Эксперимент на себе: что стоит за объявлением «В офис требуется неблондинка в возрасте до 30»

У

Людмилы Ледневой не было в жизни никаких шансов. В активе было никому не нужное сейчас высшее техническое образование и двухкомнатная квартира в спальном районе с больной мамой в придачу. Не обладала Людмила внешностью и статью Мэрилин Монро или Клаудии Шиффер. И посему в свои 36 была не замужем и никаких радужных перспектив в этом направлении не строила.

Оборонное НИИ, где трудилась Людмила, самоликвидировалось. Прошел всего месяц — и кабинеты этого самого НИИ после евроремонта превратились в шикарные офисы. Их необходимым атрибутом стали компьютеры, электрические чайники и длинноногие девицы. Людмила сунулась было в офис-другой, деликатясь и показывая свой красный институтский диплом, но ей и обещать-то даже ничего не стали.

После месяца жизни на мамину пенсию Людмила перестала претендовать не то что на должность бухгалтера или менеджера — она была согласна на все. Мы купили всевозможные издания типа «Приглашаем на работу», «Работа для вас», «Из рук в руки» и начали охоту на эту самую работу. Но уже через час были неприятно поражены одним обстоятельством: везде требовались женщины 20—35 лет «с хорошими внешними данными, презентабельной внешностью, приятным голосом, креативным мышлением», но что особенно настораживало — «стрессоустойчивые». При этом образование и опыт работы почему-то везде были не обязательны. Именно таких работниц хотели и в секретари по делопроизводству, и в менеджеры по продажам, и в пресс-секретари, и в операционисты, и в бухгалтеры. Вот разве что в «гувернантки-воспитатели» Людмила еще как-то проходила — там предельный возраст колебался в районе 40—45 лет.

Через день наши надежды омертвели, как часы. Однако среди объявлений будоражило фантазию одно. Руководителю крупной российской торговой компании требовалась женщина-менеджер по работе с клиентами — «20—29 лет, коммуникабельная, стройная, с превосходными внешними данными». Но далее значилось — «опыт работы не обязателен; обязательно — неблондинка». Мы переглянулись: от написанного веяло разрушением действительности.

И тогда мне пришла в голову простая мысль. Все эти безошибочно-пошлые приглашения на работу настраивали на адекватные ответные действия. И я решила пойти на разведку. Нет, я не укладывалась в возрастные рамки от 20 до 29, как того хотел работодатель. Но что такое в конце концов возраст женщины? Это состояние души плюс немного дорогой косметики и несколько природных подарков внешности.

Выкрасив по просьбе работодателя волосы в победоносный рыжий цвет, я нацепила на себя какую-то чисто символическую юбку и походкой «от бедра» направилась по означенному адресу.

Юрий Викторович оказался руководителем сети салонов связи. Его внешность и манеры наводили на мысль, что он только что произошел от обезьяны. Изучив меня взглядом с ног до головы, он улыбнулся так, что слова сделались лишними. Собеседование оказалось кратким, как эпиграмма.

— Компьютером владеешь?— спросил Юрий Викторович, разглядывая мои ноги.

— Естественно, — пропела я, — Word, Excel, Internet, E-mail...

— Достаточно. Кофе и чай готовить умеешь?

— А то! — подмигнула я Юрию Викторовичу. Тот расплылся в улыбке.

— К гибкому рабочему графику готова?

— В каком смысле? — не поняла я.

— В смысле замужем?

— Нет! С мужем-эксплуататором покончено! — и это был мой первый и последний искренний ответ Юрию Викторовичу.

— Ну вот и ладушки, — обрадовался работодатель. — 500 у.е. для начала устроят?.. Тогда завтра же и выходи.

И я удалилась, злорадно напевая: «Кипятил бы ты, начальничек, у себя на кухне чайничек!». Секрет получения работы казался мне наполовину разгаданным.

