То, что с инициативой зачистки морали выступают те, кого чаще всего упрекают в безнравственности, — симптоматично. Поправив информационный ряд на собственных каналах до неузнаваемого облика страны, можно приступить к контролю за кино и прогнозам погоды.

И пока лучшие лингвисты по решению судов вчитываются в тексты Ширянова, Сорокина и Ерофеева, оставим на совести цензоров вопрос: что больше подпадает под определение порнографии: «Аншлаг», публичные стирки или артхаусное кино. Но не рискуют ли сами цензоры (которые режут не только из врожденной скромности, но и ради оптимизации эфирного пространства между рекламными паузами) оказаться по горло в исках?

Цензура кинопоказа существует во всем мире — как объективная примета цивилизованного телевидения. А вот то, что любая медийная цензура должна находиться под цензурой общественной, — закон самосохранения общества. Особенно в государствах, где отчего-то все принимает гипертрофированные формы или мутирует — от идейных смыслов к корпоративным. И кто же избавит нас наконец от актуального пророчества: «не будет никакого кино, одно сплошное телевидение»?

Отдел культуры

ИЗ ХАРТИИ

<…> СМИ должны принимать меры к недопущению нанесения ушерба общественной нравственности, распространения информации и материалов откровенно циничного и оскорбительного характера и/или пропагандирующих культ насилия и жестокости.

<…> Электронные СМИ, подписавшие этот документ, согласились: <…> ввести добровольные ограничения при освещении событий и демонстрации материалов, способных причинить серьезный вред умственному или моральному развитию детей. Установить, что подобные материалы могут содержаться лишь в новостийных программах — в пределах, обусловленных информационной целью, а также в телевизионных, документальных, художественных фильмах или иных аудиовизуальных произведениях в соответствии с творческим замыслом авторов и сюжетными линиями фильмов…

Возможность причинения серьезного вреда физическому, умственному или моральному развитию детей не должна приводить к ограничению свободы СМИ…

Все возвращается на круги своя: и единоликое телевидение, и «обрезание» кино. Вместо того чтобы посмотреть внимательно, а что же, собственно, производит телевидение, почему оно строчит из Узи и Калашникова по зрителям круглые сутки, а в самое детское время показывает эротику, взялись за игровое кино.

Фрагменты, вырезанные из фильмов советской эпохи, могут составить бесконечный кинопоезд. Метры пленки, летящие в корзину, умножаем на душевные травмы, обиды, инфаркты, уход из профессии и даже из жизни талантливейших из авторов.

Доходило до абсурда. В детском фильме Ролана Быкова «Внимание, черепаха» цензоры усмотрели… антисоветчину. В эпизоде, когда на черепаху двигается танк, узрели намек на чехословацкие события. Черепаха, мол — образ бросающейся под танки Чехословакии. А танки… ну это ежу понятно.

На фестивале «Белые Столбы» ежегодно показывают программу фильмов, подвергшихся обструкции власти. Несколько лет назад даже состоялся круглый стол «Цензура — способ самосохранения нации или «Гестапо для умов»?». Про гестапо сказал когда-то сам Годар. Но и наши режиссеры постоянно воевали с Госкино. Критик Валерий Фомин написал об этом книги «Полка» и «Кино и власть».

Как вы думаете, за что запрещали вторую серию безобиднейшей «Большой жизни» Леонида Лукова? В 50-е годы она все же вышла в прокат, но в укороченном варианте. Только недавно показали полностью… Что же «изымали»? «…многократные выпивки, пошлые романсы, любовные похождения, ночные разглагольствования в постели» (из постановления ЦК ВКП(б) 1946 года). Режиссеры умнели на глазах и специально для Госкино снимали заведомо непроходные моменты, чтобы их и вырезали, а остальное не трогали.

Что же касается насилия и жестокости, то самым горячим нападкам подвергся Андрей Тарковский за «…Рублева». Вот цитата, между прочим, из журнала «Искусство кино» (№ 6, 1988): «Из перечисленных… фильмов мне запомнился «Андрей Рублев». Поразила меня картина мрака, грязи, ущербности и жестокости, которую он рисует. В такой жизни явление Рублева было бы невозможно и бессмысленно. А ведь это была эпоха великих художников и святых: откуда же они явились?».

А разве не предъявлялись претензии в смаковании эротических сцен Феллини, за неумеренную жестокость — Антониони, Бертолуччи. Ким Ки-Дуку, Триеру, Хайнеке? Список можно длить бесконечно. Можно к нему присовокупить наших. Элема Климова с «Агонией» (измученной и исковерканной цензурой) и «Иди и смотри». Ролана Быкова, в чьих детских картинах всегда искали подвох, Ларису Шепитько, Андрея Смирнова, Александра Аскольдова, поплатившегося за «Комиссара» профессиональной судьбой. Ведь у нас за «кустами» придирок в чрезмерном смаковании насилия, сексуальной вседозволенности всегда прятался «рояль» идеологии. За идеологическую неустойчивость в итоге пострадал Эйзенштейн, посмевший во второй серии «Ивана Грозного» намекнуть на главного цензора страны Иосифа Сталина. За что в итоге расплатился жизнью.

Времена не стоят на месте. На новом витке они… возвращаются. И фильму Ильи Хржановского, участнику Венецианского фестиваля, получившего роттердамского «Тигра», рекомендовано сократить картину минут на 40, изъяв все неприличные выражения. Вероятно, то же придется теперь сделать и Геннадию Сидорову со своей картиной «Старухи». Месхиеву на всякий случай порекомендуем смыть жестокие сцены из «Своих», даром что победивших на ММКФ. Балабанова — запретить. Да и Никите Михалкову стоит пересмотреть «Утомленных солнцем», там с главным героем Котовым как-то излишне «насильственно» обходятся. Германовского «Хрусталев, машину!» вообще не стоит показывать. Там же все… про тотальное насилие. Главное, не вспоминать классиков — от Красной Шапочки до Шекспира. Ведь это создатель кровожадной «Макбет» настаивал: «Из жалости я должен быть жестоким».

Лариса МАЛЮКОВА, обозреватель «Новой»

Депутаты Государственной Думы уже давно намеревались принять закон, который бы ограничивал демонстрацию сцен насилия, жестокости и секса на отечественном телевидении. Телевизионное начальство не стало дожидаться результатов законотворческой деятельности, которая неизбежно поставила бы их перед вопросом о границах допустимого в телевещании и стала бы очередной попыткой прорубать окно топором в цивилизованный мир. В начале июня этого года руководители шести ведущих телеканалов самостоятельно разработали и подписали хартию телевещателей «Против жестокости и насилия», фактически свидетельствующую о введении нравственной цензуры.

Некоторые из подписантов уже были замечены в изготовлении укороченных версий фильмов: купюры делали по моральным соображениям, а чаще — ради сокращения хронометража картины, в которую надо непременно вставить дополнительные блоки рекламы пива и прокладок. К сожалению, подобный авторский «монтаж» затрагивает отнюдь не только проходные картины. «Ножницы» телевизионщиков не дрогнули перед призерами самых престижных кинофорумов. Когда-то на телеканале «Россия» из оскароносного фильма «Легенды осени» вырезали «лишних» пятнадцать минут. А на Первом не пожалели даже любимого Квентина Тарантино: хотя главный кинохит минувшего сезона «Убить Билла» и показывали поздним вечером, из почти условно-комиксового повествования выстригли две минуты «непозволительных моментов», в том числе из анимационных эпизодов. И еще изъяли восемь минут титров, сопровожденных в оригинале, как всегда случается у Тарантино, весьма занимательным и неожиданным музыкальным рядом.

А теперь даже глава RenTV Ирена Лесневская, чей канал по ночам балует зрителей признанными шедеврами мирового кино, заявила, что и у них без «ножниц» не обойдутся. Конечно, это проще всего — воспользоваться услугами современного электронного монтажа, чтобы отсечь за ненадобностью наиболее предосудительные сцены, которые — не дай бог! — могут вызвать неудовольствие депутатов да и всей многомиллионной аудитории, на словах осуждающей (но продолжающей это смотреть!) жестокость и откровенность телевидения.

Однако на самом деле отечественные каналы больше страдают от бессистемности и непродуманности своей репертуарной политики, в том числе и по месту в сетке телепоказа фильмов, где встречаются сомнительные эпизоды. Даже утром и днем (особенно в повторах того, что показывалось накануне вечером) можно увидеть сцены, которые не принято демонстрировать в цивилизованных странах в «общеупотребительное» время суток.

Пожелав отсекать все, что может взбудоражить ханжей, телевизионные начальники рискуют нивелировать взрослую аудиторию до уровня шестнадцатилетних трудных подростков и не заботятся о том, что и «оскопленное» кино может резать зрительский глаз. Ведь цензура в первую очередь будет заметна не в пошлых развлекательных поделках, а на так называемом артхаусе, где действительно встречаются скандальные и провокационные сцены. Да и где гарантия, что под руку случайно не попадут и те фильмы, которые совершенно не заслуживают подобного остракизма.

