общем, чтобы не думать о непонятном, нам ничего не оставалось, как получить удовольствие от очередного уикенда в России. Мы опять отправились в зоопарк, потом в Центральный парк, где мальчишки с удовольствием катались на «лошади». На самом деле это был мул…

В понедельник мы наконец распрощались с Новосибирском и взяли курс на Москву.

Итак, в Москве нас встретил Борис. Замечательная личность, коренной москвич. Он сообщил нам, что времени в обрез, а посему он уже организовал встречу с доктором, который приедет к нам в гостиничный номер сегодня же. Если учесть, что мы прилетели в десять вечера, мы быстро поняли, что Борис из тех людей здесь, кто умеет устроить практически все. Замечательный русский доктор, который, как нам сказали, учился в Гарварде, действительно обследовал наших детей прямо в номере и выдал медицинское заключение, необходимое для получения американской визы.

Борис поселил нас в отеле рядом с посольством США. Это был хороший отель, правда, в нашем номере на восьмом этаже даже в одиннадцать вечера на термометре было больше тридцати, и о кондиционере можно было только мечтать. Оказалось, что окно открыть мы тоже не можем — на нем не предусмотрено никакой системы защиты для детей. Впрочем, как и многих других приспособлений, рассчитанных на проживание с детьми, и это очень странно…

Итак, к нашей великой радости, мы успели-таки получить детские визы и уже в среду вечером улетали в Сиэтл. И опять практически на протяжении всего полета мальчики были просто невменяемы. Особенно плох был Антон — он вырывался из кресла и кричал пронзительно, что есть мочи. Мы по очереди закрывались с ним в туалете, чтобы хоть немножко протянуть время, дав передышку всем вокруг. Нас чуточку утешало лишь то, что в самолете было еще около десятка американских семей с адаптированными детьми и у большинства из них была истерика. Короче говоря, совершенно обессиленные, мы все-таки долетели.

Первая неделя дома была непростой. На нас обрушилась лавина разных дел и забот. Дети плохо спали, и утренний подъем сопровождался капризами и плачем. Поскольку все говорили нам, что режим — это основа всего, то мы все-таки установили его, и все постепенно обрело свои места».

И

так, спустя два месяца после российского путешествия в доме семьи Джонс жизнь идет положенным ей чередом. Дети отлично ладят между собой. Антон делает замечательные успехи в английском. Прошло всего четыре недели, когда он с помощью английских слов смог объяснить то, что родители не поняли у него на русском. Это вдохновило Антона на то, чтобы осваивать новые слова.

Денис тоже вовсю старается, правда, у него это получается не так быстро. Даже Катя уже знает немножко по-английски. Ну а мама Кэрол, в свою очередь, несколько раз в неделю ездит по вечерам на курсы русского.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow