Премия «Поэт», учрежденная Обществом поощрения российской поэзии и РАО «ЕЭС России», вручена Александру КУШНЕРУ.

Именно в день вручения премии «Поэт» Отечество доказало, что окно в Европу худо-бедно распечатано, а столица наша вновь влилась в число мировых мегаполисов. Все было как у людей, как в Нью-Йорке и Лондоне: отчаянно работающая энергетика города вдруг рухнула.

Дальше тоже было как у людей: обошлись без паники. И энергосистемы Москвы заработали в достойные сроки.

В 1921 году, незадолго до смерти, Александр Блок, самый романтический поэт России, записал примерно следующее: Я понял наконец: поэт такой же, как все. Путь его не сопровождается небесными знамениями. Внимательный читатель русской поэзии поймет меру оставленности высшими силами, сквозящую в скупой записи.

Тот, кто был «богов орган живой» и нерв великого народа, в XX веке все более становился держателем нищенского пайка или нансеновского паспорта, Акакием Акакиевичем Наркоминдела со знанием иностранных языков или фельетонистом эмигрантской газеты, песчинкой теплушек и тюремных очередей, рядовым необученным, человеком эпохи Москвошвея, пассажиром заблудившегося одноместного трамвая, но…

Не ожидая более небесных знамений над собой, русская поэзия вырабатывала лирическую энергию, что-то меняющую в мироздании. В поэзии конца XX века не было, возможно, голоса столь стоически сдержанного, трезвого, точного, вогнавшего природную силу звука в чеканку интонации, в перепад инверсии, в деталь, — как голос Кушнера. И он испытал на себе эту лирическую маску — одного из тысяч.

В 1990 году Иосиф Бродский написал о Кушнере: «Для поэта его масштаба нет необходимости украшать свою комнату портретами Пушкина, Фета, Анненского и Кузмина. Но… поэтика Кушнера есть, несомненно, сочетание поэтики «гармонической школы» и акмеизма… Выбор этих средств свидетельствует не только о душевной твердости их выбравшего… Я бы даже сказал, что не Кушнер средства эти выбрал, но они выбрали Кушнера, чтобы продемонстрировать в сгущающемся хаосе способность языка к внятности, сознания — к трезвости, зрения — к ясности, слуха — к точности. Иными словами, чтоб продемонстрировать выносливость вида…».

Людмила Петрушевская определила еще одно свойство его поэзии: «Это верность обитателя бедных мест, который сделал их бесценными своей любовью».

«Бедные места» Кушнера: Петербург-Ленинград-Петербург. С темным морозом утренних автобусных остановок, с худосочным синим светом в вагонных окнах и ангелами, летящими за промозглым стеклом скорого поезда. С сырым запахом реки у Тучкова моста, с громом трамваев на Туруханной, с бессмертным сиянием русского ампира и жасмином в Таврическом саду. С тенями Тютчева, Вермеера, Пруста, Оттона Третьего, Катулла и Ходасевича, Камерона и Петрушки в неистребимом и не истребленном, несмотря ни на что, разговоре петербуржцев, идущих вдоль свинцовых вод и чугунных лавров Города.

Гармонический мир Кушнера выстроен из преодоленного хаоса. Не отрицанием его, не выведением из поля зрения, а личным усилием принятия мира. Волей к культуре? Волей к любви — это шире.

Стихи Кушнера — мастер-класс приятия жизни. И равенства «со всем живущим» в необъятном Эрмитаже, что экспонирует для нас медуницу, крымский шторм, статую Мореплавания, звездное небо над головой.

Даже во времена, когда воздух, кажется, перестал проводить звук.

Александр КУШНЕР

…тише воды, ниже травы

А. Блок

Когда б я родился в Германии в том же году,

Когда я родился, в любой европейской стране:

Во Франции, в Австрии, в Польше, — давно бы в аду

Я газовом сгинул, сгорел бы, как щепка в огне,

Но мне повезло — я родился в России, такой,

Сякой, возмутительной, сладко не жившей ни дня,

Бесстыдной, бесправной, замученной, полунагой,

Кромешной — и выжить был все-таки шанс у меня.

И я арифметики этой стесняюсь чуть-чуть,

Как выгоды всякой на фоне бесчисленных бед.

Плачь, сердце! Счастливый такой почему б не вернуть

С гербом и печатью районного загса билет

На вход в этот ужас? Но сказано: ниже травы

И тише воды. Средь безумного вихря планет!

И смотрит бесслезно, ответа не зная, увы,

Не самый любимый, но самый бесстрашный поэт.

1995