Сейчас он нарисовал на карте Москвы «42-ю улицу»
С
толицу накрыла волна мюзиклов. На Комсомольском проспекте теперь прописана «42-я улица» — легендарный спектакль по мотивам голливудского фильма Ллойда Бэкона 1933 года. Первый в России англоязычный мюзикл играет настоящая бродвейская труппа из 54 человек, включая оркестр, хореографа и белокурую звезду Мередитт Паттерсон. За кулисами МДМ между гримерками, где артисты меряют обувь, офисом, где толпятся журналисты, и залом, где монтируют декорации, кругами носится невысокий мужчина с подвижной мимикой и непрерывно звонящими мобильниками. Развевается розовый галстук, улыбаются встречные американцы, следом бегут ассистенты, рабочие сцены и журналисты.
Это он, Борис Краснов, главный сценограф отечественного шоу-бизнеса, нарисовал на карте Москвы «42-ю улицу». Американцев он подбадривает английским языком, с помощниками придирчиво разбирает декорации, на электриков орет, остальных ведет любоваться на репетицию оркестра, а я показываю дорогу в парикмахерскую: через полчаса надо быть во ВГИКе на съемках ток-шоу «Черное-белое» с Петкуном, Цекало и Пугачевой, и к розовому галстуку требуется прическа. Мои попытки завязать разговор на ходу в канун премьеры могли спасти только московские пробки. Что и случилось!
— Борис Аркадьевич, разве у вас нет собственного стилиста?
— Так я ведь не Киркоров!
— Мюзикл «Метро» был первой ласточкой, в «Нотр-Дам» есть Вячеслав Петкун, в «Чикаго» — Филипп Киркоров, в «Норд-Ост» — бомбардировщик, а вы чем будете удивлять?
— Думаешь, я меньшая фигура, чем Петкун?
— Это разные «звездные» калибры — певец и продюсер.
— Петь не умею. Я стал заниматься «42-й улицей» ради декораций. И не знаю, что там садится на сцену каждый вечер в «Норд-Осте», а у меня один раз сел самолет в «Шереметьево» с бродвейской труппой, с оркестром, с лучшим хореографом мира из ныне живущих!
— А чем отличается ваша работа над мюзиклом от постановки «Рождественских встреч» Пугачевой или кремлевских концертов?
— Грандиозным масштабом и объемом «42-й улицы» — 750 костюмов, 16 смен декораций, бюджет огромный. Это по большому счету театр! Это театральная задача года!
— Что нужно было сделать с залом МДМ, чтобы в будущем он назывался Московским дворцом мюзикла?
— Купить хорошую аппаратуру, привести хорошего звукооператора, а «слепых» мест там и так нет. Кто сказал, что там плохая акустика? Не терплю все эти отговорки в пользу бедных вроде «это не телевизионные декорации…». Я тебя умоляю, разве Растрелли думал, как Зимний дворец будет смотреться в кино? А ведь снимают. Подать можно все, если руки на месте. Дали задание — работай.
— Раньше вы сидели в этом зале, судили кавээнщиков, декорации им иногда делали. Теперь Борис Краснов выгнал «КВН».
— Ну все с ума сошли с этим «КВН»! Я а-рен-до-вал эту площадку, понимаешь?! Они будут арендовать другую — Театр Советской армии. Все. Какие были туалеты, какой хлам, они просто использовали зал… Даже не пытаясь вкладывать деньги, обращаться к правительству. Всегда придет кто-то, кто не даст простаивать залу. Как оживится жизнь района, этих боулингов, кафе и кинотеатра в этом здании, когда появятся люди!
— В наследство от них вам достались спекулянты. Бороться будете?
— Спекулянты — это же счастье! Как мне сказал один американский специалист по налоговым декларациям: «Борис, не бойся налогов. Раз ты их платишь — у тебя есть деньги». Есть спекулянты — значит, все в порядке.
— В одном интервью вы сделали заявление, идущее вразрез с традициями нашего шоу-бизнеса: «Контрамарок не будет».
— Да потому что надоело. Это коммерческий проект. Буду истреблять русскую привычку к халяве. Уже звонят все: «Ой, так хочу, так интересно» или: «Мне бы деловых партнеров провести». Блин, да если тебе для партнеров, для успеха бизнеса надо, неужели нельзя найти 300 рублей? Ты же ведешь партнеров в ресторан, подарки покупаешь, взятки даешь. Почему туфли и еду бесплатно не выдают, а билет можно? Это шик какой-то совковый: пыль в глаза пустить, что «у меня везде свои». Билет — это продукт, поймите наконец! Если я посчитаю нужным кого-то им угостить — внесу деньги в кассу. Каждый человек может себе это позволить.
