Репортаж из героинового центра России
В
пятницу мне позвонили: в городе Кимры убит руководитель фонда по борьбе с наркотиками Р. Саркисян. Не знаю, убит ли он из-за того, что боролся с наркотиками или по иным причинам, но знаю одно: городок Кимры – один из центров наркобизнеса в России. Я только что оттуда. Маленький город, каких в России несметное множество...
П
осле Москвы я ходил по этому городку на берегу Волги, как по сказке из своего детства. Здесь нет пробок на дорогах. Нет ни пробок, ни дорог. Здесь люди ласковее и даже собаки лают более нежно.
Я не могу понять, почему именно Кимры стали городком, где наркомафия — будто в Чикаго в 30-е годы. Знаю: Кимры не исключение. Назову еще несколько адресов наркомафии: Орск, Ямбург, Чапаевск, подмосковные Химки…
Сегодня с точки зрения россиян наркотики — не главная проблема. Для многих куда важнее, где отключат свет.
Но молодые ребята становятся жертвами наркотиков ежедневно и по одной причине: из-за бессилия власти.
Кимры – в Тверской области. В самой Твери по подозрению в распространении наркотиков взят под стражу начальник отдела УВД по борьбе с ними же Галебян. Двое его подельников находятся под подпиской о невыезде. Главу тверского УВД Кузнечика сняли с должности. Но почти сразу же его пригрел в своей администрации губернатор Платов. Похожая история была в городе Ямбурге. Там школьникам скармливали наркотики сотрудники милиции. (Только вмешательство Комитета по безопасности Госдумы приостановило эту подлость.)
Я хочу понять и не понимаю, почему в России не сел ни один наркобарон. У нас, как у Гоголя, сто тысяч курьеров: бездомные таджики, бродячие цыгане со своими медведями…
Но все они только пешки. В одном городе Москве годовой оборот наркотиков составляет миллиард долларов.
А Кимры – не в счет.
Расскажу о том, что сам видел в Кимрах неделю назад.
Я был в диспансере, разговаривал с пацаном-ровесником, которого на моих глазах «ломало». Был в следственном изоляторе у барыги-заключенной. Ходил в цыганский табор, где общался с бароном (надеюсь, что не нарко…). Со многими я говорил в этом городе!
Их голоса – главное, что я привез из этой поездки. И еще убежденность: власть (на разном уровне) не делает ничего. Хотя кое-что она делает. Так, по нашим данным, один из курьеров, который возит героин в Кимры, — чиновник из столицы.
Прикрываясь своим служебным удостоверением, он свободно проезжает все милицейские посты.
Первым делом пошел в местный диспансер. Это — сарай с протекающей крышей. Сергей Новиков заведует наркологическим отделением.
— Сколько у вас числится на учете?
— Сто пятьдесят человек. Им от четырнадцати до тридцати лет. Это те, кто добровольно к нам пришел. Реальные цифры по нашему городу гораздо выше! Вылечиваются единицы.
— Чего не хватает медикам?
— Всего! Лечить от наркомании — дорогостоящее дело, а у нас — копейки. Стационар дневной. Ночью парень колется, днем вваливается к нам, под вечер опять уходит.
— Поговорить с кем-нибудь из пациентов можно?
— Сейчас сидит у меня мальчик. Ломает его… Я спрошу.
Через минуту входит Сева, мой ровесник. Садится передо мной. У него пляшет лицо, подергиваются руки.
— Я на этот шаг — купить героин и уколоться, пошел сознательно, — хрипло говорит он. — Из любопытства и безрассудства. Продают сейчас большими дозами — от грамма и выше! Первый раз я попробовал полгода назад. Купили мне. Укололи. Тошнота, рвота… Второй раз я сделал инъекцию — уже ощутил кайф. Потом доза повышалась. И однажды почувствовал: ого! крутит!
— У тебя много знакомых наркоманов?
— Многие погибли. Погиб хороший мой друг. Здоровый был парень, зимой купался в проруби. А тут весь высох, и сердце не выдержало. Плохо, что девчонки стали колоться. Много девчонок-наркоманок появилось за последние месяцы. Из ста процентов молодежи у нас, могу поручиться, тридцать процентов — наркоманы.
— Дальше будешь колоться?
— Я с иглы слез! (Говорит гордо.) Три дня назад последний раз укололся. Жил отдельно, но пришел домой и сказал: «Мам, позволь я у тебя останусь». За три дня переломался. А теперь — завязал!
— Рано радоваться, — подает голос врач. — Самое тяжелое еще впереди…
Я прощаюсь. Куда идти дальше?
— В церковь сходи напротив, — советует врач. — Там батюшка многое знает.
На улице меня догоняет Сева:
— Забыл сказать! Еще менты беспредел творят. Не наши — тверские! У меня другана попросили: «Пойди на стрелку к барыге, купи у него героин». Даже денег дали. Друг пошел. В итоге забрали не барыгу, а моего друга…
В церкви меня встретил отец Андрей Лазарев. Священник постоянно имеет дело с наркоманами, которых обычно приводят близкие.
— Некоторых я вытянул, к церкви пристроил. Но не все выдерживают. Позавчера Василия хоронили. Целый год не употреблял наркотиков, у нас трудился, жену себе хорошую нашел, обвенчал я их… А тут жена поехала в другую область, он один затосковал. И нашли его в заброшенном доме. Передозировка…
— Отец Андрей, а сейчас полегчало в городе?