Своеобразная культурная резервация, в которой пребывало интеллектуальное, эстетское «кино не для всех» на нашем телевидении, теперь превратится в настоящий паноптикум исковерканных и обезображенных произведений киноискусства. Их даже не стоит смотреть — если авторский замысел был нарушен в результате постороннего вторжения.

Не хочется думать, что на всех телеканалах пришло «время прощания» с экскурсами в историю мирового кино. А если учесть, что и ассортимент кинотеатров в основном ограничивается американской продукцией, не пора ли опять переходить на видео и DVD и задумываться о реставрации эпохи Home video?

Сергей КУДРЯВЦЕВ, кинокритик

КОММЕНТАРИИ ЗАИНТЕРЕСОВАННЫХ ЛИЦ

Мы спросили у Георгия ДАНЕЛИИ, народного режиссера, чьи фильмы смотрим чаще всего по телевизору: как он относится к идее подобного «авторского монтажа»:

— Меня эта перспектива не шокирует: телевизионная цензура есть во всем мире. После того как калечили мои фильмы при советском режиме, им уже никакой монтаж не страшен. Но я и так не могу смотреть свои картины по телевизору: реклама бьет по мозгам сильнее, чем любые купюры. Представьте, когда у меня идет сцена гибели героя, а ее накрывает веселенькая мелодия с рекламой чипсов…

В свое время у Льва Толстого брали интервью для социалистической газеты: «Вы прогрессивный человек, почему же не поддерживаете социализм?». Он ответил: «Я не против самой идеи, что если излишки отберут у тех, у кого они есть, и отдадут тем, кто нуждается, — будет лучше. Но кто это будет раздавать — не ангелов же вы с неба пригласите? Кто будет делить — в тех руках все и останется». Так вот, у меня вопрос: а кто будет вырезать?

Сергей СЕЛЬЯНОВ, продюсер:

— Не отношусь к кино как к товару. Поэтому болезненно воспринимаю любое вмешательство в наши фильмы. Дело в том, что из бездарной картины можно вырезать все до последнего кадра, а из талантливой — ни метра. Ничего случайного, лишнего в талантливом фильме нет. Как говорил Тарковский (цитирую по памяти), «некоторая жестокость нужна для того, чтобы лучше почувствовать гармонию». Трудно представить себе режиссера-маньяка, который использует жестокость, насилие ради утверждения собственной нездоровой брутальности. Но ведь с помощью демонстрации жестокости истинно одаренный автор решает задачи не только художественные, но и нравственные…

Сергей СОЛОВЬЕВ, режиссер:

— Из моих фильмов вырезать практически нечего. До всяких подобных «хартий», прежде чем приступать к съемкам фильма, написанию сценария, я думаю о том, чтобы не причинить вреда обществу. У меня на этот счет есть собственная «хартия», аналогичная гиппократовской «не навреди».

Мира ТОДОРОВСКАЯ, кинопродюсер:

— Неизвестно, конечно, как будут резать сами каналы, но, с другой стороны, государственная цензура никому не нужна. У меня сейчас в работе проект «Его жена» о Надежде Аллилуевой, жене Сталина, а Сталин разговаривал с людьми, как хотел, там есть острые моменты, и я бы совсем не хотела, чтобы мой фильм резали. Но если каналы сами будут за этим следить, это все-таки лучше, чем государственная цензура.

Хотя в любом случае — безрадостно. Канал наверняка будет в первую очередь корректировать покупаемый продукт и совсем этого не делать или делать иначе, бережнее, как дело коснется собственной продукции. Только все равно что-то подобное давно пора было принять, потому что сил нет смотреть на ту жуть и кровь, что настойчиво показывают в прайм-тайм.

Никакого блата и поблажек для меня в этой ситуации не будет, потому что телеканал «Россия», на котором работает мой сын Валерий, никогда не покупает мои фильмы или фильмы, сделанные Петром Ефимовичем Тодоровским именно по причине семейных отношений. Они считают это неэтичным.

Петру Ефимовичу Тодоровскому нравственная цензура не грозит, потому что он в принципе не снимает ничего такого, что нужно резать. Он человек нежный, и его фильмы про любовь. Единственный раз, когда он снял «Интердевочку», общественность заволновалась. Но министр кинематографии Медведев выступил в печати и сказал: «Не волнуйтесь, Тодоровский все равно снимет фильм про любовь». Что и случилось. Тогда государственная машина работала на полных оборотах, но купюр никаких не сделали.

У меня тоже никогда ничего не запрещали, кроме одного случая. С Борисом Бланком мы сняли документально-художественный фильм про эротические рисунки Эйзенштейна. Ни один канал, включая «Культуру», фильм не купил. Так что на самом деле цензура есть и действует всегда.

