Капли первого дождя из фильма «Розыгрыш» простучали по экрану 70-х. Режиссер Меньшов открыл целому поколению (одному ли?) лицо нового кумира.
Потом, что бы ни играл Дмитрий, его именовали главным гардемарином страны. Всенародный успех в 90-е поддержали комедии Гайдая. Отныне Харатьян был обречен получать приглашения на роли обаятельных-привлекательных.
А он оставался верным любимому утверждению: «Если услышишь время, оно перестает быть чужим». Отважно вступал в пору «Кризиса среднего возраста» (роль для этого фильма Гарика Сукачева писали специально для Димы). Отказывался от ролей «вечных мальчиков», ломал собственный стереотип, рисковал. В конце 90-х сыграл на сцене горький характер в инсценировке «О мышах и людях» Д. Стейнбека. Потом была лабораторная работа — желчный Дорн в экспериментальном «Опыте освоения пьесы «Чайка» системой Станиславского». Продюсерская и актерская работа «Атлантида» (его герой — художник, потерявшийся в сумрачном лесу собственной судьбы). После изощренного интригана Феликса из «Другой жизни» Елены Райской он перевоплотился в лагерного конвоира Шевчука. Сыграл столь жестко и непредсказуемо, что небольшая роль в излишне театрализованной «Московской саге» оказалась чуть ли не главной актерской удачей фильма. Да и свою нынешнюю востребованность в основном сериалами он воспринимает без драматизма. Он готов к большой роли.