Подруга моя Людмила тем временем тоже не сидела сложа руки. Работать ее слепо толкал желудок. Просидев на телефоне день, она узнала, что на одном из телеканалов образовалась вакансия бухгалтера. Выслушав мой рассказ, Людка, очевидно, сделала какие-то выводы и, отправляясь в отдел кадров, обнажила бюст до степени, способной заинтриговать любого мужчину. А кадровик, на радость, оказался вивёром и повадливым старикашкой. И взяли Людку на работу бухгалтером.

Но через несколько месяцев на телеканале почему-то перестали платить зарплату. Сказали, что кончились деньги. И тогда Людмила повела себя адекватно ситуации. То есть стала появляться на рабочем месте ровно столько, сколько того требовали самые необходимые бухгалтерские обязанности. А в свободное время училась на курсах системных программистов и одновременно осваивала английский язык. Когда через полгода на телеканале количество денег не прибавилось, а количество интриг и инфарктов увеличилось, Людмила уже имела на руках целых два новых диплома: системного программиста и документ об окончании курсов английского языка. Она разослала свои предложения в разнообразные агентства и затаилась. Не прошло и двух недель, как пришло сразу три ответа. И почему-то все, что настораживало, — из иностранных фирм. Одной английской фирме, работавшей в России, срочно требовался системный программист с техническим образованием, с зарплатой 500 у.е. Итальянцы нуждались в специалисте, который досконально знает компьютер и владеет в совершенстве английским, — за 600 у. е. Швейцарская фирма «Скал» тоже искала системного программиста с техническим образованием и знанием английского, причем помимо 600 долларов зарплаты обещала в придачу бесплатные обеды. Это обстоятельство растрогало Людку, и она отправилась к швейцарцам на собеседование. Несмотря на скромный наряд и полное отсутствие макияжа, после собеседования Людмиле предложили работу в фирме «Скал». Не спросив ни о возрасте, ни о семейном положении.

Дело в том, что на Западе в объявлениях о поиске работы или о подборе персонала возраст не указывают никогда: там это считается дискриминацией. У нас же, как подсчитали специалисты, 80% работодателей в своих объявлениях требуют указать возраст. И чтобы закрыть конкретную вакансию, на работу возьмут в конечном счете того, кто отвечает требованиям и вкусам работодателя. Видимо, это атрибут российского национального рынка труда.

Начав работать в «Скале», Людмила расцвела, оттаяла и обзавелась мобильником. А среди бывших своих коллег по бухгалтерии держалась, как орел прегордый меж дроздами. Швейцарское начальство тоже оценило Людкину хватку и работоспособность, и вскоре ей повысили зарплату.

...Беда случилась, как всегда, не к месту. После взрыва в переходе на «Пушкинской» иностранцы заперлись на закрытое совещание. Надо сказать, что они и так-то не особенно доверяли российским законам, считали нашу страну «горячей точкой» и всем командированным в Россию специалистам доплачивали «за риск».

После совещания в российском филиале фирмы «Скал» было принято однозначное решение: отбывать на родину. Но Людке — единственной из всех российских сотрудников — предложили продлить контракт и продолжить работу в Швейцарии. Но дома оставалась больная мама, и сердце рвалось на части. И Людмила возобновила походы по отечественным фирмам и офисам. Вместо отдела кадров теперь там вас встречала длинноногая секретарша, окидывала с ног до головы оценивающим взглядом и говорила, что все зависит от шефа, а шефу нужна сейчас на данную вакансию «девушка до 30» с умением общаться и расположить к себе, общие компьютерные навыки плюс... «ну у каждого из них работа нервная, их ремесло — это риск, им надо иногда расслабиться, и их в этом можно понять, но вы, я вижу, вряд ли...».

И Людка покидала офис за офисом с туманом в душе. И наконец поняла, что иного выхода, кроме как ехать в Швейцарию, у нее нет.

