Я увидела их в сборной солянке. Среди аншлаговских мальчиков и девочек, на фоне уже состоявшихся клоунских коллективов, они выделялись уже тем, что не занимались пародиями, не пели под фанеру и даже не разговаривали. Они — взрослые дети, пытающиеся постичь молчаливый язык, существующие в мире абсурда. Со «студентками» 4 курса «Лицедей»-лицея» Катей и Олей я встретилась в гостинице «Минск» (прибежище для участников фестиваля клоунады).

— Как у вас проходят занятия? Чему такому особенному вас учат?

Катя: Занятия у нас те же самые, что и на первом курсе были: литература, история — лекции, а так пластика, сценическое движение, акробатика… Если говорить непосредственно о номерах, то еще при Полунине в театре была такая традиция — устраивать «Бяки». «Бяки» — это то, из чего потом номера получались. Например, в два часа между актерами театра начинается представление, кто что придумал: репризу, этюд, песню может выйти спеть. На показы отводился день. После все обсуждали, говорили: «Да это вообще готовый номер, его можно показывать». И так родились абсолютно все номера, которые сейчас идут в театре.

— У вас есть какие-то кумиры среди клоунов старшего поколения?

Оля: Да, конечно, наши клоуны, старшие — Лейкин, Кефт — боги клоунады.

Катя: В Енгибарова перевлюблялись уже всем курсом. Бывает же такое! Это первый клоун, который сказал всем, что не обязательно на сцене хихикать, надрываться, а просто можно выйти и уже будет смешно.

— Юрий Никулин сказал, что искусство клоунады рождается при непосредственном контакте зрителя с артистом. Что вы чувствуете, когда выходите на сцену и контактируете со зрителем?

Катя: Лейкин рассказывал, что самое сложное — это смотреть в глаза. Иногда пробежишь глазами зал и все, а вот если ты остановишься конкретно на каких-то глазах, это самое сложное. И если ты будешь неправильно относиться к себе в данный момент, ты можешь выбиться. В клоунаде самое главное — глаза.

Оля: Вот если вы посмотрите «Покатуху», где Виктор Холодец полчаса выходит только из одной двери, появляется на сцене, стоит, на это можно смотреть полчаса, час… Потому что это здорово. Он все это делает в полной тишине, никакой суетни, он просто стоит и пальцем шевелит, а уже все зрители лежат.

— Как относитесь к этому фестивалю клоунады?

Катя: Радостно, что нам дают такую площадку. Здорово, что показываем свои программы. Но, конечно, некоторые вещи на фестивале нам не нравятся. В первый день мы выступали в сборной солянке: половина номеров были чисто эстрадными, какая-то буффонада шла, тексты, конкурсы на сцене и номера студентов, где ты пытаешься выложить какую-то атмосферу, какой-то лирики придать. Это все не сочетается вместе. Нам говорят, это программа «клоуны для взрослых», нужно какую-то тему взрослую затронуть, эротическую. Нам не нравится. Это нас выбивает из колеи. Это тяжело.

— А что вы посоветуете тем людям, которые, например, сидели на ваших представлениях и захотели стать клоунами? Куда им следует идти?

Катя: Адасинский, бывший артист театра «Лицедеи», говорит, что в питерских подъездах собирается и играет такая сильная, талантливая молодежь. И он не понимает, когда ему говорят: «Блин. Нам негде заниматься, у нас нет ни зала, ничего…». В любом подвале поставь какой-нибудь голимый магнитофон, включи и занимайся.