В четверг Басманный суд продлил срок содержания под стражей Алексею Пичугину до 19 апреля 2004 года. Начальник 4-го отдела внутренней экономической безопасности «ЮКОСа» обвиняется в организации в 2002 году в Тамбове убийства супругов Гориных, в покушении на жизнь Ольги Костиной, бывшего сотрудника банка «МЕНАТЕП» Колесова. Пичугин был задержан 19 июня 2003 года и помещен в СИЗО ФСБ «Лефортово».
Персонал Басманного суда заметно нервничал. В последние год-два желтое здание на Каланчевской улице стало объектом пристального внимания общественности. И сейчас ждали ажиотажа. Но прессы почти не было. В коридоре адвокаты встретили лишь скучающего прокурора Валерия Лахтина — судя по всему, никаких неожиданностей он не предвидел.
Судья Наталия Дударь впустила в зал всех желающих, почему-то запретив вести аудиозапись. А фотокора одной уважаемой газеты охранники выгнали взашей. За притихшим залом осталась следить суровая девушка с табличкой «Судебный пристав». А когда жена Алексея Пичугина Татьяна попросила разрешения подойти к клетке, в которой сидел ее муж, вальяжный милиционер ленивым жестом отогнал ее прочь.
Потом началось заседание. Адвокаты Пичугина заявили отвод прокурору Валерию Лахтину, обнаружив в его действиях «мотив личной заинтересованности». По словам защитников, они подали надзирающему прокурору Лахтину более 40 жалоб на действия следователей и администрации СИЗО, а суть ответов всегда сводилась к одной сакраментальной фразе: «Проверка проведена. Нарушений закона не выявлено». И любые доводы были бессмысленны — прокурор даже не пытался в них вникнуть.
Следствие по делу Алексея Пичугина Генпрокуратура завершила в конце января, но продолжает настаивать на том, что обвиняемому удобнее читать собственное дело в лефортовской камере. При этом Пичугину и его защитникам позволили увидеть пока только четыре тома из примерно тридцати. Почему «примерно»? А потому что до сих пор никто не знает, сколько томов существует на самом деле. Тома не прошиты, не пронумерованы, нет описи документов… Интересно, какие бумажки могут там найтись ближе к судебному разбирательству?
В декабре прошлого года прокурор Валерий Лахтин признался, что 11 и 14 июля 2003 года Алексея Пичугина в СИЗО навестили оперативные сотрудники ФСБ Тамбовцев и Ананьев с целью «проведения оперативно-разыскных мероприятий». Интересно, какие оперативно-следственные мероприятия могут проводиться после помещения обвиняемого в камеру? Лахтин знает — «разведопрос». Правда, в чем заключается и каким законом регламентировано данное мероприятие, остается загадкой. К тому же адвокаты неоднократно заявляли, что к Пичугину в ходе этих «разведопросов» (неологизм Валерия Лахтина), возможно, применялись психотропные средства.
Кроме того, несколько раз под видом свидания с адвокатом Пичугина приводили в кабинет следователя, где его негласно предъявляли для опознания. Небезрезультатно! 10 октября прошлого года некий сотрудник правоохранительных органов Соболев признался, увидев Пичугина, в том, что получил от него взятку. Правда, это дело очень скоро заглохло и было прекращено «за отсутствием события преступления». Подобная формулировка означает только одно: в действительности не было ничего даже отдаленно напоминающего преступление.
В отличие от сотрудников спецслужб самих адвокатов к их клиенту пускали далеко не всегда. Однажды администрация СИЗО отказала им в этом праве под предлогом того, что Пичугин… принимал душ. Видите ли, по четвергам обычно проводится «санобработка заключенных».
Адвокаты восемь раз обращались к начальнику изолятора «Лефортово» с просьбой о проведении независимого медицинского обследования Пичугина — пусть и в поликлинике МВД. Увы, отказ. В результате Алексей Пичугин чувствует себя все хуже. За последнее время он потерял в весе 28 килограммов.
В ответном слове прокурор попросил суд приобщить к делу ряд важных документов. Например, справку от начальника СИЗО ФСБ «Лефортово» о том, что «заключенный Пичугин взысканий и поощрений за время пребывания в СИЗО не имеет», а также справку из медчасти «Лефортово». По мнению врачей СИЗО, состояние здоровья Алексея Пичугина опасений не вызывает, что вполне позволяет ему по-прежнему оставаться в камере. А если говорить о стремительной потере веса, то подполковник медслужбы Летошко убежден: это «обусловлено увеличением физической нагрузки, занятиями физкультурой». То есть смертельно больной человек денно и нощно в условиях тюрьмы измождает себя плаванием, занятиями на тренажерах, тяганием штанги… И суд с этим согласился.
