Процедура банкротства началась в институте технологии оргсинтеза (ГИТОС) в поселке Шиханы Саратовской области. Сотрудники института и опытного завода, выполняющие обязательства по Международной конвенции о химическом разоружении, не получают зарплату в течение года. На объекте в Шиханах используется более 20 видов ядовитых веществ. Порой химики падают в голодные обмороки прямо на рабочем месте.
Годовщину разлуки с зарплатой на ГИТОСе отметили митингом. Специалисты, свободные от дежурства на режимных складах, пришли протестовать к зданию администрации ЗАТО.
…Наукограду завидовала вся округа — до 1993 года, когда Россия подписала международную конвенцию. Борьба с химоружием увенчалась немедленной победой над его создателями и их семьями. Госзаказ на производство и испытание технологий почти исчез. Предприятие выживало за счет «самоликвидации». Согласно международным обязательствам, на ГИТОСе должны уничтожить оборудование и корпуса, связанные с разработкой отравляющих веществ. На это выделяет деньги федеральный бюджет. Однако распоряжается средствами военное ведомство, для которого гражданский (при всей своей секретности) институт — что лишний рот.
С 1996-го зарплату здесь получают через судебного пристава. Весной нынешнего года предприятие окончательно остановилось. В апреле отключили воду, газ и электричество. На сегодня долги ГИТОСа превысили 115 миллионов рублей. АО «Саратовэнерго» обратилось в арбитражный суд с иском о банкротстве. Одновременно заявление на «самоубийство» подал и сам должник.
Только за нынешний год работники недополучили почти 20 миллионов рублей. Шиханцы не просто не могут собрать детей в школу и заплатить за квартиру — многим нечего есть.
«На работу идем в холодном поту с голодной сумкой! Вот директор стоит — он мне хлеба дал, когда на смену шла. В цеху начальник спрашивает: почему на смене такой-то нет? А она на полу лежит, в обморок упала у оборудования», — плакала на митинге Вера Язынина, машинист насосной станции ГИТОСа. Прямо за рулем потерял сознание водитель заводского автобуса Борис Редков — на объекте работает вся его семья. Научный сотрудник с 30-летним стажем Алевтина Ларина на полторы ставки подрабатывает дворником — Алевтина Николаевна похоронила двух сыновей и в одиночку воспитывает внука. По утрам химики моют подъезды, по ночам дежурят санитарками в больнице, а в выходные пашут на огородах. Последней каплей стало закрытие ведомственной столовой, где заводчан кормили по талонам. Дети работников института также лишились бесплатного питания в школах.
Из 3500 человек на ГИТОСе осталось 500. Получить расчет не удается годами. Других предприятий в поселке нет. В очереди на отселение по программе для «граждан, утративших связь с производством», — почти 200 семей. Выдают 3—4 жилищных сертификата в год.
В течение нескольких лет инвалиды, потерявшие здоровье на производстве, не получают льготной пенсии, так как надбавки обязано выплачивать само предприятие. Далеко не все смогли оформить диагноз «профзаболевание». С сентября шиханская аптека отказывает ветеранам института в бесплатных лекарствах — как объясняют фармацевты, «потому что ГИТОС не отчисляет в соцстрах».
«Моя пенсия — 1400 рублей. Семьсот-восемьсот нужны только на таблетки», — говорит Светлана Отчерцева. Светлана Викторовна перенесла пять онкологических операций (24 года работы приемщицей сырья на химическом складе, как заключила врачебная комиссия, здесь совершенно ни при чем).
ГИТОС пытался включиться в программу уничтожения отравляющих веществ в Горном. Шиханские ученые участвовали в экспертизе проектов технологий для первого российского объекта. Представители института дали нелестные отзывы о вариантах, предложенных московским ГосНИОХТом и нижегородским университетом. Однако завод построили именно под них, а ГИТОС и близко не подпустили к большим «химическим деньгам».
…Часть объекта в Шиханах находится под наблюдением международной организации по запрещению химоружия (ОЗХО). На должность инспектора Россия представила кандидатуру Дмитрия Аристова, ведущего специалиста ГИТОСа, — процедура утверждения сейчас проходит в Гааге. Ранее Дмитрий Викторович шесть месяцев работал инспектором ООН по оружию массового поражения и входил в комиссию, направленную в Ирак. Мы попросили господина Аристова высказать свое мнение о создавшейся ситуации.
— Факты таковы: мы имеем единственный официально признанный Россией бывший объект по разработке химоружия, который пришел в плачевное состояние. Международная структура — ОЗХО — не будет заниматься текущими крышами. С точки зрения наблюдателей, дырка в потолке только лишний раз доказывает, что никаких работ здесь уж точно не ведется. Забота о безопасности — внутреннее дело России. Ситуация такая же, как в силовых структурах и армии, — нельзя держать на голодном пайке людей, которые обладают подобными знаниями. Существует проблема утечки кадров, которая никак не решается. Как профессионал я опасаюсь, что завтра мы столкнемся с веществом — экологическим загрязнителем или искусственным ядом, — которого просто не знаем. Сегодня я не вижу вразумительной военно-химической политики со стороны государства. Как специалист, рассматривая причины трагедии на Дубровке, могу предположить, что было применено именно недостаточно изученное, «сырое» вещество. Оно было недостаточно испытано в плане воздействия на ослабленных людей, детей, в плане применения в атмосфере, содержащей примеси от человеческих выделений.
…«Сорок лет назад строительство огромного института в Шиханах было обусловлено интересами не столько государства, сколько отдельных чиновников. Предугадать последствия было, наверное, невозможно. Но можно было на них научиться. Вместо этого построили завод в Горном», — говорит химик экологической лаборатории ГИТОСа и бывший депутат муниципального собрания Шихан Владимир Дон.
Объект в Горном (почти 2 тысячи сотрудников, три жилых поселка) проработает максимум до 2012 года. После этого ликвидаторы химоружия окажутся не нужны так же, как его создатели.
