Генпрокуратура — разводящий и нотариус в одном лице

А

вгуст у нас выдался урожайным на громкие уголовные дела: Гусинский, «ЮКОС», Глушков… Все эти тяжбы объединяют два момента: абсолютно идиотское положение, в котором оказалась Генеральная прокуратура, и окрепшая уверенность в том, что правосудие у нас договорное.

...Мой довольно близкий знакомый получил на днях очень странный факс — без подписи — от некой адвокатской конторы в Израиле, которая уверяет, будто представляет интересы Гусинского. В сообщении сказано, что моего знакомого просят оказать помощь защите, поскольку он является давним и дорогим другом бывшего хозяина НТВ.

В этом факсе, может быть, и не было бы ничего странного, если бы не тот факт, что мой приятель никогда с Гусинским знаком не был и видел его только по телевизору. Каким же было его изумление, когда вслед за странным документом, который он принял за розыгрыш, у него в офисе раздался звонок из Генпрокуратуры: следователь приглашал моего приятеля, достаточно известного бизнесмена, для дачи объяснений по делу Гусинского.

Что получается: аналогичный факс поступил и туда?! Слухи дали нам дополнительную информацию: подобных бумаг по Москве было еще штук пять. Допустим, все это не шутка. Тогда остается предположить, что все эти «валентинки» были разосланы кем-то, к прокуратуре очень близким.

Поясню почему. Уже всему миру известно, что арест Гусинского в Афинах больше всего напугал саму российскую прокуратуру — были ведь договоренности о том, что все проблемы у олигарха с российской властью урегулированы и его теперь оставляют в покое. Но кто-то где-то, судя по всему, недосмотрел, и гневное письмо, наподобие тех, которые рассылались еще во время «охоты» на Гусинского по странам и континентам, не было отозвано из Греции.

Теперь непонятно, что делать с Гусинским в Москве, если греки его все-таки выдадут. Отпускать тут же по прибытии в аэропорт — позор и отставка Устинова. Давать три года условно, как у нас принято, — за что? Он совсем не Березовский, в политику не играет, договоренности были… Проиграл, и в этой своей роли очень выгоден Кремлю. А его арест может послужить дурным сигналом для всех остальных олигархов, которые окончательно уверятся, что с этой властью договариваться вообще нельзя — она лжива и злопамятна. Перед выборами — не комильфо.

Где выход из угла, в который могут поставить руководство Генпрокуратуры? К старым делам претензий нет... Следовательно, за тот короткий промежуток времени, который предоставили греки, нужно срочно зачать и родить что-то новое. Причем идеальный вариант, чтобы этот новорожденный был уродом: греки посмотрят-посмотрят — и отпустят Гусинского, не найдя ничего серьезного в состряпанных документах. Ну, утремся — не раз уж бывало, покричим, что подлые европейцы мешают бороться с коррупцией в России, — и все довольны.

Вот, предположим, и стали искать зацепки, в том числе и таким экстравагантным способом, жертвой которого пал мой приятель. Очень нужны материалы, пусть хотя бы в форме псевдопоказаний. Задача одна — дело должно быть физически, но таким, что развалится даже не в Греции, а по дороге туда — в самолете.

...Дело Глушкова тоже вошло в финальную стадию, потому что он сам по себе никому и не нужен. Из его дела понадергают цитат, чтобы отправить досылом в Лондон, где решается вопрос об экстрадиции Бориса Абрамовича. Ведь именно Березовский — первопричина этого процесса, а Глушков, который долгое время играл роль приманки, скорее всего, получит 85 лет условно. В том же ключе будет разыграно и дело об убийстве Юшенкова: главное, чтобы обвиняемый дал показания на того, на кого надо. И тогда «кому надо» в Лондоне будет чувствовать себя несладко.

…Вообще, в России слухи всегда оказываются более точными, чем законы. Уже в начале августа говорили, что прокуратура закончит все дела по «ЮКОСу» в рекордно короткие сроки. Так оно и случилось. (Когда преступников с поличным берут, так быстро не управляются.) Сложнейшее экономическое дело, обвиняемым по которому проходит совладелец нефтяной компании Платон Лебедев, было расследовано феноменально быстро. Скорее всего, 146 томов писали всей Генпрокуратурой, а листочки в дело подшивали вызванные из отпусков уборщицы.

Вывод один: прокуратура, ставя этот всероссийский рекорд, рассчитывает не на доказательность своих аргументов, а на то, что рано или поздно будет достигнута какая-то договоренность между властью и нефтяной компанией, тогда дело тихо развалится в суде ко всеобщей радости.

Одним словом, прокуроры и судьи выступают в роли нотариусов и «доверенных лиц» — тех, кто решает проблемы по понятиям, обладая силовым ресурсом в виде кулаков и бейсбольных бит, — профессиональными гарантами вынужденных сделок.

А вот если дело Платона Лебедева сделкой не завершится, то тогда — на какого судью напорешься. Суд, как известно, у нас независимый и подчиняется только обкому. С другой стороны, процесс, во-первых, по сути арбитражный, а не уголовный — любой судья это понимает; во-вторых, в основе дела закопан юридический нонсенс. Оценка похищенного была сделана не на тот момент, когда, по мнению прокуратуры, было совершено преступление, а на момент ареста подозреваемого. Чтобы было понятно: вы увозите из страны картину художника Финтифлюшкина, проходя все необходимые формальности, а спустя 20 лет выясняется, что Финтифлюшкин — гений, и вас за незаконный вывоз ценностей объявляют в розыск. Ловят, изымают полотно и определяют стоимость «украденного».

…Что касается дела Пичугина — второго эпизода эпопеи с «ЮКОСом», — то здесь прокуратуре понадобится совершить пируэт: вывернуться наизнанку и одновременно встать на уши. Как оно докажет факт убийства, если нет трупов? А вдруг «трупы» позвонят судье во время заседания откуда-нибудь из Новой Зеландии?

Одним словом, напрашиваются два вывода: либо прокуратура специально возбудила эти четыре дела, чтобы был повод сделать себе харакири, либо, исходя из указаний свыше, занимается не защитой закона, а защитой интересов хозяина.

ведущий рубрики «Новой газеты»