Наша справка

ПОЛЯКОВ Валерий Владимирович.

Летчик-космонавт СССР.

Порядковый номер: в СССР/России — 66, в мире — 207.

Суммарный налет — 678 суток 16 час. 33 мин. 19 сек.

Мировое первенство: самый продолжительный космический полет (орбитальный комплекс «Мир», 1994—1995 гг.)

Доктор медицинских наук, профессор, академик Международной академии астронавтики.

Первый космический полет совершил в качестве врача-космонавта-исследователя с 29 августа 1988 года по 27 апреля 1989 года. Длительность полета — 240 суток 22 часа 34 мин. 47 сек.

Второй космический полет совершил с 8 января 1994 года по 22 марта 1995 года в качестве космонавта-исследователя-врача. Длительность полета — 437 суток 17 час. 58 мин. 32 сек.

Герой Советского Союза (1989).

Герой России (1995).

Наш обозреватель и космонавт Юрий Батурин ведет на факультете журналистики МГУ «Школу космической журналистики». Сегодня мы представляем читателям работу одного из студентов этой школы.

Президент США Джордж Бушмладший назвал пилотируемый полет на Марс задачей, способной сплотить американскую нацию. Но не стоит сбрасывать со счетов, особенно в канун Международного дня космонавтики, что Россия была и остается космической державой.

О перспективах и возможностях полета на Марс лучше всего сможет ответить тот, чей орбитальный полет почти равен по срокам полету к Красной планете и обратно. Герой Советского Союза, Герой России, советник директора по космосу Института медико-биологических проблем Российской Академии наук Поляков Валерий Владимирович, фактический рекордсмен по продолжительности пребывания в космосе в одном полете, делится сегодня своими прогнозами о перспективе покорения Марса.

— Полет на Марс, пожалуй, самая рискованная экспедиция за всю историю человечества. У экипажа марсианского полета не будет стопроцентного шанса вернуться на Землю. Так кто же войдет в состав будущего экипажа и полетит?

— Считаю, что лететь должны люди, которым в определенном смысле нечего терять, которые социально защищены, у которых есть дети и внуки. Зачем подвергать молодых воздействию космической радиации? Но лететь, конечно, должны профессиональные космонавты, имеющие серьезный опыт длительных орбитальных полетов.

— Скажите, наверняка в случае разнополого экипажа возникают определенные взаимные симпатии и антипатии, особенно когда люди находятся в пределах космического корабля длительное время.

— Если вы имеете в виду сексуальные проблемы, то в реальных полетах их никогда не было. Облегчая себе задачу подбора членов экипажа, женщин следует исключить сразу. Хотя экипаж из четырех человек, когда одна семейная пара, а двое других мужчины, — это нормально, если, конечно, эта женщина — очень хороший специалист. Есть прецедент: Люсид Шеннон летала 172 суток с нашими ребятами, когда ей было 53 года.

Летают глубоко мотивированные люди: мало ли чего тебе хочется, а нельзя. Курить хочется — нельзя, выпить на праздники хочется — нельзя. Все это решается у космонавтов довольно просто: через дисциплину, через контракт, через какие-то санкции.

— Неужели за всю историю полетов в космос внутри экипажа не возникали конфликты?

— На память приходит только случай, когда члены экипажа не разговаривали в течение всего полета, но никто из космонавтов, извините, морду друг другу не бил. Допускаю, что трения по некоторым вопросам могут возникнуть между членами экипажа, но крайностей я не допускаю.

Психологи изучают поведение экипажа в замкнутом пространстве, проводят эксперименты. В нашем институте зреет эксперимент, когда мы будем имитировать полет на Марс и изолировать группу на 500 суток, в течение которых будут проводиться элементы программы полета с введением аварийных ситуаций. А психологи будут изучать, как справляются члены экипажа, как между собой взаимодействуют…

— Вы допускаете, что экипаж будет интернациональным? Какие страны могут претендовать на участие?

— Проект дорогостоящий и наверняка потребует кооперации, в том числе и финансовой. Каждая страна, которая сделает свой вклад, сможет претендовать на то, чтобы космонавт этой страны принял участие в полете. Может сложиться так: русский, американец, кто-то из европейцев, возможно, присоединятся японец и канадец.

— Не получится Вавилонская башня? Этот проект не был закончен из-за того, что строители стали разговаривать на разных языках.

— Языковые проблемы решаются через тесное общение, когда беседа идет уже на личном уровне, на уровне задушевного разговора. Религиозные проблемы тоже могут быть. Вот я, например, летал с мусульманином Мусабаевым, но он намаз не делал. Я вполне допускаю, что национальные элементы питания могут быть включены в рацион. Проблемы есть, но к ним нужно более тщательно готовиться. Проблема уживаемости членов экипажа решается еще на Земле, когда космонавты готовятся и живут бок о бок, привыкают друг к другу, притираются.

