Репортаж из-за кресла Достоевского, занятого Тараторкиным

Е

катерининский садик оцеплен, вход в Александринский Императорский театр — через дверь с металлоискателем: 27 марта Санкт-Петербург провел торжественную церемонию открытия фестиваля «Золотая маска».

В узких лестничных пролетах театра 1832 года постройки (ни одной реконструкции за 170 лет) навытяжку стоят курсанты Суворовского училища с алыми розами — в тон лампасам. Один из них от сознания возложенной ответственности совсем окаменел и только вращает глазами. Мальчишку жаль: из казармы — да под обстрел десятков теле-, фотокамер и глаз театральной публики.

На сцене — отряд нахимовцев с барабанами. За ними следом — артисты Александринки в костюмах императорской семьи из фильма Сокурова «Русский ковчег». На нескольких экранах — поезд Москва — Петербург, спешащий к открытию «Золотой маски». С колосников спускается роскошное платье императрицы Александры Федоровны (тоже из «Русского ковчега»), и неподражаемая Алиса Фрейндлих снижает нервный градус (все ждут губернатора Яковлева!): садится на какой-то стол, болтает ногами и обещает в конце вечера облачиться в императорское платье, управившись с «этими чертовыми крючками».

Режиссер церемонии Андрей Могучий и автор сценария Константин Учитель решили задать церемонии бешеный, синкопированный, карнавальный ритм. Немного переборщили с темами и не соблюли единой вкусовой линии.

Декан театроведческого факультета СПГАТИ Александр Чепуров провел блестящий конферанс из истории Александринского театра. Некоторые гости были специально посажены на места, абонировавшиеся классиками русской литературы; записи обо всех абонентах сохранены в кассовых книгах театра. Какая-то девушка обомлела, узнав, что место в ложе, доставшееся ей по случаю, абонировалось Александром Сергеевичем Пушкиным. (Скажите на милость, где в мире такое место может стоить 80 рублей?)

В кресло 330 в партере, записанное за Достоевским, был посажен президент ассоциации «Золотая маска» Георгий Тараторкин, сыгравший Раскольникова, Ставрогина и Ивана Карамазова. Ну а в пятом ряду партера на месте 148, которое когда-то занимал Гоголь, оказался Владимир Сорокин. Последнее оставим на совести г-на Учителя.

После исторического экскурса вступил видеоарт. От имени императрицы Екатерины Великой нежная дамская рука, снятая дрожащей ручной кинокамерой на состаренную пленку, гусиным пером утвердила основание первого русского театра указом от 30 августа 1756 года. Потом еще раз — прибытие поезда, потом — блокадная хроника и кинокадры исполнения Седьмой симфонии Шостаковича в осажденном городе, покоробившие пожилых зрителей стилизованностью клиповой подачи, сцены из спектаклей Товстоногова «История лошади» с Евгением Лебедевым, «Мещане» с Николаем Трофимовым, «Дядя Ваня» с Кириллом Лавровым и Олегом Басилашвили, «Генрих IV» с Олегом Борисовым…

Нынешний худрук БДТ вывел на сцену вышедших на пенсию благородных стариков, дети подарили им цветы. «Уважаемые зрители, актерам очень приятно, когда им дарят цветы», — пишут на нынешних питерских театральных билетах. Почему-то об этом нужно теперь напоминать.

Юлия Махалина с испанским танцем из «Дон Кихота», театр «АХЕ» с кусочком спектакля «Пух и прах» (модный физический театр), «Волков-трио» (изысканный музыкальный авангард), безмолвные эксцентрические прогулки по сцене Олега Гаркуши, легенды питерского рока — организаторы запихнули в сценарий столько эпох и миров, что под конец мирам стало тесно, а чувствительным зрителям тошно. Но Могучий — специалист по уличному театру, привык мыслить масштабно, и задача была непростой — потрафить одновременно вкусам взыскательной петербургской публики и оправдать аппетиты нынешнего губернатора, пожелавшего, чтобы половина всех фестивальных масок осталась в этом году в Петербурге, и сошедшего в зал под музыкальную тему из оперы Глинки «Жизнь за царя».

Прогнозировать раздачу «Масок» пока еще рано, но уже сейчас очевидно, что с фестивалем все будет хорошо. Тем более при такой императрице, как Алиса Фрейндлих.