С

самого утра Петр Иваныч Иванов с движком в руках бороздит просторы у Рязанского муниципального культурного центра. Движок — здоровенный стальной лист, приваренный к металлической оглобле. Петр Иваныч, в сапогах со сломанной молнией и интеллигентских очах в тонкой оправе, толкает движок перед собой, сгребая снег в одну кучу. И так, пока зима не закончится, — Петр Иваныч работает дворником. Однако не умещается необъятная душа Иванова в узкие рамки дворницкой профессии. Петр Иваныч — поэт, издатель литературного альманаха; мало того, он еще и учредитель рязанской областной премии за достижения в области литературы и искусства «Круг света».

В

литературу Петр Иваныч ударился лет в семнадцать. Стихи, говорит, сами собой потекли — только успевай записывать. Ну а потом армия, ну а потом институт — тут уж не до высокого. Поучился Петр Иваныч немного в педуниверситете, немного в ветеринарном, но до диплома нигде не дошел. Потому что уже тогда был готов положить свою жизнь на алтарь поэзии, а поэту все эти академические излишества ни к чему.

В большую литературу Петр Иваныч вошел во главе собственного литобъединения — профсоюза литераторов.

— Были у нас и традиции свои, и свои лидеры, — вспоминает Иванов. — Вот Тамара Панкратова была — к самому Вознесенскому ездила. Он у нее даже строчку позаимствовал. Не по-хамски переписал, а попросил вежливо: можно, дескать, я у вас, Тамара, вот эту строчку возьму? А она: да берите, Андрей Андреевич, жалко, что ли!

Перед профсоюзом с самого начала стояли высокие цели: борьба, борьба и еще раз борьба. И не с кем-нибудь, а с самим рязанским отделением Союза писателей:

— Что есть наш Союз писателей? Пьянство на Есенина да эпигонство сплошное. В семидесятые еще их клеймили — за то, что все на один мотив пишут, а потом поняли: без толку. И назвали все это есенинским направлением.

Словом, отказался талантливый рязанский поэт Петр Иванов от традиционного пития водки по памятным есенинским датам и выбрал стезю литературного оппозиционера. Но грянула перестройка, и народу как-то не до поэтических противостояний стало. Нужно было срочно принимать меры, и Иванов их принял: наладил выпуск собственной литературной газеты «Что-то новенькое».

— Тогда времена другие были — с деньгами посвободнее обстояло. Я как раз в кинотеатре работал, вон там, — машет рукой Петр Иваныч, — тоже дворником. Вот и занялся издательским делом на досуге. Сам же газету и продавал.

Через публикации стихотворений и критических эссе рязанских авторов пытался он разбудить провинциальную общественность. Но общественность не просыпалась. Сквозь сон торговала на рынках, проигрывала деньги в казино, а на литературу — ноль внимания. Посему газета не расходилась и в скором времени с миром почила.

Тут еще и Букеровская премия… «Что ж это делается! — возмутился Петр Иваныч. — Это почему всякие иноземные букеры нашим писателям свои буржуйские премии дают? Куда глядит правительство? Куда глядит администрация Рязанской области, в конце концов? Почему не замечают ростки таланта на своей земле?». А когда утих праведный гнев Петра Иваныча, спросил он себя: «А я-то куда гляжу?». Так появилась премия «Круг света».

Выбрать первого лауреата кругосветной премии было нелегко. Вроде талантов вокруг — пруд пруди, а достойных премии нет. Володька Корнилов, старый соратник по борьбе с союзписательскими графоманами, пришел, говорит: «Вкладывай, Петр, в меня деньги, я буду группу создавать». Просто так вкладывать не хотелось, пришлось отдавать премию — 250 рублей.

Корнилов тоже личность неординарная. Создал в восьмидесятых собственное литобъединение «Самокат», даже выступил однажды перед широкой аудиторией. Дело было так: в 82-м году, в разгар андроповских облав, влез Корнилов на крышу торговых рядов в самом центре Рязани и начал оттуда читать свои стихи. Что-то про мотоциклы и свободу. Народу собралось человек с тысячу. Может, слышно было и не особенно хорошо, но сам поступок, говорят, смотрелся красиво. Это же надо проявить такое вольнодумство: влезть среди рабочего дня на крышу и оттуда — про мотоциклы!

Завершилась вольнолюбивая акция неплохо. По крайней мере, лучше, чем могла бы. Выписали штраф за нарушение общественного порядка. А могли бы 206-ю припаять — «Злостное хулиганство».

Вот такой отважный борец за свободу и стал первым лауреатом премии. Но и получив «кругосветку», Корнилов не изменил идеалам — он ведет здоровый образ жизни и активную концертную деятельность. «Вот только на Рязанское телевидение редко приглашать стали, — сетует он, деловито хозяйничая на своей небольшой кухне. — Надоело, говорят, одно и то же».

Зато к Петру Иванычу в последнее время корреспонденты зачастили. И по телевизору его показывали, и даже репортер французской газеты «Либерасьон» как-то заезжал. Так приобрел Петр Иваныч мировую известность, оставаясь непризнанным на родине. Бывает, что на вручение премии никто из благодарных читателей и не заглянет, так — одни литераторы собираются… Выходит, по-настоящему талантливые люди стали никому не нужны.

Но, как и прежде, старается Иванов донести искусство до читателя, хотя что-то тяжело стало нести на себе эту ношу. Вот, например, абсолютно незаслуженно остается без внимания его новый самиздатовский альманах — боевой листок «Безнадежное дело искусства», сокращенно — «БДИ». «Зачем я делаю эту газету? — задается вопросом Иванов в одной из передовиц. — Чтоб будущие историки знали положение страны на пороге третьего тысячелетия. Жить в этой стране нельзя!». Но, несмотря на благородные порывы Петра Иваныча, газету отчего-то не берут. Доходы от ее издания на сегодняшний день составляют 67 рублей без вычета затрат на расходные материалы. «Это потому, что умирает литературная жизнь в Рязани, — уверен Иванов. — И в первую очередь виноват в этом местный союз писателей».

Борьба с продолжателями традиций Есенина тоже захлебнулась в пучине рыночных реформ.

— Сначала предполагалось так, — делится планами борьбы Петр Иваныч. — Всеми этими газетами, премиями, выступлениями бросить им перчатку, заставить выйти один на один. А они не выходят. Только Бандорин — из местных — сказал мне как-то: «Что ж ты на слонов-то лаешь?!». Вот и все противостояние.

Однако надеется еще Иванов на литературное возрождение Рязанщины:

— Вот Светлана Нечаева, тоже лауреатка, в Москве на «Выхино» в палатке два года торговала, чтобы книжку свою издать. Ей говорят: брось ты эту блажь ну или по журналам походи. А она накопила денег — и издалась. Вот пока есть такие люди, остается смысл заниматься тем, чем я занимаюсь.

А

дворник из Иванова отличный. Нет на вверенном ему участке ни сугробов, ни гололедицы. И встречаются на площади перед культурным центром влюбленные, и ждут мамаши своих чад с занятий танцами, и прогуливаются пенсионеры из литературной студии «Родники», тоже, впрочем, графоманской.

Я любопытствую:

— Петр Иваныч, а дворник вы из принципа?

— Ну почему же из принципа? Мне вот Корнилов в каптерке предлагал работать. Да не пошел я. Там график другой — времени для творчества совсем не останется.