Плюс к этому существует строгий отбор: за будущими космонавтами наблюдают во время подготовки, собирают информацию и во время работы на орбите. Поэтому отбор для полета на Марс будет очень тщательный как в плане психологии, так и в плане медицины, потому что риск очень велик: если что-то случится, то просто так спуститься на Землю возможности не будет… Решить все возможные проблемы, все учесть надо до полета.

— Известно, что в условиях отсутствия земного притяжения органы человека начинают функционировать несколько иначе. А правда, что в условиях космоса человек начинает мыслить по-другому?

— Человек, мотивированный в космосе, будет мыслить совершенно адекватно, хотя психологи выражают определенные опасения, считая, что изоляция и отсутствие привычного объема поступающей информации могут вызвать психоастенизацию, то есть утомление мозга. Вследствие этого человек становится раздражительным, могут появиться страхи, нарушиться сон.

— Скажите, как долго человек может находиться в космосе, пока в его организме не произошли необратимые изменения?

— По крайней мере не меньше того, что полетал лично я. Во время моего второго полета я провел на орбите 438 суток: с 8 января 1994 года по 22 марта 1995 года. Этот полет как раз был и направлен на то, чтобы доказать возможность полета человека к Марсу и возвращения на Землю.

— В чем заключалась суть вашего эксперимента?

— Основная задача была доказать принципиальную медико-биологическую возможность полета к Марсу и обратно. Вроде бы все просто: нужно было, пролетав определенное время, используя существующую систему профилактики и защиты, вернуться на Землю, самостоятельно выйти из аппарата в скафандре и доказать свою дееспособность.

Как в первом, так и во втором полете я самостоятельно выходил из спускаемого аппарата, отстранял помощь поисково-спасательной службы и медиков, делал самостоятельные шаги и какие-то целенаправленные действия. По минутам восстанавливался, приходил в себя и в самолете уже ходил и стоял.

— А как чувствовали себя остальные члены экипажа?

— Одни — хуже, другие — лучше. Надо заметить, что грамотность космонавтов в области медико-биологических проблем не всегда на высоком уровне. Многие считают так: «Зачем мне выходить из аппарата самому?! Есть поисково-спасательная служба, есть врачи… Ну положат меня в шезлонг-носилки, разденут в палатке на месте приземления, погрузят в вертолет, и я потихоньку реабилитируюсь под контролем врачей». Но нужно понимать, какая у кого стояла цель. В моем случае задача была поставлена совсем наоборот: показать дееспособность в условиях земной гравитации после возвращения из условий длительного воздействия невесомости.

— Какие еще негативные последствия для здоровья может вызвать невесомость в длительном полете?

— Длительное воздействие невесомости приводит к гипотрофии и даже атрофии отдельных групп мышц, к снижению их силы и выносливости, в том числе и к тому, что ослабевает сердце, идет потеря костной ткани. Клиническими считаются потери 25% массы минералов, содержащихся в костях, начиная с черепа и позвоночника и заканчивая нижними конечностями. При посадке на марсианскую поверхность, где сила притяжения примерно в три раза ниже по сравнению с земным, такой «ослабленный» скелет не выдержит веса тела, любой слабый удар может привести к перелому.

Кровь в условиях невесомости ведет себя иначе: снижается количество красных кровяных телец, что приводит к малокровию.

Но мы научились с этим бороться, используя средства защиты и профилактики, позволяющие минимизировать потери костной ткани, изменения в мышечной системе, то есть идет сохранение силовых, скоростно-силовых качеств и выносливости.

— Что представляют собой средства защиты и как они работают?

— Основа — интенсивные физические упражнения, а также профилактический костюм, имитирующий земное притяжение, нагружающий кости тела человека в продольном направлении, который приходится носить в течение 12 часов в сутки. Плюс тренировки на тренажере «бегущая дорожка» в притяге 60 кг. В день это занимает два часа: час утром и вечером.

— Помимо невесомости, существуют и другие вредные воздействия, сильно ослабляющие здоровье человека, например космическая радиация. Какую дозу радиации человек может получить за полет?

— На орбите мы получаем немного — все зависит от активности Солнца. Но вот мне два раза везло — я летал в год неактивного Солнца: за месяц я набирал один рентген, а в итоге — около 15 рентген за 438 суток полета. У нас считается так: доза 37 рентген — «пограничная», выше которой могут дать команду на досрочное прекращение полета, чтобы не вызвать дальнейшего облучения и последствий в виде лучевой болезни.

— Читателю-неспециалисту эти цифры мало что скажут. Насколько это много по сравнению с обычным радиационным фоном в Москве?

— По сравнению с радиационным фоном в Москве это в 1000 раз больше, хотя примерно столько же может получить работник рентгеновского кабинета или дефектоскопист, проверяющий трубы. Последствий особых нет, хотя считается, что накопление может привести к мутации генов, повышается риск возникновения онкологических заболеваний.

— Полет к Марсу наверняка потребует принципиально другого подхода к созданию космического корабля: придется везти с собой запасы всего необходимого, решать бытовые проблемы экипажа. Какие разработки существуют на настоящий момент?

