Л.Н. Толстой «Анна Каренина». Режиссер Андрей Житинкин. Театр на Малой Бронной

Д

авно обещанный спектакль «Анна Каренина» — это шестая и, видимо, последняя работа Житинкина в Театре на Малой Бронной: дирекция театра не считает нужным продлевать истекающий двухгодичный контракт с режиссером. Спектакль «Распутин» с Александром Домогаровым отложен на неопределенный срок.

В интервью прессе было много разговоров о том, что Анну необходимо представить как тихую, но нешуточную наркоманку. На деле набралось не больше двух проходных реплик про опиум да один променад Каренина с крокодильим хвостом — таким Анна мужа увидела в бреду. Снятие стыдливых покровов с России XIX века тоже неожиданно отменили. Вместо обнажения язв и комплексов воспето христианское прощение мужем неверной жены, и для наглядности мысли даже сохранена линия Стива—Долли (Александр Терешко—Ольга Сирина). Многих других героев (Китти, Левин) на сцене нет. В целом спектакль, растянутый на три с половиной часа, получился не таким уж плохим, как это принято думать о спектаклях Житинкина. Неожиданно для постановки русской классики — смешным. Красивым (костюмы и сценография Андрея Шарова). И жестко выстроенным ритмически.

В прологе Анну (в чем-то белом, шелковом и меховом, но уже по-мученически босую) катает по закольцованной железной дороге мальчик. Стеклянные витрины на колесиках с миньонными подсвечниками внутри на протяжении всего спектакля останутся главной декорацией, то так то сяк используемой: тут тебе и театральная ложа, и трибуна на скачках, и место интимных встреч Анны с Вронским (ноу-хау «на стекле, подсвеченном снизу», — женским журналам на заметку). Контрастная световая вертикаль — яркое освещение на сцене и мрачные, кривые, оплывшие люстры под потолком. Страшные тени на занавесе недвусмысленно предупреждают: веселитесь-веселитесь, но вас ждет Страшный суд.

Евгения Крюкова не пытается переиграть Татьяну Самойлову, главную Каренину этой страны в легендарном фильме Александра Зархи. Ее история слабой женщины не менее жива и выразительна, хотя и построена на куда более простых ходах: когда Анна разговаривает с мужем, техник выключает яркий свет, а с колосников спускают большие мрачные зеркала, в которых вместо слоя амальгамы вставлена серая блескучая ткань, дробящая и искажающая фигуры и предметы. Музыка трагическая.

В сценах с Вронским (Александр Ефимов) все меняется. Влюбленные разговаривают, словно в спальне новорожденного: много розового, голубого, апельсинового, музыка радостная. Еще в спектакле поливают тех, кого любят: сначала Анна и Вронский опрокидывают друг на друга по чашечке чая, потом в ход идут уже лейка и ведро. Покинутый всеми Каренин занимается разведением кактусов в стеклянных аквариумах и опрыскивает, соответственно, их колючки.

Поскольку лейтмотивом остается тема железной дороги, ее метафорические возможности разнообразно используются. Не только персонажи то и дело сходят с рельсов накатанных отношений и налаженной карьеры и пускают все это под откос, но и каждый их диалог «на разрыв» сопровождает звук паровозного гудка, приближая неизбежную развязку. Каждая сцена продолжается несколько минут, отбивается затемнением. Очень скоро ритмически спектакль начинает напоминать железнодорожное «ты-дых-ты-дых». Анна приносит сыну на тайное свидание игрушечный макет красно-черного паровоза: как будто что-то чувствующий Каренин в тревоге прижимает его к груди и плачет… Даже штаны с лампасами, в которые по воле дизайнера Шарова в спектакле обряжены все мужчины, не сделали Вавилова, хорошо сыгравшего трудную роль брошенного и простившего мужа, смешным в этой сцене.

А вот во Вронском эти же нелепые штаны выдали человека гарнизонного: любил бурно, страстно, но сил и терпения хватило ровно на несколько атак. Для Александра Ефимова роль стала уверенным, заметным, но не выдающимся дебютом; впрочем, развернуться было негде — сцены встреч с Анной режиссер почти везде оборвал.

Перед тем как явится слепящая фарами черная морда паровоза, Каренину снова покатают по железной дороге — теперь этим занято существо в черной накидке с капюшоном. На премьере Житинкин даже подсел к Анне и прокатился с ней вместе на поезде, почти как товарищ Сталин — на открытии новой станции московского метро.

У короля коммерческого кича, как режиссера порой называют, уже два предложения от крупных московских театров. Так что его паровоз летит вперед. А на Малую Бронную, ходят слухи, пригласят Елену Невежину. Уж она-то обращается с русской классикой с должным уважением.