Коневод Евгений Грицак из города Красный Кут, что в Саратовской области, собирается в Париж. «Во французской стороне» его ждут в декабре, на фестивале «Дни орловских рысаков», который ежегодно устраивают на берегах Сены потомки Льва Толстого

Нарядная порода

…По чистоте и порядку краснокутская конюшня превосходит участковую поликлинику средней руки — беленые стены, резиновые коврики на полу. Несколько портит впечатление характерный запах. В мою сторону орловские «аристократы» только фыркают. Завидев Евгения Викторовича, пронзительно ржут и тянут сквозь решетку бархатные морды. «Орловцы — самая нарядная порода, к тому же родная, первая из выведенных в России», — говорит Грицак и, позабыв о парадном костюме, лобзается с питомцами. Каждого из 20 краснокутских рысаков коневод нянчит с рождения.

…Как же это барышни в кринолинах забирались в старинные кареты? Не жалея джинсов, карабкаюсь на колесо, балансирую, лошадь дергает, и я падаю внутрь, чуть не прикончив редакционный фотоаппарат. Прогулка в фаэтоне — это очень романтично. Не хватает только мотоциклетного шлема — из-под копыт резвого Свода в лицо летят грязь и солома. Живо ощущается каждая кочка на полевой дороге. Но о неудобствах забываешь, увидев глаза мальчишек, ползущих по обочине на велосипедах. «Дядя, дай покататься!» — кричат вслед обалдевшие пацаны. «Катаются на палочке. А на лошади работают», — поясняет Грицак и чуть отпускает вожжи. Свод на провокацию не поддается — не сбоит в галоп, а только убыстряет фирменную орловскую рысь.

Под воду и под воеводу

Породу орловских рысаков выводили по принципу «под воду и под воеводу». Лошади получились одновременно массивные и подвижные, пригодные для хозяйственных нужд и военных действий. Грицак без запинки пересказывает «лошадиную библию»: первым был арабский скакун Сметанка, который (не без помощи датской кобылы) родил Полкана, тот (при участии голландской рысистой) родил Барса, а уж от него пошли полноценные орловцы. От Сметанки (уникального жеребца, пешком приведенного из Турции в Воронежскую губернию) потомки унаследовали серую масть и длинный корпус. Эта особенность позволяет орловцам быстро бегать — можно шире переставлять копыта. Медики графа Орлова так поражались анатомии Сметанки, что после смерти коня произвели вскрытие и обнаружили физиологическую аномалию. У родоначальника было 38 ребер — на одну пару больше, чем положено обыкновенной лошади.

Физические параметры у рысаков строже, чем у фотомоделей. Замеряют все, вплоть до размера головы. Ростом настоящий орловец должен быть не ниже 1,62 метра в холке. Стандартную дистанцию в 1600 метров начинающий обязан пробегать не больше чем за 2 мин. 40 сек. Нужно получить особый аттестат резвости — без него не допустят к заездам. Кровь каждого жеребенка исследует Всероссийский НИИ коневодства (сравнивает с кровью родителей, хранящейся в банке данных) и выдает лошадиный паспорт. В племенном свидетельстве породистого производителя должно быть указано не менее четырех поколений предков.

Лошадиные браки совершаются только по расчету. Качественные производители редко появляются в свободной продаже. Ради единственного свидания с завидным «женихом» селекционеры ведут многоэтапные переговоры и везут «невесту» хоть на край земли.

Орловцы рождаются почти черными. С годами линяют и седеют, как люди. И неудивительно: лошадиная доля так горька, что от нее впору и облысеть. В возрасте шести месяцев жеребенка отнимают от груди — это называется «отбивка». Маме к тому времени уже пора рожать следующего (беременность у лошадей продолжается 11 месяцев, и чистокровная кобыла обречена находиться в «интересном положении» практически непрерывно). Зимой стригунка «заучают» — надевают недоуздок и подковывают. После летних «каникул» на степном пастбище полуторагодовалого рысака впервые запрягают в качалку. В возрасте двух лет отдают на ипподром.

