Этот дом где-то там числится как складские помещения. Ну склад не склад, а вместо амбарного замка — кодовый. А внутри — скандал. Опять аспирант Стас заперся на кухне в самое неподходящее время. Люди — кто только с работы, кто на работу, кто между ними двумя. А тут ни поесть приготовить, ни даже воды набрать. Моется он, видите ли!

Особенно разоряется Платоныч. К нему начальство пришло, чай пить собрались. Это у них ритуал такой: каждый день часов в десять после обхода всех участков пить у Платоныча чай. И вот на тебе! У Платоныча аж лысина вспотела.

Платоныч вообще шумный. Сначала Коля положил матрас к левой стенке, но вскоре перебрался спать к правой. Соседи справа не храпят, а Платоныч слева всю ночь заливается. Звукоизоляция не очень. Склад есть склад, хоть и коммунальный.

Зато потолок очень высокий. Коля сам не маленький — два метра, — а до стульев еле дотягивается. Стулья, две штуки, висят на крючках под самым потолком. Зачем он их туда повесил? Да чтобы не мешали внизу. Внизу и так много барахла: стол, матрас. Ну и лом у двери. Коля его снаружи оставлять боится. Вдруг сопрут, а он рублей двести-то стоит.

Посуду на кухне никто не держит по той же причине. Склад хоть и на кодовом замке, но посторонние все равно проникают. Туалетом интересуются.

Кухня большая: семь столов на шесть комнат, газовая плита на четыре конфорки, куча тазиков и огромное железное ведро. В этом-то ведре и греют воду «для помыва». А потом запираются на кухне и — кто как приспособился: кто ковшиком обливается, кто тряпочкой обтирается.

Ничего, жить можно. Эпидемии на складе не свирепствуют. Напротив, чистота и порядок строго блюдутся. На кухне висят график дежурств и еще страшно интеллигентное обращение к складским обитателям с просьбой не выключать свет. Это чтобы животные и насекомые вели себя скромно и не выползали на «рабочие поверхности столов». Вообще таким языком, каким написано обращение, пишут серьезные научные книжки. Этим, собственно, Наталья Ивановна и занимается.

Комната самого молодого за всю историю Педагогического университета имени Герцена профессора — прямо напротив Колиной. Профессор, правда, больше похож на студентку, ну максимум — на аспирантку. Это соединение внешности и звания отражается в комнате: куча мягких игрушек — и впрямь студентка, и куча книг — все-таки профессор.

На складе Наталья Ивановна пользуется авторитетом. Особенно она строга к студентам Саше и Ане, которые живут в соседней комнате, справа от нее. Дело не в том, что профессор. Важнее стаж складской жизни — он у нее даже больше, чем у Платоныча.

После утренней работы и очередного скандала (из-за того, что Стас заперся на кухне) склад пустеет.

Наталья Ивановна едет в Волхов, в университетский филиал, читать лекции. Три часа туда и три — обратно. Чтобы скоротать дорогу, берет с собой вязание.

Жена Стаса Маша тоже уходит читать лекции — в Петербургский государственный. Сам Стас — в Герцена. Студенты Саша и Аня разбегаются по своим вузам лекции не читать, а слушать.

А Коля кормит свою крысу Норку и идет на Васильевский, в Зоологический институт РАН.

На складе остается один Платоныч. Не один, конечно, — чаевничает с начальством. Платоныч чувствует себя на складе необразованным меньшинством и все время прибедняется. «Вы, — говорит, — люди грамотные, а я? Что с меня взять… — И дальше, в зависимости от настроения: — Три класса церковно-приходской школы (или восемь классов средней)». Говорит и при этом глупо так улыбается. Но образованное окружение все равно считает его человеком непростым. А начальство и вовсе — тонким и ранимым.

Снаружи склад — обычный желтый дом, облезлый и грязный, как все питерские. Правда, номера у дома нет. Приписан он к Герценке и находится на ее задворках, то есть в самом центре Петербурга. Сюда во двор выходят черные ходы таких же облезлых и желтых зданий. Но это они во дворе облезлые. Парадными они выходят на Невский.

У склада парадной нет, но есть дверь с кодовым замком, а у части обитателей еще и прекрасный вид из окна — на купол Казанского собора. Он тут совсем рядом, нужно только вынырнуть со двора через арку.

