Два года «Новая газета» писала о том, что в 9-м отсеке подводники жили несколько суток. В интервью «Новой газете» главком Куроедов подтвердил и даже настаивал на этом факте, но потом в угоду официальной версии отказался от своих слов. По сути, Куроедов был единственным официальным лицом, утверждавшим, что стуки на «Курске» были слышны до вечера 14 августа. Доказать это могли только материалы уголовного дела.
Но, ссылаясь именно на эти материалы, в частности на заключение судмедэкспертов, нам сообщили, что все двадцать три подводника погибли «НЕ ПОЗДНЕЕ 8 ЧАСОВ ПОСЛЕ ВТОРОГО ВЗРЫВА» и спасти их не было никакой возможности. И настаивали на этом. Мы не раз замечали, насколько это странная формулировка. Главным в официальной формулировке было настойчивое заверение: СПАСТИ ЛЮДЕЙ БЫЛО НЕВОЗМОЖНО. После того как под давлением общественности гриф «секретно» был фактически снят, выяснилось, что в самом деле содержатся объективные свидетельства: люди в 9-м отсеке были живы куда дольше, чем гласит официальная версия. Это подтверждают и стуки, которые действительно фиксировались вплоть до вечера 14 августа и которые эксперты идентифицировали как сигналы SOS. Об этом же говорит и заключение судмедэкспертов. Вернее, одно из двух имеющихся в деле заключений.
Одно сделано непосредственно после вскрытия мертвых подводников в Североморске. Другое — в кабинетах Министерства обороны. Первое заключение говорит о том, что подводники жили в течение 4,5—8 часов ПОСЛЕ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ОБЪЕМНОГО ПОЖАРА в 9-м отсеке. (А пожар возник, когда 9-й отсек заполнился вслед за 6-м, 7-м и 8-м и вода дошла до первой, верхней, палубы, где подводники установили систему регенерации. То есть с момента взрывов и до затопления лодки прошло очень много времени.) Авторы второго заключения ловко берут «чистое время» и начинают отсчет с момента второго взрыва. Таковы официальный отсчет и официальная логика развития событий. Если развивать эту «логику», то затопление четырех огромных неповрежденных отсеков и пожар произошли ДО взрывов на лодке. Нелепо!
Власть поняла, почему «Курск» стал общенациональной трагедией. Но не хочет, чтобы это знали мы. Не потому, что утонул лучший подводный крейсер в стране, и даже не из-за количества жертв. Общенациональная трагедия — это предательство своих офицеров и матросов. Их сначала бросили в беде, а потом не спасли.
Очень неприглядная картина вырисовывается после прочтения томов дела «Курска». Как выразился Борис Кузнецов, адвокат родственников погибших, 118 человек и современная подводная лодка стоимостью 1 миллиард долларов погибли из-за преступного разгильдяйства и трусости командного состава ВМФ России.
Юристы Генпрокуратуры пришли к выводу, что выявленные нарушения по закону «НЕ СОСТОЯТ В ПРИЧИННО-СЛЕДСТВЕННОЙ СВЯЗИ» с трагедией. Но адвокат Кузнецов намерен предъявить ходатайство о выделении дела 9-го отсека в отдельное производство и доказать: нарушения, допущенные в ходе поисково-спасательной операции, и конструктивные недостатки самой лодки именно СОСТОЯТ В ПРИЧИННО-СЛЕДСТВЕННОЙ СВЯЗИ С ГИБЕЛЬЮ двадцати трех членов экипажа. Для этого Борису Кузнецову придется провести собственное расследование и выяснить, правильно ли была организована «спасательная операция». Ведь, несмотря на «трое суток» и «стуки SOS», официальная позиция власти (она звучит так: подводники в любом случае были обречены) не изменилась.
«9-й отсек» — возможно, тот эпизод в деле «Курска», который дойдет до суда.
Пока главный военный прокурор Александр Савенков, выслушавший мнение родственников и адвокатов, сказал, что «не видит никаких предпосылок к выделению дела 9-го отсека в отдельное производство». Но отметил, что следствие пойдет навстречу потерпевшей стороне и «организует встречи с любыми свидетелями и экспертами, проходящими по делу «Курска». Расценивать ли эту уступку как возможность возвращения к делу «Курска»? Может быть… Все зависит от дипломатических способностей Главной военной прокуратуры: сможет ли она убедить вышестоящие инстанции, что дело «Курска» нужно довести до конца и, возможно, даже до судебного процесса. Суд — не самоцель давления общественного мнения на власть. Но, очевидно, нет иной возможности понять «уроки «Курска».
