Начну элегическим вздохом. Прошедшим летом мы с женой простились — и навсегда! — с Малеевкой. С легендарным Домом творчества писателей, завсегдатаями коего были, жутко помыслить, аж с 1963-го. С запущенным, траченым, уже несколько раз перепроданным раем.

Говорят (доверчиво питаюсь упорными местными слухами), теперь он куплен Еленой Батуриной. Или ее представителями. Или… Не важно. Говорят, здание «сталинского ампира», которое экскурсоводы из соседствующих санаториев смело объявляли имением графов Шереметевых (колонны! портик!), снесут — да, наверное, уже сносят — под корень. Говорят, будет воздвигнуто нечто на уровне и по цене пятизвездочного отеля. Говорят… Словом, много чего будет: и крытое поле для гольфа, чтобы, значит, играть даже зимой, и вертолетный аэродром. Чего только не наговорят…

Так или иначе: «Которые тут временные? Слазь!». Мы и слезли. Логично.

Хотя той Малеевки все-таки жаль.

Вспоминаю… Вот на этой скамье у пруда, летом, сидим с Сашей Галичем, а из-за поворота выходит, подумать, Николай Эрдман: живя неподалеку, заглянул Галича навестить. На берегу того же пруда, только ноябрьского, изощренно глумлюсь над терпеливым Гришей Гориным: будущая звезда рыболовства только еще учится забрасывать спиннинг, и леска запутывается и запутывается. С этого крыльца сбегаю навстречу Булату Окуджаве, нежданно прикатившему на мой — сороковой — день рождения. Под этим дубом, впрочем, уже несколько лет как сгнившим и рухнувшим, тот же Галич и Толя Аграновский хищно дожидаются, когда один из них отпоет свое, чтобы перехватить гитару. Здесь бродим с моим любимым Семеном Израилевичем Липкиным; здесь — со Славой Кондратьевым, не подозревая — ни он, ни тем более я, — что, воротившись в Москву, он пустит в себя пулю… Да что говорить!

Не пою отходную. То есть почему бы не спеть — и нашему раю, и нам, — но не в этом дело. Как и не в размышлениях насчет прав и возможностей тех, кто теперь (навсегда? или всего лишь надолго?) становится постоянным. С ними все ясно. Как и с нами, оказалось, временными, все, извините, просравшими.

Занимает меня совсем малый пустяк. Опять-таки говорят, что будет сохранено название «Дом творчества», и прежде-то шокировавшее меня своей пышностью. Сохранено — или узурпировано? С одной стороны — номера, может, по тыще баксов за ночь, гольф, вертолеты; с другой — тени Паустовского, Пришвина, Твардовского, Маршака, Гайдара (не того, не того — дедушки). Эффектно. Да пригласи они меня — за хорошие деньги, предупреждаю! — дизайнером, уж я бы… Правда, на большее, чем придумать портретную галерею тех, кто здесь живал, моего дизайнерского таланта уже не хватает.

Зачем? (Я — об имени.)

Обаяние прошлого и знаменитых, подчас великих имен? Возможно; конечно, ежели допустить, что Галич им дорог не меньше Газманова, а Паустовский соразмерен Оксане Робски.

Или — удовлетворенность победителей, напоминающих себе, кого победили и заместили? Нет, это чересчур тонко.

Зато становится ясен характер нынешней преемственности.

Взять хотя бы первое, что всегда приходит на ум: пресловутый михалковский гимн. Говорим — я сам порой говорю — о воскрешаемой традиции сталинизма; отчасти, может, и так, хотя, если подумать, какой сталинизм? Какие традиции, столь же невоскрешаемые, сколь сама фигура тирана, цепенившего народное, массовое сознание? (Страх возвращается — это да, уже вернулся, но больше страх за карьеру, за благополучие, подчас и за личную свободу; пока не за саму жизнь. Пока — не иррациональный.)

Не традиция, а пародия на нее — как пародийна замена приоритетов: «Нас вырастил Сталин…» на «Хранимая Богом…».

У пародии есть одна несомненная сила, одно достоинство: она, случается, переживает оригинал, которому не воскреснуть. Кто помнит не такого уж дурного поэта Щербину — а блистательный Прутков на слуху. Но есть и опасное свойство: она разрушает, унижает… Ладно, скажем: снижает красоту и достоинство. Занесся в «святых мечтах земли»? А мы тебя — мордой в грязь!

Пародией можно восхищаться. Жить в спародированном мире нельзя. Дышать нечем, и если обитатели новой Малеевки (понимая ее широко, не у€же России) обходятся своим искусно-искусственным миром, радостно не замечая, что помимо прочего и смешны (на здоровье!), то стоило бы подумать о нас, нижестоящих. Каково существовать в обществе, где «элита», считающая себя таковой без кавычек, живет по законам пародии? Самовоспроизводящегося гротеска?

…Кстати. Интересно бы знать, какую символическую скульптурную группу поставит в центре обновленного рая любимец семьи Церетели. «От Гайдара до Гайдара»? Или — «Придворные гитаристы Галич и Окуджава поют величальную выходящим из вертолета…»? Да кто бы из VIPов ни вышел — кого попало сюда уже не допустят.