В состязании с компьютером Владимир Крамник заступился за человечество

Ф

илософы древности, эдакие гении абстрактного мышления и формальной логики, утверждали, что, глядя на каплю воды, можно доказать существование моря. И что быстроногий герой Ахиллес никогда не догонит черепаху, потому что она пусть по миллиметрам, но движется вперед. Человечество давным-давно проглотило и переварило эти истины, подлинные и мнимые, но кто бы мог подумать, что всесильное Время вновь выдвинет подобные дилеммы, по крайней мере перед шахматистами. И цена в миллион долларов за решение гамлетовского вопроса «быть или не быть» в таких обстоятельствах отнюдь не кажется мне чрезмерной.

Речь идет о матче чемпиона мира по классическим шахматам (пояснение необходимо, потому что от векового древа ныне отпочковались еще и шахматы «быстрые», и ФИДЕ-шахматы, и везде есть свои чемпионы, хотя королем по-прежнему мир все же признает одного-единственного, традиционного) Владимира Крамника, москвича с пропиской в Туапсе, с очередным электронным монстром по имени «Дип Фриц».

Вроде бы чисто пиаровская акция? Ан нет. На кону стоит тема глобальная, даже космическая: будет ли лет так через 30—50 кусок железа играть сильнее человека? Если взглянуть чуть дальше – останутся ли многотысячелетние шахматы королевской игрой или станут забавой типа «крестики-нолики», где исход состязания ясен еще до его начала? Еще на ход вперед – заменит ли машина всесильный человеческий разум? Вот именно такое «море» стоит за той «каплей воды», что кипит сейчас в сорокаградусной жаре Бахрейна – одного из самых благоустроенных государств Арабских Эмиратов.

В том, что сказано, по большому счету нет преувеличения. Ведь несколько лет назад тогдашний чемпион мира Гарри Каспаров, шахматист из породы гениев, что называется, с треском проиграл матч другой «железяке» — «Дип Блю» – не по счету, а по существу борьбы.

Это стало сенсацией, акции компьютерного концерна взлетели на неслабую суммарную цифру в 10 миллиардов долларов, а перед людьми мыслящими встал вот этот самый вопрос: что, приговоренный к расстрелу человеческий разум уже начал сам себе копать могилу? Ответ из Бахрейна: слухи о нашей смерти, в том числе и о смерти шахмат, надо считать преувеличенными.

Я не буду здесь касаться чисто шахматных аспектов боя. В принципе матч как матч, коих в мире была не одна сотня. Соперники в первой его половине (вторая еще идет) варьировали дебютные варианты, боролись за инициативу и за материальное преимущество. Допускали ошибки и находили ходы, которые принято в шахматах сопровождать восклицательными знаками – в честь их силы и достоинства. По ходу дела напомню и счет – 3:1 в пользу человека. Причем лишь в стартовой партии Крамнику черными в его коронном дебюте, благодаря которому два года назад он победил Каспарова в матче за корону, пришлось решать непростые проблемы. Все остальные встречи шли под его диктовку, и в четвертой партии во мне даже шевельнулось сомнение: не пожалел ли он электронного гроссмейстера — с тем, чтобы счет не стал уж совсем разгромным.

Умом понимаю: такое вряд ли возможно, но все же, все же… К тому же Крамник по принятой в шахматах психологической классификации к числу «убийц за шахматной доской» отродясь не относился.

И вот здесь нам не обойтись без разговора о причинах преимущества человека над машиной.

Когда Каспаров играл с «Дип Блю», он, абсолютно уверенный в своей неимоверной шахматной силе, сознательно или случайно как бы согласился бороться с электроникой на ее поле, на ее ринге, на ее ковре. А при том, что в памяти у нынешних «железных гроссмейстеров» хранится около 3 миллионов (!) сыгранных на Земле партий, что «железяка» осуществляет 4—6 миллионов операций в секунду (!), такая борьба к хорошему привести не могла. Не могла даже при нормальном многочасовом контроле, в блиц же с машиной играть сегодня вообще бесполезно.

А Крамник же совершил нечто иное. Всерьез, словно к матчу за мировую корону, готовился он к поединку в Бахрейне, причем готовился не раз: матч начался с опозданием больше чем на год. И чемпион нашел воистину соломоново решение: он заставил машину ДУМАТЬ. Не перебирать варианты, на что она горазда. Не оценивать позиции, что она тоже научилась делать, а именно думать. Ради этого Владимир, например, в третьей партии пошел на заметно худшую позицию, что вряд ли позволил бы себе во встрече с тем же Каспаровым. Но машина лишилась при этом привычных ориентиров. Ей надо было начинать творить, искать план – по сути, самое главное в шахматах в частности и в деяниях человека вообще.

А этого она делать не умеет. Равно как не умеют ее создатели объяснить «железяке», в чем заключаются те моменты творчества, те искры озарения, что позволяют открывать законы всемирного тяготения или теорию относительности, а из простых слов слагать волшебные стихи Пушкина и пронзительные строки Цветаевой.

А коль все это не постигнуто учителями и вряд ли будет постигнуто до конца хоть когда-нибудь, то это не передастся и машине. Да, в ней есть элементы эвкистики, то есть самообучения, и все же мы можем спать спокойно. Ахиллес-машина с ее нечеловеческой быстротой никогда не догонит черепаху-человека, если только тот правильно, как Владимир Крамник, выберет поле, на котором они станут состязаться.

Ну а если и догонит, то очень-очень не скоро. И потому я совсем не боюсь, что, найдя в архиве эту статью вековой давности, кто-то захочет бросить камень в ее автора…