Противостояние силовиков и олигархов вновь обострилось
П
еремены во взглядах президента Владимира Путина на целый ряд важнейших вопросов российской внешней и внутренней политики настолько разительны, что заставляют искать причины, побудившие их.
Изменения во внешней политике очевидны: от бескомпромиссной поддержки любых действий американского президента Джорджа Буша в его войне с терроризмом Путин вдруг переметнулся в стан противников американцев, где роль лидера взял на себя французский президент Ширак, с которым еще вчера Кремль разговаривал сугубо через губу.
Как известно, в отличие от США, которые с некоторых пор знать не знают и знать не хотят ни о войне в Чечне, ни о подавлении свобод в самой России, французы весьма критично оценивали и поведение российских войск в кавказской провинции, и очевидное сворачивание демократических институтов в метрополии, и авторитарный принцип правления Путина. И надо же, вдруг такая перемена…
Не менее разительны и изменения на внутреннем фронте. Тут следует заметить, что вся российская политика последних лет сводится исключительно к борьбе различных финансово-бюрократических кланов. Когда-то (вплоть до девяносто восьмого года) этих кланов было несколько, сейчас их вряд ли больше двух. Перетягивание каната между этими двумя группами, а вместе с канатом — и президента, и составляет суть сегодняшней российской политики.
До последнего времени Путин стремился к сохранению баланса между двумя группами, которые условно можно обозначить как силовиков и гражданских (ибо обозначение их в категориях «чекисты» и «либералы», «олигархи» потеряло всякий смысл: чекисты стали олигархами, либералы почти исчезли, а некоторые недавние олигархи вдруг обнаружили признаки подросткового ночного недержания, вызванного постоянным страхом остаться без бизнеса или оказаться в тюрьме, – ну что же это за олигархи с мокрыми штанами?).
Так вот, в последнее время Путин вдруг выказал особое благоволение к братьям по разуму, сиречь по карьере. Сначала он «срезал» олигарха Ходорковского, который позволил себе заметить, что коррупция среди бюрократов не только не стала меньше (а собственно, именно под флагом борьбы с коррупцией ради – ну кто бы сомневался! – общего блага и происходило завинчивание гаек в стране), а наоборот, достигла совсем уж невозможных размеров.
Президент Путин на Ходорковского обиделся — обиделся публично, так, чтобы всем наблюдателям стало понятно, что в данный момент президент — с силовиками.
Но мало того: вслед за этим в прессу была вброшена информация о письме господ Богданчикова («Роснефть») и Миллера («Газпром»), в котором последние предлагали малость переделить нефтяные и газовые владения в Восточной Сибири. Другими словами, провести национализацию запасов, отобрав их у целого ряда частных владельцев. Как утверждают, президент положительно отнесся к инициативе нижестоящих товарищей.
Очевидно, что публичная резкость Путина в разговоре с нефтяным олигархом и инициатива силовых олигархов – звенья одной цепи. В этой же связке находится и изменение внешнеполитических приоритетов В. Путина.
И вот почему. Проамериканские настроения Путина вызвали отчетливый, хотя и глухой, ропот среди силовиков. Путин ответил на их недовольство вполне предсказуемо: позволил еще более завернуть гайки внутри страны – свернул шею целому ряду СМИ, увеличил зарплаты бюрократам в погонах и без, отдал на прокорм несколько вкусных кусков экономического пирога – кому нефть, кому газ, кому водку и спирт, кому лес, кому партию и СМИ, кому — прочие источники твердо конвертируемой валюты. Собственно, улучшение в отношениях с американцами и прежде приводило к ухудшению со свободами внутри страны. Так было во времена Брежнева — Никсона, так было и в годы поздней перестройки, когда за разрушение Берлинской стены пришлось заплатить отказом от экономических реформ (программы «500 дней») и расширением полномочий силовиков в Политбюро.
Хорошее, как известно, быстро забывается. В преддверии выборов силовики поставили Путина перед выбором: дескать, пора определиться, с кем президент — с гражданскими олигархами, которых Путин обещал раскулачить, да руки как-то не дошли, или с истинными радетелями о благе Отечества, которые убеждены, что «нефтянкой» и газом они сумеют управлять никак не хуже прежних фаворитов власти.
Понятно, что выбор для президента не самый простой. Идти на резкое обострение с гражданскими олигархами – создать себе пару-другую проблем в регионах, не поддержать силовиков – еще более опасно.
Что делает политик, когда внутреннего ресурса становится маловато или противоречия становятся слишком опасны? Правильно: политик использует ресурс внешний. В данном случае этот ресурс называется «мирное урегулирование ситуации вокруг Ирака». Принимая сторону противников США, Путин с одной стороны умеряет негодование тех силовиков, кто по-прежнему считает американцев главными врагами России, и – удовлетворяет интересы российских производителей вооружения и части той «нефтянки», у которой в Ираке застолблена пара-другая нефтяных полей (не говоря о том, что и бюджету выгодно, чтобы неопределенность на Ближнем Востоке сохранялась как можно дольше, – благодаря этому цены на российскую нефть запредельные).
Удовлетворит ли такая кость с мясом силовиков и как надолго – вопрос. Думаю, что дальнейшие уступки прежде всего по части перераспределения нефтяных ресурсы неизбежны. Одно очевидно уже сегодня: президент Путин нервничает и все более опасается товарищей по прежнему месту службы.
