Голые стены, вонь, окна без занавесок — типичная российская райбольница. Единственное украшение этого современного бюджетного убожества в селе, которому пять тысяч лет, — картинка за окном. Как и до нашей эры, там великолепие Кавказского хребта. На кроватной сетке-рабице пытается усидеть 46-летний Алюссет Нусруллаев — простреленный человек после трехсуточной комы.
— Меня расстреляли на пороге дома. Я стоял и курил, — Алюссет ошарашен. – Пришел как раз дочку с внуком навестить. На митинг не ходил даже, но дом дочки — метров двести от места митинга. Когда началась стрельба, к нам затащили раненого. Он был в крови. Тут со стороны огорода залетели три омонца (здесь их именно так называют. — А.П.). В противогазах — лиц не видно. Один с винчестером, двое с автоматами. Один сразу дал очередь по туалету. А другой, с 15 — 20 метров, из винчестера — по мне, в грудь. Я завалился в дом. Очнулся в больнице.
Алюссет — счастливчик. У него были все шансы умереть. Бойцы махачкалинского ОМОНа практически в упор саданули в него этакой здоровенной «дурой» в металлической оболочке, наполненной каким-то газом. Этим болванкам положено разрываться от соприкосновения с твердым препятствием (забор, стена, асфальт) — чтобы газ вышел, потравил людей, те разбегутся, и дело с концом… Но препятствием 25 апреля среди прочих стал живой Алюссет. Пуля с газом продырявила в сантиметре над его сердцем входное отверстие с пятирублевую монету, прошила грудную клетку и застряла — хирург вытащил.
– Что же такое творится?– Алюссет в шоке.
Ханство «Докузпара»
Шесть лет назад главой крошечного Докузпаринского района в Южном Дагестане стал Керимхан Абасов, ныне именуемый главой муниципального образования «Докузпаринский район».
Досье
Докузпаринский район — самый южный и высокогорный как в Дагестане, так и в России. В районе 8 сельсоветов, 10 населенных пунктов и около 14 тысяч жителей. В Мискинджи — самом крупном селении района — живут более трех тысяч человек. Все села района окружены «четырехтысячниками» — Базардюзи (4466 м), Чарындаг (4079 м), Рагдан (4020 м) и горный массив Шалбуздага (до 4142 м). На территории района 11 ледников. Главное занятие жителей — земледелие и животноводство. Промышленные предприятия отсутствуют.
Нищета тут… Фруктовые сады да капуста с барашками — вот и все источники дохода. Районная казна — бюджетные инъекции. Когда Абасов стал главой, люди его поддержали: он обещал разумно тратить бюджет на социальные нужды и, конечно, подставить плечо фермерству — без этого району с колен не встать. Но постепенно все стало меняться. Большинство ценнейших пастбищ (земля тут на вес золота) очутилось в ведении ближайшего окружения Абасова. У района, к примеру, были свои 4,5 тысячи гектаров отгонных пастбищ вне его территории — так распорядилось республиканское правительство, чтобы поддержать обделенных землей докузпаринцев. Так эти гектары вдруг оказались закреплены за фермерским хозяйством «САД», созданным на имя жены Абасова… То же самое случилось и с дотациями от Минсельхоза — они полностью поддержали этот «САД». Остальные фермеры района так и нищенствуют. Последней каплей в земельных скандалах стало то, что часть отгонных земель Абасов и вовсе отдал в субаренду соседнему району… Зачем? Вот ответов-то и не следовало.
Абасов все более отгораживался от народа, к нему перестали пускать. Зато у него появился чудесный серебристый «Лендкрузер», всем своим высокомерным видом входящий в явную конфронтацию с окружающей нищетой. От этого, наверное, к «Лендкрузеру» однажды приставили еще и джипы сопровождения. Так постепенно из вольного общества «Докузпара» — как назывались эти древние земли многие столетия подряд — образовалось ханство ХХI века, где народу положено быть нищему и знать свое место. А хану процветать — пылесосить бюджет так, чтобы ни пылинки не пробежало мимо.
Из обращения жителей района к председателю Госсовета М.Магомедову (23.10. 2005): «…За период в должности главы муниципального образования Абасовым совершены хищения только одних государственных средств в виде «нецелевого использования бюджетных средств» свыше 16 млн рублей (гигантские средства для района с 14-тысячным населением! — А.П.) …Огромные суммы похищены путем включения в бюджет района несуществующих, нефункционирующих учреждений: спортивные школы в с. Куруш, Текипиркент, Микрах, Килер, Каладжух, Кара-кюре, Авадан; в этих же селениях школы искусств, художественные школы; местное телевидение; несуществующие детские садики в с. Усухчай, Каладжух, Кара-кюре, Куруш, Авадан; 610 тысяч рублей на финансирование школы в селении Ново-Каракюре администрация отдала какому-то ООО «Эма» — и все…»
А вот письмо 26 учителей Каладжухской средней школы генпрокурору Устинову, прокурору Дагестана Яралиеву и прокурору района Лагметовой (26.01.2006): «…За последние пять лет сроки невыплаты зарплаты увеличиваются из года в год…. Такая же тенденция … во всех школах и учреждениях бюджетной сферы района. А по отчетам указано: «По району не имеются задолженности по заработной плате». Просим вашего вмешательства…».