— Да, раньше совсем было невмоготу. На улице, где я живу, в трех точках стояли торговцы. Мои дети идут в школу и из школы и проходят через этих торговцев. Я пришел в милицию: «Если не заберете наркобарыг, люди их просто сожгут!». Мне отвечают: «Мы сами ничего не можем… Поступайте как знаете». Наш город безнаказанно убивают. Вон стоит моя прихожанка, оба сына наркоманы. Один вдобавок СПИДом болен.
Подходим к Светлане Петровне. Мягко прошу ее:
— Не могли бы вы сказать несколько слов.
— Зачем?
— Это очень важно. Ваши слова прочтут в других семьях, где такое же горе есть или возможно.
— Что мне сказать? (Вздыхает.) Наш город — несчастный. Мои сыновья были в школьном возрасте и не понимали, на что идут. Теперь у них единственная цель — найти дозу.
— Как вы поняли, что происходит в семье?
— Стали пропадать вещи. Люди мы небогатые, а люстра была у нас очень красивая. Дети люстру любили. И вдруг соседи мне говорят: «Ребята несли люстру в покрывале!». Смотрю: правда, пропала люстра. Так я узнала, что из дома крадут… Да что вы у меня спрашиваете! Идите в милицию! Пускай они скажут, когда все это закончится! Вы с убийцами наших детей поговорите. С теми, кого взяли. С теми, кто на свободе. В цыганский поселок езжайте…
Я поехал в милицию. Кабинет Ирины Варламовой. Она — начальник следственного отдела УВД Кимрского района.
— Денег не хватает, — устало отвечает Ирина. — К цыганскому табору ведет большое поле, незамеченными к ним не подъедешь. А если поймал сбытчика, сложно доказать его вину. У нас нет средств не только на специальную собаку, но и на транспорт. Задержав преступника, пристегиваешь его к себе и ведешь через весь город.
— Можно пообщаться с кем-нибудь из арестованных?
Ирина отказывается. Уговариваю.
Железная дверь, зарешеченное окошко.
Конвоиры долго изучают мое удостоверение, обыскивают. Наконец вводят арестованную Алину. В Кимрах торгуют наркотой не одни цыгане. Моя собеседница — тому подтверждение. Правда, взяли ее в цыганском поселке, и ходят слухи, что ее просто «сдали» подельники.
— Эй, не нависай! — бросает она конвойному. — Дай с мальчиком пообщаюсь!
Руки у Алины — в глубоких колдобинах от шприцов.
— За собой признаешь вину?
— Не будет спроса — не будет сбыта. Если у меня парень дозу вымаливает, как ему не помочь. Не нравятся барыги, тогда перекройте поставки.
— Как жизнь твоя сложится?
— Отсижу свой срок (говорит с издевкой), выйду на свободу с чистой совестью.
— А если серьезно?
— Я уже три месяца не колюсь. Поначалу хорошо ломало. От наркоты что лечит? Тюрьма и могила. Я первый раз в тюрьме. Теперь десять лет обещают.
— В городе много наркоманов?
— Каждый третий! Хочешь узнать правду — поезжай к цыганам. Если не боишься. А освободят, обещаю: больше не буду. Ни торговать, ни колоться. Буду только мальчиков любить!
...Последний пункт путешествия: табор на окраине Кимр.
Иду по узкой разбитой дороге среди коттеджей.
Дом цыганского барона.
Стучу в дверь. Дверь приоткрывается:
— Сколько?
— В смысле?
— Ты зачем приехал?
— Я журналист. Хочу поговорить о наркотиках.
— Первый раз слышу. Какие еще наркотики? Ничего не знаю!
— Ну как же вы не знаете, столько торговцев из вашего поселка…
— Один приехал? Иди в дом.
Вхожу. На диванчике, закатив глаза, откинулся подросток.
Рядом сидит жена барона. Она уже отсидела в Бутырке как сбытчица.
— Ой, золотой, как бы мне гадалкой устроиться? Может, твоя газета объявление напечатает? «Предлагаем гадалку».
Что ж, гадать лучше, чем торговать смертью. Выполняю просьбу. Читатель, не нужна гадалка?
— Ну торговали наши, — признает барон, — нынче все поутихло. Пойми, у нас большинство безграмотные, даже подписываться за себя не умеют. Работать им негде. Вот и занялись наркотой. Вроде обещают нас трудоустроить, в палатки посадить торговать… Может, все утихомирится. Наши дети ведь тоже пристрастились…
…Вот такую картину увидел я в Кимрах.
Еще в городе были встречи с разными компетентными людьми, и они утверждали: барыгам потворствует кто-то из важных чиновников.
— В табор приезжала спецгруппа с натасканными овчарками, — рассказал мне знающий человек. — Наркоторговцев предупредили. В таборе все было посыпано едким веществом. Собака сожгла себе все внутренности. Теперь она бракованная. Барыгам удается уходить даже из-под стражи! Недавно отпустили одного, потому что его дело взяли да и просрочили…
…Маленький городок на Волге. Один из бессчетного количества наших городков. Городок-«кролик». Потому что на таких городках, как на кроликах, ставят наркотические эксперименты.