...От нее не было вестей около года. Я уже думала, что вышла Людмила замуж за какого-нибудь добропорядочного, немолодого, но преуспевающего бюргера с виллой в горах. Но не тут-то было. Она заявилась через год в отпуск в Москву эдакой респектабельной дамой в умопомрачительном костюме «от Шанель», холеная до такой степени, что никакой косметики просто не требовалось. Нет, замуж за бюргера не вышла. Печальное лицо истины выглядело иначе. В Лондоне она встретила оператора Си-эн-эн Олега, который в свое время был оператором фильма «ЧП районного масштаба». Но какая-то очередная «рокировка» оставила его за бортом киностудии, а случайно оказавшиеся в Москве американцы, посмотрев его работу, предложили Олегу контракт и работу в лондонском корпункте.

С Людкой у Олега неожиданно завязался нешуточный роман, и дело шло к маршу Мендельсона.

Настоящая беда стряслась через полгода. У Людмилиной мамы произошел инфаркт. Люда срочно вылетела в Москву и сразу приехала в больницу. Доктора разводили руками и произносили им одним понятные медицинские термины. Ясно было одно. Даже в случае положительного исхода оставлять старушку одну было нельзя.

И тогда Людмила предприняла новую атаку российского программно-компьютерного рынка. Но ее резюме и предложения, отправленные в десяток российских фирм, так и остались без ответа. И тогда Людка надела костюм от Нина Риччи, положила на лицо немного косметики от «Шоссейдо» и пошла по фирмам сама.

Войдя в приемную первой же фирмы, Людмила увидела секретаршу, девушку лет 20, которая читала журнал «Космополитен», положив свои бесконечные ноги на стол. При этом дверь в кабинет шефа была открыта. Сам шеф был в белой рубашке и сногсшибательном фирменном галстуке.

— Вы от Лёхи, с накладными? — спросил он отрешенно.

— Да нет, я по поводу работы... — начала было Людмила.

— Чьей такой работы? — не понял «шэф». — Алён, разберись там.

Секретарша поманила Людмилу пальцем с накладным фиолетовым ногтем и с мстительным очарованием пропела, растягивая слова: «Это вы хотите к нам на работу, да? Простите, а сколько вам лет? 37?! Нет, знание иностранных языков у нас, конечно, не возбраняется... А при чем тут вообще зарубежный опыт? ...Нет... Нет... И вообще, у нас (тут девица подняла фиолетовый ноготь и показала куда-то в потолок) установили для сотрудниц предельный возраст: не старше 30... Да, до свидания».

Для мамы пришлось нанять сиделку. В Шереметьево, куда я провожала Людмилу, мы ехали молча. На обратном пути я купила журнал «Приглашаем на работу». Раздел «работа» начинался со знакомого объявления: та же самая сеть салонов связи «приглашает женщин 20—29 лет на должность менеджера по работе с клиентами. Обучаемость, контактность, внешние данные. Опыт работы не обязателен». Видимо, так и не нашел себе пресловутый Юрий Викторович «неблондинку» для «гибкого рабочего дня», подумала я.

А тем временем через несколько страниц предлагали свои услуги: женщина 40 лет с аттестатом Министерства финансов РФ «Аудит»; переводчица 45 лет со знанием четырех иностранных языков и стажем работы в дипакадемии... Но и в PR-агентства, и в редакции газет и журналов, и в менеджеры, и в бухгалтеры, но, что самое парадоксальное, — даже в нянечки для детей требовались исключительно «энергичные, контактные» и исключительно «до 30—35 лет». Остальная часть женского народонаселения России была никому не нужна. Она была за бортом интересов работодателей.

...Недавно приехавший из командировки в Лондон приятель рассказал мне уморительный и совершенно правдоподобный случай. Дело в том, что одна английская компьютерная фирма в качестве шутки распространила объявление о том, что ей требуются молодые специалистки. И попросила «потенциальных работниц» приложить к резюме свое фото в обнаженном виде. Затем «шутники» разослали штук 10 таких посланий по адресам своих подружек. И в ответ получили... 10 судебных исков к фирме!

...Думаю, не надо ломать голову над тем, как закончилась бы такая история у нас.