Я НЕ WWW.РУ

Наш читатель на форуме Открыто.Ру, зарегистрированный под ником Arkan, в предложенной теме «Чего вам не хватает на российском телевидении?»:

— Прошу обратить внимание на характерную деталь. Нам показывают ненастоящее кино. Мне нравятся разные кинофильмы — в том виде, как они были выпущены, а не то кастрированное, ненастоящее кино, которое Первый канал выбрасывает на свой экран. Я сейчас не стану останавливаться на высокочастотной рекламе через каждые 10 минут <…>. Вечернее время у них новый трюк: совмещение заключительных титров с анонсом следующего фильма — патология какая-то!

И, наверное, многие телезрители злобно плевались, включив этот канал во время, указанное в программе передач. У них — руководителей Первого канала — теперь правило: начинать демонстрацию фильма раньше на 5—10 минут. Какое-то изощренное издевательство <…>

Но все это — цветочки. А вот и ягодки. У меня за последние 10 лет собралась личная видеотека на основе приобретенных видеокассет и записей кинофильмов «с телеэкрана» (многие когда-то демонстрировались по Первому каналу). Те из них, которые долгое время не востребовались, нуждаются в обновлении, т. е. в перезаписи. И выяснилось, что сейчас по Первому каналу под теми же названиями демонстрируются совсем другие фильмы. Вот пример. Недавно прошел показ трехсерийного фильма «Граф Монте-Кристо» с Жаном Маре общей продолжительностью (без рекламы) 153 минуты. Ранее, в 1999 году, тот же фильм демонстрировался на том же канале в 2 сериях продолжительностью 175 минут. Могу даже конкретно перечислить изъятые сюжеты. Кстати, это вовсе не сцены насилия или порнографии!

Просто изыскали дополнительную возможность для увеличения проката рекламы, в данном случае — за счет сокращения продолжительности фильма на 22 минуты, или на 13%. Надо полагать, они успешно решают задачу удвоения своего ВВП в кратчайший срок. Потому что приведенный пример, к сожалению, — правило, а не исключение. Без труда могу перечислить с десяток «усеченных» фильмов, показанных на Первом канале за последние несколько месяцев…

АВТОРЫ И ИСПОЛНИТЕЛИ

«Новая» задала телевещателям два вопроса:

• Нас интересует позиция канала в отношении телевизионной практики купирования некоторых киносцен. С чем она связана?

• Будет ли эта практика использоваться в связи с подписанной недавно телевизионными руководителями хартией «Против насилия и жестокости»?

Старший продюсер по кинопоказу канала Ren TV Андрей ДЕМЕНТЬЕВ:

— На разных каналах причины разные, но чаще всего это связано с одним фактом — хронометражем, который не вписывается в телеформат. Чтобы иметь хороший рейтинг, зритель должен привыкнуть, что кино демонстрируется в одно и то же время. Однако и остальные передачи должны выходить в одинаковое время. Как правило, мы стараемся избегать монтажа. Мы манипулируем с рекламой, и, как правило, нам это удается. Или переносим фильм на позднее время. По цензурным соображениям мы никогда не вырезаем. Если вопросы все-таки возникают (например, с эротикой), то демонстрируем кино ночью.

Зачастую в контрактах есть пункт, по которому мы не имеем права что-либо резать. К «ножницам» мы можем прибегнуть в крайнем случае, и только если в тексте договора нет названного пункта. Вообще-то говоря, я считаю, что резать кинофильмы безнравственно, лучше их тогда вообще не покупать.

Заместителю гендиректора Первого канала по кинопоказу и кинопроизводству Анатолию МАКСИМОВУ эти же вопросы были посланы по e-mail. И вот что он нам ответил:

— Подобная практика использовалась и до подписания хартии… Будет она использоваться и впредь.

Заместитель программного директора, начальник службы кинопоказа канала «Россия» Андрей КУШАЕВ:

— Мы прибегаем к купированию только тогда, когда у нас на это есть юридическое право и когда фильм стоит в то время, в которое мы как госканал не можем демонстрировать некоторые сцены (сексуальные или связанные с жестокостью). Это очень серьезный вопрос об авторских правах. Если это российская картина, то согласовываем перемонтаж с автором, режиссером. Если он поймет, что благодаря этому больше людей смогут увидеть его фильм, то мы идем на это.

Подписанной хартии недостаточно: есть еще правовые вопросы. Если мы покупаем «Властелин колец», то его можно либо показать, либо нет: мы не можем вмешиваться в фильм. Каналы это понимали и до подписания хартии, которая просто констатировала недопустимость некоторых вещей.