Утром через эту арку, мимо склада, в Герценку бегут толпы студентов. Эта студенческая дорога и еще кусочек Казанской улицы, там, снаружи, за аркой, — это участок Саши. Не самый лучший участок, конечно. И дело не в том, что Саша стесняется, что он работает дворником, нет. Какое, к черту, стеснение, если каждый день мимо него пробегает почти весь его третий курс географического факультета! Дело в том, что эти толпы работать мешают, вернее — мешаются: то под лопатой, то под метлой.

А стесняться тут нечего. Подумаешь, студент третьего курса. Вон дальше участок — там один аспирант работает, щупленький такой. Он то работает, то лекции в Англии читает. И Стас вот, и Коля — тоже аспиранты. Это только Наталья Ивановна, когда профессором стала, из дворников ушла. А до этого два года — с метлой и лопатой: и в дождь, и в снег. Правда, на работу она выходила не утром, а глубоко за полночь. Чтобы студенты не видели. Все-таки стеснялась. Но это понятно: молодая симпатичная женщина, преподаватель университета…

Ну а Саша с Аней работают — веселятся. Аня вообще относится к работе как к зарядке. А Саша все рекорды ставит: каждый день засекает время, за которое уберет участок. В зависимости от сезона и от осадков оно колеблется от нескольких минут до нескольких часов.

Летом особенно хорошо. Да еще подзаработать можно неплохо. Некоторые дворники уезжают куда-нибудь и оставляют свои участки другим. Прошлым летом Саша на трех участках работал. Этим не получится — хочет в экспедицию поехать, на Шпицберген. А вообще они с Аней уже почти решили: окончат институт — и махнут учителями на Чукотку. Хотят там денег на квартиру заработать и вернуться.

Коля этим летом поедет в экспедицию на Кавказ. Коля хоть и большой — два метра, а изучает маленьких комаров. Прошлым летом он на Кавказе «у одной лужи», как он говорит, выловил самку и самца нового, никому не известного комариного вида. Это редкость — чтобы сразу обоих. Но для полной картины нужно еще найти их личинку и вывести из нее такого же комара. Вот на поиски личинки он к той самой луже и поедет этим летом.

Уже три года Коля отвечает за кусок набережной Мойки, прилегающей к Герценке. Герценка вообще большая. В смысле большую территорию занимает — целый квартал. От Казанской до Мойки и от Гороховой почти до Невского. Вот полгерценовской Мойки, от угла Гороховой, — это Колин участок. Наталья Ивановна тоже на Мойке раньше работала. А за углом, на Гороховой, — там Стас.

У Стаса участок идеальный, можно сказать, образцово-показательный: круглый год — голый асфальт. А Коля, если честно, ленится. Тут ведь как? Надо следить за погодой. Вот, например, воскресенье — день вроде как нерабочий, а снег идет. Так лучше вечерком не полениться выйти и сгрести. А то в понедельник утром это будет уже не снег, а лед. Лопатой-то орудовать полегче, чем ломом.

Но ничего, уже весна…

Недавно один ученый-энтомолог, в лаборатории которого работает Коля, напечатал свою документальную повесть об экспедиции пятерых петербургских студентов в Южную Америку в 1914—1915 гг. Чего только они не испытали за полтора года странствий, но вернулись в Россию с уникальными этнографическими и зоологическими коллекциями! Южная Америка была тогда очень мало исследована.

Сибирь и Дальний Восток очень мало исследованы до сих пор. У Коли есть книжка с картами, где показана степень изученности регионов с точки зрения энтомологии. Сибирь там — сплошное белое пятно. После книжки о южноамериканской экспедиции Коля загорелся. Вот бы спуститься на плотах по какой-нибудь сибирской реке — сколько там можно всего собрать…

Карты эти, кстати, составлял ученый, который тоже работает в Зоологическом институте. И он тоже когда-то был дворником. Правда, уже в звании доктора наук. Однажды ему пришлось оппонировать на защите докторской у своего приятеля, который тоже тогда работал дворником. В институте шутили о дворницкой диссертации.

А недавно Коля услышал такую мысль: у нас потому, мол, в коммунальном хозяйстве сейчас все разваливается, что оттуда ушла интеллигенция.