Правила, по которым жеребенку дают имя, определил еще Ростопчин. Первая буква — от клички матери, буква в середине — от отца. Клички кобыл не должны повторяться во всей породе в течение 15 лет. Жеребцов — в течение 25. Селекционеры проявляют немало фантазии. На свет появляются Кубики, Болтики, Богатые Жатвы, Лесные Долины, а то и вовсе Приколы.

— В чем-то лошадь лучше человека. Она умеет прощать, хотя память у нее великолепная. И никогда не обманывает, — считает Евгений Викторович.

Любимцем Грицака остался его первый орловец Воевода. Он прожил без малого четверть века. По обычаю орловских рысаков хоронят стоя и в уздечке.

Как спит лошадь

«Говорить, что кони спят стоя, могут только дилетанты», — утверждает Евгений Викторович. Ему стоит верить. На конюшню Грицак приходит к 6 часам утра. В 7.00 — завтрак. Затем — чистка и моцион. Жеребцы ведут затворнический образ жизни. «На траву» (в степь) их выпускать нельзя — передерутся. Выгуливают агрессоров поодиночке в леваде по полчаса в день. Самых задиристых Грицак воспитывает шлангом.

Раз в месяц рысакам расчищают копыта. Кроме щипцов и ножовок, в «маникюрном» коробе хранится страшная палка с ременной петлей — губовертка. С ее помощью усмиряют нервных «клиентов». Зоотехник исполняет обязанности парикмахера. До четырех лет гриву обрезают почти под корень. Старшим лошадям заплетают косички. Зимой «аристократов» укутывают в шерстяные попоны и капоры.

Вечером, после основной работы на директорском посту, Грицак снова превращается в конюха. Выходные называет «лошадиными днями». «Супруга с дочерьми, конечно, протестуют», — вздыхает Евгений Викторович. Жена разводит фиалки. Семейный бюджет делят между цветочными горшками и новой упряжью. Недоуздок стоит 480 руб. Полная сбруя на тройку — около трех тысяч долларов.

— Затраты не окупаются, — уверяет Грицак. — На саратовском ипподроме за победу получают 45, 27 и 18 рублей.

Краснокутский Мизгирь, завоевавший в подмосковном Раменском Большой трехлетний орловский приз, принес владельцам полторы тысячи рублей. Муза стала «Лучшей кобылой орловской породы» среди трехлеток. Мимоза заняла второе место в младшей категории. В Раменское краснокутцев пригласили эксперты НИИ коневодства. Знатоков поразило, что феноменальных рысаков не купили на стороне, а самостоятельно вывели на маленькой сельской станции. На крупных конезаводах селекцией занимаются целые отделы. Грицак же управляется с помощью двух конюхов и без единого компьютера.

— Главное — лошадь не «развалить». Заводы, располагающие большим поголовьем, могут позволить себе выжать коня из-за одной награды, чтобы только поддержать марку. А у меня рождается 5 — 7 жеребят. Из них 2 — 3 деловых. Поэтому надо, чтобы одна лошадь бежала и в этом, и в следующем году, и позже, — делится секретами Евгений Викторович.

Во Францию Грицака позвали руководители ассоциации рысистого коннозаводства. Фестиваль, придуманный правнуками Толстого, считается главной ярмаркой достижений орловской породы. В Париже соревнуются исключительно тройки. Это чисто российский вид упряжки. За границей лошадей запрягают цугом.

С подковой по жизни

На вопрос, зачем ему вкладывать собственные деньги и время в чужих, государственных, лошадей, Грицак отвечает: «Во-первых, погоду на завтра всегда знаешь: лошадь храпит — к ненастью, бьет копытом — к теплу. Точнее барометра. Во-вторых, энергией заряжаешься. А в-третьих, для здоровья полезно. Мне еще в детстве конюх сказал, что лошади не любят запаха алкоголя и табака. К 41 году я ни сигареты, ни рюмки водки не попробовал».

А главное, на конюшне работают на редкость везучие люди — подков-то сколько кругом. Вешать подкову на стену нужно «рогами» вверх, чтобы счастье сыпалось внутрь. На этот случай у Грицака есть заветное желание — собрать настоящую русскую тройку. Серую. В яблоках.