В конце концов прокурор Лахтин, поразмыслив, заявил, что все «доводы защиты голословны» и «по закону оснований для отвода меня нет». Судья кивнула.
У кого-то зазвонил телефон. Председательствующая встрепенулась: «Немедленно выключите, вы же в зале суда!». Прокурор смутился: «Это мой…». Судья успокоилась, а в зале раздался смех.
Через час присутствие наблюдателей окончательно надоело и суду, и прокурору. Гособвинитель Лахтин заявил, что «доводы, на которых основывается ходатайство, разглашать нецелесообразно», поэтому заседание следует объявить закрытым, а посторонних — то есть родственников и друзей Пичугина, а также репортеров — выставить в коридор. Судья Наталия Дударь, даже не выдержав приличествующую ситуации паузу, легко и без раздумий согласилась с этим предложением.
Мы отправились дожидаться решения за дверь. Поручителей Алексея Пичугина выгнали тоже. Мне удалось побеседовать с некоторыми из них: депутатом Госдумы Алексеем Мельниковым и генерал-полковником Павлом Масловым.
Павел Маслов: «Я был сослуживцем Алексея Пичугина. Достаточно хорошо его знаю и уверен, что он не мог совершить тех вещей, в которых его обвиняют. Это дело, несомненно, политическое. Я не вижу законных оснований для того, чтобы держать его в СИЗО. Но, к сожалению, принадлежность к руководству «ЮКОСа» в глазах Генпрокуратуры и судей, видимо, стала означать преступление».
Алексей Мельников: «Судом происходящее назвать нельзя. Следователи стараются представить руководство «ЮКОСа» убийцами, но, похоже, никаких доказательств этого не существует. Это дело имеет политический характер. Вероятно, существует заказ от высших эшелонов власти на устранение руководства компании «ЮКОС». Президент Путин не желает вмешиваться в эту ситуацию публично, предоставив действовать Генеральной прокуратуре. Он делает вид, что это его не касается».
Изредка адвокаты Пичугина приносили вести из зала. Неутешительные. Все их ходатайства были отклонены. Около пяти вечера суд взял тайм-аут на два часа и в итоге продлил срок содержания под стражей Алексея Пичугина до 19 апреля, как и предлагал прокурор Валерий Лахтин.
Адвокат Татьяна Акимцева: «Органам следствия выгодно держать Пичугина в СИЗО как можно дольше, и для этого они используют любые уловки. Сегодня нам, адвокатам, удалось добиться, чтобы судья Дударь приобщила к материалам дела некоторые документы, свидетельствующие об истинном состоянии здоровья Алексея Пичугина. Это, например, заключение эндокринолога, доктора медицинских наук Валерия Борисова о том, что Пичугин страдает сахарным диабетом в тяжелой стадии. При отсутствии надлежащего лечения это смертельно опасно. К тому же это заболевание может повлечь развитие туберкулеза. Суд принял эти документы, но вряд ли это повлияет на ее решение.
У нас есть сведения, что две недели назад из медчасти СИЗО была изъята и отправлена во 2-ю поликлинику ФСБ медицинская карта Алексея Пичугина. Провели анализ крови, но результаты скрывают от адвокатов. За последние полгода Пичугину два раза делали флюорографию. По-видимому, даже у руководства ФСБ появились какие-то опасения. Ведь при отсутствии лечения от диабета может наступить кома, а виновными в этом будут органы следствия.
Тем не менее Генпрокуратура продолжает настаивать на содержании Алексея Пичугина в следственном изоляторе, потому что он «может скрыться от суда и следствия; оказать влияние на свидетелей и уничтожить следы преступления». Но позвольте: здоровье Пичугина едва позволяет ему передвигаться, не то что бежать; свидетели по делу уже осуждены и находятся кто в колонии, кто в СИЗО, а утверждения представителей Генпрокуратуры о том, что сообщники Пичугина якобы день и ночь ходят вокруг стен «Лефортово», думая о том, как бы вступить с ним в преступный сговор, просто смешны…».
