У

Александра Цоя удивительные руки. Небольшие, пластичные, с тонкими чувствительными пальцами. С такими пальцами, наверное, становятся скрипачами-виртуозами. Но Александр Цой не скрипач. Он кандидат медицинских наук, заведующий отделением эндоскопии клинической больницы № 1 Государственного медицинского центра Министерства здравоохранения РФ. Его специализация – хирургическая гинекология. И хотя популярности Александра Цоя среди женщин может позавидовать любой виртуоз, во врачебном кабинете и на операционном столе женщины для него — только пациенты

– Мужчина-гинеколог – не кажется ли вам это несколько необычным?

– Большинство пациенток предпочитают лечиться у мужчины-гинеколога. К сожалению, практика показывает: многие женщины, которые приходят в гинекологический кабинет со своими заболеваниями, чувствуют субъективное отношение к себе со стороны женщин-гинекологов.

Есть еще один момент. Современная гинекология – это в первую очередь хирургия. А работа хирурга всегда требует больших физических нагрузок. В кардиохирургии, например, отдельные операции растягиваются до восьми, а то и десяти часов. В гинекологии операции не такие длительные. Но тоже приходится c не меньшим напряжением оперировать и два, и четыре часа. На Западе, например, приоритет в гинекологии отдается мужчинам. По крайней мере, большинство докладов на международных гинекологических съездах представляются мужчинами.

– Вы операции делаете только эндоскопическим методом?

– Эндоскопия — моя специальность. Хотя я владею и традиционным, полостным методом.

В чем преимущество эндоскопии? Есть тяжелая форма воспалительных процессов. К примеру, гной скапливается в трубе и консервативной терапии просто не поддается. Оперативное вмешательство просто необходимо. Сроки лечения при традиционных хирургических методах составляют порядка трех недель и более. При эндоскопическом вмешательстве стационарный курс лечения при благоприятных результатах – всего семь дней. Разница весьма ощутимая.

Мы же входим в брюшную полость через маленькие проколы. Инструмент, который вводится, небольших размеров – диаметр всего от 5 до 12 миллиметров. Сравните с последствиями полостного метода – разрезом длиной 15—20 cм.

– По медицинской статистике, эндоскопическим методом производится обычно 40% от общего числа гинекологических заболеваний, требующих хирургического вмешательства. Остальные 60% производятся обычным полостным методом. Но вы, насколько я знаю, перешагнули этот барьер. Как далеко?

– Намного. В настоящее время из тех операций, которые делаются на органах брюшной полости в гинекологии, не менее 90% операций можно сделать эндоскопическим путем. В нашем отделении мы последние три года ни одну операцию не делали традиционным методом. Эндоскопическим методом мы закрыли практически весь спектр хирургических вмешательств. И опухоли, и бесплодие, и внематочная беременность, и гнойно-воспалительные заболевания.

Недавно мы прооперировали очень большую миому матки эндоскопическим методом. Миома — это когда в матке образовалась доброкачественная опухоль – узлы из мышечной ткани. Пациентка поздно обратилась за помощью, эта миома выросла до 17—18 недель (до килограмма). Не так уж много специалистов, которые удаляют такую большую опухоль эндоскопическим методом.

Сложностей, конечно, немало. Ни один же врач не застрахован от хирургического сюрприза. Я как-то рассчитывал на три, максимум четыре доброкачественных узла миомы – получил все тринадцать. Ужас – девочка ни разу еще не рожала, а у нее матка, как виноградная гроздь. Очень кропотливый процесс. Каждый узел надо убрать, потом зашить. Никакого дефекта, никакой случайности допустить нельзя. И орган сохранить весьма желательно. Ничего, провозились два с половиной часа. Но справились. Девочка после операции успешно родила.

– Счастливый конец. Но бывает, когда существует очень высокий процент риска оперативного вмешательства. Или другой случай – вы как специалист понимаете, что бессильны помочь своему пациенту.

– По каждому конкретному случаю я должен говорить правду. Может быть, я самую горькую правду чуть-чуть завуалирую, но основные положения обязательно скажу. Жизнь сейчас очень сложная. Человек должен знать, что его ждет, на что ему рассчитывать. Ложь, даже сказанная в самом добром порыве, все равно не спасет. На крайний случай, в самой безнадежной ситуации, я не постесняюсь сказать, что не знаю, посоветую обратиться к другому специалисту. Но такой шаг я практически не использую. Я обычно самостоятельно разбираюсь с патологией, с которой ко мне приходит больная.

– Сказать женщине, к примеру, что у нее никогда не будет детей, жестоко.

– Я с вами согласен. Конечно, очень тяжело видеть слезы, выслушивать истерики человека, который пришел к тебе за помощью. Но если я не скажу правду, то этот человек потеряет время, деньги, нервные клетки и все равно не поправит здоровье. А я все-таки дорожу своей репутацией. И как врач, и как человек.