— А за что в «42-й улице» стоит платить деньги?
— Слушай, этот мюзикл идет 23 года на Бродвее, и все призы Tony award он получил за хореографию и музыку! Как лучшее киноревю, понимаешь!
Я хочу продать полновесный продукт и могу его сделать. В этой стране, в этом городе появилась правильная точка отсчета. Пора показать американцев, подлинную классику жанра. А рынок уже есть.
— Рано или поздно он будет переполнен. Судя по вашим планам привезти знаменитый мюзикл Cats, в ближайшее будущее вы смотрите с оптимизмом. А когда москвичам все это надоест?
— Все зависит от качества зрелищ! Если каждое варьете в кабаке называть мюзиклом, если различий не делать — люди ходить перестанут. Я — за чистоту бродвейского жанра. «Норд-Ост», «Чикаго», «Метро», «42-я улица» — это серьезный продукт. А этот город выдержит 50 мюзиклов, с таким-то количеством жителей и туристов…
— Рисковали те, кто ставил «Метро», а теперь все уверены в окупаемости. Что же так волнуетесь перед премьерой?
— Ну какое «Метро», у нас абсолютно революционный проект! У-у, это такой адреналин, что ты! Страшно еще как: выстрелит — не выстрелит?!
— А почему бы Путина не пригласить на премьеру?
— Он получил письмо, это обязательный момент протокола.
— Чем вызвана бешеная популярность легкого жанра? Кризис драмы, эстрады или просто мода?
— Мюзикл — явление времени, нового темпа жизни. Зритель получает «5 в одном»: сумасшедший бэнд, музыка, эстрадное удовольствие, драма в сюжете, спецэффекты. Артист мюзикла обязан одинаково хорошо играть, петь и танцевать. Некая критическая масса должна созреть для мюзикла. Да, у нас Миронов и Гурченко, люди их обожают, но школы нет. И другая проблема: наш действительно великий драматический театр приучил нас к идеям. У нас даже мюзикл умудряются под мораль подвести. В то время как его девиз «Развлекая — поучай». Нужно быть упорным, талантливым, готовым к успеху — такая простая мораль у «42-й улицы». Но даже этого там не больше 20%, остальное — развлечение, удовольствие для глаз и слуха!
— Понятно, привозить мюзикл — честнее, чем клонировать его на местном материале. А нам-то какая разница? Фильма 1933 года мы не видели, различия вряд ли оценим. А незамысловатый сюжет «42-й улицы» — историю провинциальной Золушки Пегги Сойер, покорившей Бродвей, — можно было найти и в советском кино — взять хотя бы «Москва слезам не верит». И сделать современный вариант, задействовать безработных сценаристов, музыкантов.
— Ерунду ты говоришь. Смысл тогда в чем? «Норд-Ост» получится, а не мюзикл. А насчет безработных — это верно. У нас дирижер и шесть музыкантов из Америки, а еще десять набирали русских. Чтобы получился бэнд мирового уровня, долго пришлось искать. Сколько их уехало в свое время… Вот пришло время работать на родине — их нет.
— Реально взять кредит под мюзикл? Или деньги дают под ваше имя?
— Реально. Конечно, бизнес-план очень важен, социологические исследования и прочее, но обращают внимание, кто просит деньги. У меня нет заводов-пароходов, но бренд «Краснов-дизайн» чего-то стоит.
— Неужели больше, чем 11-миллионный бюджет «42-й улицы»?
— А то! Мы еще сотню мюзиклов поставим силами нашего бренда! Американцы-правовладельцы не сразу поверили мне, и артистов пришлось уговаривать, фильмы о Москве показывать, чтобы не боялись. Но никто не разочаровался, на метро ездят — и ничего.
— Так как же мальчик из Киева стал первым?
— Образование правильное, методология. Киевский художественный институт, педагоги хорошие, практика правильная, в Москву постоянно ездил. Мотивация должна быть!
— Что, надо себя заставлять — и все точно будет?
— (Флегматично.) Ну да….
— А что же у других упорных и талантливых не все гладко получается?
