Сын министра обороны Александр Иванов сбил на спортивном автомобиле 69-летнюю женщину. В сводки ГУВД авария не попала. Результаты автотехнической экспертизы пока неизвестны, данных о том, был ли молодой Иванов трезвый или пьяный, — нет.

Самый добропорядочный водитель может сбить выбежавшего на дорогу ребенка. Но пожилые люди передвигаются медленно. И при соблюдении не то что правил движения, а элементарных человеческих норм их сбить нельзя. Сбивает либо пьяный, либо тот, кому все до фени. Это не оценка — это статистика.

Тем более что Светлана Беридзе переходила не шоссе. Она переходила городской проспект с освещением и нанесенной «зеброй».

Не знаю, чем кончится расследование. Может быть, выяснят, что во всем виновата пожилая женщина. В крови ее найдут следы алкоголя и наркотиков, а дома при обыске — десять тысяч долларов, полученных от Басаева. Может, установят, что это теракт: завербовалась шахидкой и бросилась под колеса в целях скомпрометировать правящую власть.

А может, окажется, что в машине-то был не Иванов-младший! А вы как думали? Машину угнали, старушку задавили нарочно, а потом из машины вылез человек, похожий на сына министра, и ложно представился ментам. Кто заказал? Да ЦРУ и заказало. Как пить дать. Как революцию в Украине.

На российских дорогах в год гибнут 247 человек в расчете на миллион жителей. В Европе — 109, то есть в два с половиной раза меньше. Машин у нас в три раза меньше. То есть в пересчете на машины российская смертность выше европейской в 7,5 раза.

Это самая высокая цифра из всех стран, предоставляющих статистику об автомобильных авариях, не считая Малайзии.

Но и она занижена. Дело в том, что у нас жертвой автокатастрофы считается человек, который умер в течение 8 дней от ее последствий. Если у человека ребра проткнули легкие, а умер он на 7-й день от инфаркта, он не жертва аварии. Если у человека отказали легкие, но на 9-й день, он не жертва.

В Европе жертвой аварии считается любой умерший в течение 30 дней после нее. Это увеличило бы статистику в два раза. То есть у нас в 15 раз больше смертей на один автомобиль, чем в Европе.

Власти любят объяснять высокую смертность плохими российскими дорогами. Увы, статистика же свидетельствует, что это не так. В мире нет прямой корреляции между качеством дороги и количеством трупов. По плохой дороге медленно едут.

Но есть другая стопроцентная корреляция. Количество трупов на дорогах зависит от трех факторов.

Фактор первый — наличие систем пассивной безопасности. В США водитель может выехать на дорогу хоть на ведре. Но за страховку жизни владельца ведра сдерут такие деньги, что ведро покупать невыгодно. Поэтому автомобильные фирмы заинтересованы в разработке средств безопасности. Чем больше в их автомобиле будет воздушных подушек, тем дешевле будет страховка. У нас платят не страховщики. У нас платят лоббисты отечественного автопрома, чтобы, не дай бог, импортные авто не нарушили их право продавать автовладельцам билет на тот свет на четырех колесах.

Фактор второй — время доставки в больницу. Достали человека из машины через пять минут — он живой. Просидел он час, зажатый рулем, — покойник. За лечение живого — одна цена страховки, за покойника — другая. В 70-х, еще до эры мобильников, страховые компании США устанавливали на автострадах за свой счет кнопки вызова. Не чтобы спасти жизнь — чтобы сэкономить на страховке.

Фактор третий — цена поведения на дороге. Проехал на «красный» — получаешь «пойнт». Превысил скорость — другой «пойнт». «Пойнт» — это лишних пятьсот, тысяча, две тысячи за страховку. Один мой знакомый попался в Канаде пьяным за рулем. Весь следующий год он не водил машину, потому что страховка ему была не по карману.

Все эти три фактора объединяет одно: деньги. Жизнь человека не объявляется священной, важной и пр. Она тупо оценивается. В долларах и фунтах. И оказывается, что живой человек — дешевле мертвого. Жизнь имеет цену на рынке. И благодаря рынку смертность на дороге в Европе в 15 раз меньше.

Это цена жизни на капиталистической дороге.

В России дорога другая — феодальная.

В России есть резервная полоса: то есть участок общественной дороги, построенный за счет общества, но используемый только знатью. В России есть «мигалки» — то есть право преимущественного проезда, феодальная привилегия, ликвидированная Великой Французской революцией в 1789 году. В России есть ГИБДД — то есть люди, которые исполняют функцию двуногой «мигалки» и останавливают всех участников движения, чтобы проехал знатный человек.

В этой ситуации человек не набирает штрафные очки, когда ездит пьяным со скоростью 200 км/час. Наоборот, он повышает свой статус. Ему можно, а всем нельзя. Есть люди, которым на дороге можно все. В том числе и убивать.

Думать, что они будут нести за это ответственность, так же смешно, как привлекать японского самурая за убийство простолюдина. Это было право самурая: опробовать на простолюдине свой меч. Правда, у самураев права сочетались с обязанностями. У наших хозяев права сочетаются только с понтами.