Марлен Хуциев, Виктор Попов, Ульяна Лопаткина, Кама Гинкас, Сергей Бархин. Кинорежиссер, дирижер, балерина, театральный режиссер, сценограф — лауреаты тринадцатой премии «Триумф». И если ни одно из этих имен никак в вас не отозвалось, значит, или вы так недавно родились, что вам еще вообще нечего вспоминать, или вы — иностранец, чье представление о русской культуре ограничено матрешкой и балалайкой.

Пока на сцену зала, украшенного рисунками Пикассо и Веласкеса, поднимались лауреаты, я пыталась представить, как выглядело бы вручение премии «Триумф», положим, в начале прошлого века, в каком-нибудь 1913 году. Оно могло бы происходить здесь же, в Музее изобразительных искусств, уже возведенном стараниями профессора Ивана Владимировича Цветаева, чья юная дочь Марина вполне могла бы оказаться среди молодых номинантов. А жюри состояло бы из Шаляпина, Ханжонкова, Ермоловой, Бунина, Репина, Рахманинова, Павловой, а триумфаторами были бы Дягилев, Малевич, Вера Холодная, Куприн, Скрябин…

Картина получалась даже слегка по-глазуновски чрезмерной. Но то, что происходило наяву, впечатляло не меньше. Настроение немного портило отсутствие среди лауреатов, впервые за все годы существования премии, писателя или поэта. Неужели за двенадцать лет перенаграждали всех достойных? В литературе, которая наше всё?

Предпоследним было названо имя Марлена Хуциева. Зал встал. На каждой церемонии «Триумфа» есть человек, при имени которого зал встает. Сам, по личной инициативе и желанию. В прошлом году таким человеком был Алексей Баталов. Листая антологию лауреатов, думаю, людьми, которых приветствовали стоя, были и Альфред Шнитке, и Святослав Рихтер, и Майя Плисецкая, и Юрий Любимов. И тут я вдруг поняла, что объединяет этих художников и отличает от прочих, может быть, не менее прославленных, но которые не попали и никогда не попадут в списки кандидатов именно этой премии: все они из тех, кто, по выражению Пушкина, «пренебрегают презренной пользой». Почти никого из них невозможно представить внутри коммерческого проекта, представить продающими не рукопись, а вдохновение.

Иногда в адрес премии звучит такой упрек: зачем награждать тех, кто и так пожал пышные лавры. Это упрек обывателя, который не в курсе, что сомнение в себе, в своей надобности миру — это повседневность любого настоящего таланта. И чем крупней талант, тем это сомнение мучительней и непрерывней. Чтобы оно провоцировало творчество, а не парализовало и разрушало, сигнал извне — «ты нужен, ты любим, ты не забыт» — должен поступать регулярно. Подлинного художника нельзя перехвалить и перечествовать. Своим сомнением он привит и от звездной болезни, которая есть вымысел обиженной черни, недовольной тем, что ей не позволили похлопать по плечу или выпить на брудершафт, или пообщаться по душам, и от мании величия. А о российских талантах вообще разговор особый: каждый имеет столько производственных травм — никаких премий и оваций не хватить, чтобы их залечить и оправдаться.

Официальная часть церемонии завершилась благополучно. Все, что положено, вручили, все, что положено, сказали, и, наконец, жюри оказалось в свободном доступе для прессы. Тем из них, к кому мне удалось пробиться, я задала один общий вопрос:

— Все лауреаты говорят о том, что самое сильное волнение они испытывают не из-за самого факта премии, но из-за того, какие люди ее вручают. Это понятно. А кто из 65 лауреатов был вашим кумиром, перед кем лично вы трепетали и благоговели?

Андрей Битов без раздумий назвал Рихтера и Аверинцева. Олег Табаков уклонился от признания, сославшись на то, что «я — комический актер, нам благоговение, к сожалению, не дано». Михаил Жванецкий ответил наиболее откровенно и развернуто:

— Для меня таким человеком был бы Окуджава, был бы Володя Высоцкий, был бы Товстоногов. Но им дать премию я не успел. Кто же? Кто же? Вот! Володин. Четко сказал. Все, что он сделал, любое слово вызывает мое восхищение и преклонение. Его «Осенний марафон» — открытие характера интеллигента, который не может отказать. Вся наша жизнь — это жизнь с хамоватой, грязноватой, необразованной страной и такими интеллигентами, которые не могут отказать. Только в такой стране могут родиться такие люди, как герой «Осеннего марафона», — несчастные, переломанные, с жуткой личной жизнью, которая и поломана, потому что не могут отказать, не могут порвать, не могут прекратить, вынуждены тянуть и тянуть, тянуть и тянуть. За всех, за всё…