— Станция «Мир» была уникальна в этом отношении, поэтому в плане обустройства после некоторых доработок и усовершенствований ее можно брать за основу корабля, который полетит к Марсу. На «Мире» все было по-земному: туалет, питание, система регенерации воды и даже «сауна».

— А как насчет обеспечения экипажа питанием?

— Казалось бы, большая проблема, но все же она решаема — будем лететь на запасах. Причем продукты в основном будут обезвоженные: взял пакетик с сухой пищей, открыл, горячей водичкой залил — и через несколько минут готова вкусная и ароматная еда.

— Можно ли выращивать пищу в условиях космоса?

— Наш институт давно уже занимается разработкой «космических оранжерей», в которых можно выращивать редис, салаты и получать маленькую добавку кислорода в атмосферу станции.

— Но одними фруктами и овощами не получится решить проблему полноценного рациона космонавтов. Есть ли возможность выращивать белковую массу?

— Это немного сложнее, но все-таки некоторые эксперименты проводились. В начале 60-х у нас в институте для далекой перспективы пытались выращивать коз. На станции «Мир» проводились эксперименты с японскими перепелами: вроде бы птичка-невеличка, а в массе прибавляет довольно быстро и высокая яйценоскость. Была идея выращивать в условиях невесомости водоросль хлореллу. Но просто вырастить мало, необходимо еще обработать, чтобы удалить твердую хитиновую оболочку, поэтому от этого пришлось отказаться.

— Как будут решаться проблемы гигиены?

— Да, такая проблема есть. Уже сейчас надо просить финансирование, чтобы разработать космическую стиральную машину. Также стоит подумать о посудомоечной машине…

— С какой стороны ни посмотреть, везде сплошные нерешенные задачи. Может быть, «классический» вариант перемещения в космическом пространстве в корабле просто тупиковый?

— Если говорить о возможности анабиоза, то применительно к Марсу я считаю, что в этом нет необходимости.

— Что же тогда мешает нам осуществить пилотируемый полет на Марс?

— В принципе проблема полета на Марс решена у нас теоретически полностью и с некоторыми практическими проработками в ракетно-космической корпорации «Энергия». Вот, например, Вадим Горшков, специалист, который еще при С.П. Королеве начинал заниматься вопросами полета на Марс, считает, что в 2014 году мы бы могли при достаточном финансировании создать космический аппарат и запустить его к Марсу. Но без осуществления высадки на поверхность — это сильно удорожает полет, а спустить на Марс аппараты, управлять ими с орбиты, собрать образцы и вернуться обратно на Землю.

— Лично вы стали бы претендовать на право участвовать в экспедиции?

— Если бы полет был возможен сейчас, я еще в том возрасте и у меня своя концепция, я бы сейчас полетел… Пример существует: Джон Гленн — «американский Гагарин» — слетал в космос в первый раз в 1961 году. Потом ушел в политику и только в возрасте 77 лет, уже на «Шаттле», второй раз поднялся на орбиту, доказав, что, находясь в хорошей форме, пожилые, но здоровые и мотивированные люди способны летать, переносить перегрузки и плодотворно работать в невесомости.

— Что, в конце концов, даст человечеству полет на Марс и нужно ли нам лететь туда?

— «Хомо сапиенс» всегда ставил перед собой цель заглянуть за горизонт, а потом, не найдя ничего интересного, пойти в другом направлении — иного ответа я не нахожу. Но «перспективщики» ставят вопрос об освоении Марса как о разработке сырьевой базы: если себестоимость некоторых минералов, таких, как селен и осмий, окажется менее 50 тысяч долларов за килограмм, то это окажется выгодным.

Человек вроде бы должен полететь на Марс, на то он и человек. Соизмерение прибылей, с одной стороны, расходов и усилий, с другой стороны, «заработает» потом. А вдруг там ничего нет?! Ставить вопрос о создании поселения на Марсе, как это делали фантасты? Человек в своей деятельности становится неразумным, и это хорошо видно из космоса. Что будет дешевле: куда-то переселяться и тратить усилия на организацию поселений или навести порядок здесь и не говорить, что в 2080 году у нас совсем не останется сырьевых ресурсов?

Из космоса видно много. В том числе все экологические преступления: нефтяные танкеры, промывающие цистерны, и шлейф, переливающийся за ними, лесные пожары и горящие свалки… Даже дым от толпы курильщиков, когда они собираются в одном месте, например на крупных стадионах.

— Совершенно очевидно, что космос — неестественная среда обитания для человека, полеты связаны с большим риском, потерей здоровья и психологическими проблемами. Существует ли положительное влияние космоса на человека?

— В космосе становишься философом. Находясь в космосе, человек больше меняется внутренне: становится спокойнее, добрее. Даже убить комара после возвращения на Землю сложно. Потом, конечно, после полугода здесь, в «обломках перестроечного хаоса», озлобляешься и стараешься выжить вместе со всеми…