Суд оставил Платона Лебедева за решеткой. По мнению обвинения — таков закон. По мнению защиты — таков сценарий

Н

едавно Генпрокуратура закончила предварительное следствие по одному из фрагментов «дела «ЮКОСа», написав целых 146 томов. И возник вопрос: где Платон Лебедев, один из обвиняемых, будет знакомиться с этим чтивом — у себя дома или в камере? Следователь Генпрокуратуры попросил судью не выпускать обвиняемого из «Лефортова», судья не заставила себя уговаривать. В четверг, 28 августа, Басманный суд Москвы решил оставить Платона Лебедева под арестом.

Известно, что арест и уголовное дело на Лебедева — лишь элемент атаки на «ЮКОС», а сама атака — результат, так сказать, «неправильного», с точки зрения власти, поведения главы этой нефтяной компании Ходорковского.

Понять, почему судья Басманного суда оставила Лебедева в камере, попытался наш корреспондент. На вопросы ответили представители обвинения и защиты.

Александр ЖУМАТИЙ, Управление информации и общественных связей Генпрокуратуры РФ:

— Генеральная прокуратура считает, что он мог скрыться и он имел такие намерения. Мы представили соответствующие доказательства. Господа адвокаты представили свои. Суд все взвесил и принял решение.

— Вы не могли бы пояснить?

— Ну, изначально он — почему и избрана была такая мера пресечения — не явился по вызову следователя в прокуратуру.

— Насколько я знаю, он вместо этого оказался в больнице.

— Уже после…

— После?

— Ну, я не знаю там подробности…

— Понятно… Существует мнение — оно является очень распространенным — прокуратура и судебная власть близки друг другу настолько, что многие решения принимаются совместно. То есть, допустим, прокуратура предполагает, что этого человека надо держать под стражей, а судья соглашается почти машинально, механически.

— За каждую поставленную подпись прокурор отвечает своим должностным положением и в конечном итоге своей свободой, если он привлечет к уголовной ответственности кого бы то ни было незаконно. Что уж говорить о суде... Судье проще испортить отношения с прокуратурой, чем поставить под удар собственную карьеру.

— А когда в деле существует какая-то политическая окраска?

— Скажу так, как я сам думаю, официальных указаний на этот счет нет. Во-первых, никто из сотрудников прокуратуры и суда у нас политикой не занимается. У нас совершенно другая система. И подставлять себя в угоду политикам никто просто не станет. Нам это абсолютно ни к чему. Если мы привлекаем кого-то к уголовной ответственности, то только тогда, когда у нас достаточно доказательств. Судьи тоже прекрасно понимают, что существуют и городской суд, и Верховный суд, в конечном счете существует и Европейский суд по правам человека...

— Если бы я работал в этой системе, то знал бы, наверное, некоторые внутренние механизмы, которые движут людьми…

— Да они отсутствуют — такие механизмы, которые сильно нас держат, я вас уверяю.

— Ну, извините, вот в данном случае мы говорим: дело Лебедева, дело Пичугина, в широком смысле — дело «ЮКОСа»… Все-таки, когда знаешь, что вот, так синхронно и мгновенно, были заведены два уголовных дела по очень давним событиям, на основании запроса одного депутата… И между тем известны случаи, когда люди обращаются в суд по каким-то вопиющим случаям нарушения законодательства, а никто не чешется… Наводит на размышления…

— Безусловно, бывают случаи — и раньше, и, возможно, сейчас,— когда работники милиции и других правоохранительных органов совершают фальсификацию доказательств и прочее. В конечном итоге они предстают перед судом. Не все, но бывает. Это, как правило, связано с преступлениями, где элементарные составы, которые можно сфабриковать из воздуха: наркотики, патроны и прочее. Такое дело, такие преступления, которые инкриминируются Платону Лебедеву, ну ни при каких условиях сфальсифицировать просто невозможно, даже теоретически. Можно два патрона подсунуть в карман — и завести уголовное дело. Но когда 250 миллионов «ушли»...

Евгений БАРУ, адвокат Лебедева:

— Судья удовлетворила ходатайство Генпрокуратуры о продлении срока содержания Платона Лебедева под стражей на два месяца — до 30 октября. Судья — та же самая, которая выносила постановление об избрании ему меры пресечения 3 июля. Прокурор — тот же самый, который участвовал и в первом судебном заседании. Само по себе это обстоятельство уже наводит на определенные невеселые мысли.

— Судья как-то мотивировала такое решение?

— Да, она мотивировала, только эти мотивы для нас совершенно несостоятельны.

— Вы не могли бы пересказать?

— Она просто переписала текст ходатайства со всеми надуманными обстоятельствами. Например, что он, возможно, будет уклоняться от следствия и суда, скроется за пределы России. Но ведь прокуратура, вместо того чтобы это обстоятельство доказывать, исходит просто из предположения: вот убежит — и все. То же самое касается и предположения о том, что Лебедев может каким-то образом влиять на каких-то там свидетелей.

— А какие это свидетели? Они известны?

— Есть какие-то лица, чьи фамилии называются, есть лица мифические. Цитирую формулировку: «…и не установленные следствием лица принимали участие в совместной преступной деятельности».

— Представитель пресс-службы Генпрокуратуры сказал, что суд выносил решение абсолютно самостоятельно: Генпрокуратура предложила ему мотивы — суд согласился с ними.

— Прокуратура у нас, конечно, самая независимая, и суд — тоже. Трудно комментировать. О независимости их представителей говорить не приходится. Если руководители этого ведомства принимают решение, то очень хотелось бы понять, кто из подчиненных будет решать эту проблему, нарушая их указания.

— Речь вообще-то шла о независимости судьи…

— Суд независим настолько, что они выдумывают обстоятельства, которые дают основания нарушать один из самых главных конституционных принципов — гласность. Объявлять это заседание закрытым ни один закон не допускает. Теперь задумайтесь: почему им не нужна публика на этом судебном рассмотрении?

— Судья как-то объяснила свое решение?

— Нет, она просто сказала: процесс закрытый — и все.

— Я, разговаривая с прокурором, попросил напомнить, на каком основании они изначально предложили заключить Лебедева под стражу. Он сказал, что в связи с тем, что Лебедев пытался скрыться.

— А какие доказательства они привели? Они его где задержали — на государственной границе? Он прятался в каком-нибудь аэроплане, самолет уже был «под парами»? Они его взяли из больницы — из медчасти военного госпиталя. При этом повестку о вызове его в прокуратуру ему выдали на третье число, а забрали из больницы второго.

— Евгений Александрович, как вы оцениваете перспективы дела?

— Никак не могу оценивать, потому что я постоянно сталкиваюсь с нарушением закона. Прокуратура у нас заступается за суд, суд — за прокуратуру, что само по себе говорит о том, что они связаны и зависимы; независимые ни в чьей защите не нуждаются.