— Учились плохо. А мне еще повезло на окружение и на время, когда все начиналось. Я пережил дремучий украинский консерватизм, борьбу с тамошней советской властью, маразматической вдвойне. В Москве у КГБ была другая тактика — давали художникам выставляться, чтобы взять самых прогрессивных на карандаш. Меня не трогали, я из другого мультфильма человек.
— А вот есть мнение, что ваша манера оформления — вариация на тему Большого Советского Стиля.
— Что такое стиль? Колонны? У «Роллинг Стоунз» тоже колонны на сцене. Пропорции сцены и экрана телевизора одинаковы — два к трем. В театральной работе важно искусство компиляции, создания композиции из остатков материальной культуры человечества. Приемы и способы этой композиции я и называю стилем, подачей собственного лица.
— Какие у Бориса Краснова излюбленные приемы?
— Нет. Смета определяет идеи. А диктует их образ. На концерте Танича мне хватило повесить диск в виде циркулярной пилы — уже образ. В Доме кино на вечере памяти Райкина — отвернуть уголок второго занавеса, показав атласный треугольник, добавить луч света и старый, со шнуром, микрофон — все, будто сейчас он сам выйдет на сцену.
— А как появился образ «42-й улицы»? И что раньше — образ или смета?
— Сначала ходил на Бродвей, потом договорились и начал придумывать. Тут фишка в «рамочной» композиции — по ходу действия герои шоу играют мозикл. Важно подчеркнуть этот китч в костюмах и декорациях. Такой вот театр со всеми марципанами.
— Американцы будут петь на родном языке «42-я улица», а переводить будет Аркадий Арканов через наушники. Сам вы свободно владеете английским, а зрителя это не отпугнет?
— «Ла Скала» почему на японском не поет? Роли, шутки, костюмы «42-й улицы» — такая же классика, проверенная временем. Арканов к тому же юморист, что отвечает фарсовой природе мюзикла.
— Получается, что вы — единственная русская звезда «42-й улицы». Раньше вы были в тусовке, но за кадром, а теперь приходится лицом торговать. Чувствуете себя публичной фигурой?
— Мне пришлось себя таковой почувствовать — при нашем-то пиаре. По радио ролики кричат: «Борис Краснов», в телевизоре постоянно, интервью, ток-шоу…
— Ну и как? Узнают?
— В Москве реже, чем на периферии.
— Вы так артистично и уверенно держитесь в кадре. На сегодняшних съемках чуть не затмили саму Аллу Борисовну. В кино не приглашали сниматься?
— Снимался в нескольких фильмах друзей. Больше не хочу.
— Как можно быть пиарщиком, звездой, декоратором, организатором и постановщиком одновременно? Жить-то когда?
— Сегодня вот еще не кушал. (На часах 16.30.) Нет системы, нет культуры организации — поэтому так тяжело. А доверить никому не могу.
— Сгореть не боитесь?
— Намного страшнее сгорать от безысходности, нереализованности, неудовлетворенности. Та же логика с мобильным телефоном: нервирует, мол, беспокоит… По-моему, наоборот. Если мобильный рядом и не звонит — все в порядке, я спокойно себя чувствую. А если отключен — нервничать начинаю: как там без меня? Поверь, со стороны чужая жизнь может показаться кайфом, а проблемы в ней могут быть покруче твоих.
— А как в шоу-бизнесе удается сохранять отношения с людьми?
— Плохо. Друзей многих потерял… В Киеве со мной даже водку не пьют: «Нахапал, конечно, теперь угощаешь…». Зависть — национальная черта советского народа. Еще Иван Грозный спросил Малюту Скуратова, отчего на Руси неспокойно. Тот сказал: «У нас, батюшка, и в мирное время друг друга грызут». Вот в Америке религия разума, она побуждает и делиться, и обогащаться. Наше государство никогда не культивировало, не поощряло успешность. Да о чем речь, если власть не может «скультивировать» мента, заставить народ по башке его не бить хотя бы, не то что уважать!
— Тенденция последнего времени: на первый план выходит не художник, а куратор, организатор, продюсер.
— Это от нехватки продюсерской культуры. Лига продюсеров нужна — иначе скоро сожрут друг друга. А мой вклад в общее дело в том, что на афишах шоу стали упоминать художника по костюмам и постановщика.
— А для вас это творчество или бизнес?
— Прежде всего реализация. Творчество ведь не только в рисовании, а еще и в умении организовать… Алло! Да! Ну и какого они там…Сейчас, подожди.
— Да, алло! Еду.