Докузпаринцы писали, взывая о помощи, много и всюду. Их петиции имеются сегодня везде: от администрации президента Дагестана и полпредства в ЮФО до Кремля. Все начальство полностью было в курсе, но у начальства все время оказывались дела поважнее. Да, присылали комиссии, но накануне их приезда в Докузпаре традиционно случались то «наводнение», то «пожар» — именно в местах хранения финансовой отчетности… И все опять стихало — мер, на которые надеялось большинство жителей района, так и не принимали.
Каких мер? Во-первых, освободить район от Абасова. Во-вторых, заставить его вернуть исчезнувшие средства. В-третьих, чтобы был назначен новый глава и он имел бы прозрачную бухгалтерию. Наконец 31 октября прошлого года в райцентре состоялся первый большой митинг, на который пришла половина взрослого населения Докузпары. Люди дали Абасову полгода на исправление, предупредив в резолюции, что весной соберутся на следующий митинг.
Расстрел под надзором прокурора
10 апреля Абасову инициативной группой было направлено «уведомление о проведении митинга…». В полном соответствии с законодательством: время проведения — 25 апреля с 11 до 17 часов, место — парк отдыха райцентра Усухчай, «…целью мероприятия являются: …всенародное обсуждение общественно-политической обстановки в районе, выражение недоверия Абасову К.С.».
Есть в этом что-то особенное? Нет, конечно: каждый имеет право «выразить недоверие». Однако Абасов возмутился сильно. 17 апреля он написал два официальных письма — № 42 и № 44. Сначала, в 42-м, обратился к президенту Дагестана Алиеву, прокурору Яралиеву, министру МВД Магомедтагирову и начальнику УФСБ по РД Грязнову: «…Целью данного митинга является насильственное незаконное свержение органов власти местного самоуправления и прокурора района. …Прошу принять меры». (То есть попросил прислать ОМОН.)
Письмом № 44, адресованным организаторам митинга, Абасов его запретил: «…имеются акты проверки, согласно которым ваши доводы (о противоправных действиях его, Абасова. — А.П.) не нашли подтверждения. В связи с этим проведение митинга не соответствует требованиям закона…».
Абасов протягивает мне два листочка, которые, по его словам, он получил в республиканском МВД в качестве инструктивного «антиоранжевого» письма министра МВД РФ Нургалиева: «…Влияние объединений экстремистской и радикальной политической направленности на состояние криминогенной обстановки в стране усиливается… Их главная задача — формирование пространства для развития гражданского общества, полностью независимого от государственной власти… организаторы под лозунгом защиты прав призывают к противоправным действиям. …Органы местного самоуправления без должного реагирования принимают уведомления о проведении публичных мероприятий… В целях недопущения… рекомендовать принимать меры к недопущению проведения митингов, шествий, демонстраций и пикетирований, наносящих ущерб деятельности государственных органов…».
— Я решил действовать на основании этого письма Нургалиева, — объясняет Абасов.
— Но здесь нет подписи Нургалиева?
— Ну сами понимаете…
Понимаю: Абасов посчитал, что он — Янукович, а в Докузпаре — оранжевая революция. Организаторы же сочли отказ в проведении митинга филькиной грамотой. 25 апреля в 7 утра, согласно просьбе Абасова, в Усухчай прибыли 63 бойца ОМОНа — на защиту Абасова от народа. К 11 часам в райцентр из сел стали стекаться пешие колонны с транспарантами, где на красном кумаче белым значилось: «Долой хана Керимхана!», «Мы за честные выборы!» и т.д.
Абасов засел в здании администрации на окраине парка отдыха, путь туда преградил ОМОН. Начались затяжные переговоры лидеров колонн и стариков с заместителем министра внутренних дел республики Магомедом Исмаиловым, также приехавшим из Махачкалы спасать Абасова, и заместителем командира ОМОНа подполковником Эдуардом Огневым.
После полудня ОМОН дал коридор колоннам уйти из райцентра. Люди сказали, что в таком случае намерены провести митинг в селении Мискинджи. Под проливным дождем, пешком 7 километров колонны двинулись туда. За ними в автобусах ехал ОМОН. На машине — замминистра Исмаилов и прокурор района Лагметова. На въезде в Мискинджи весь этот хвост встал. Митинг начался. Люди потребовали, что, раз нет Абасова, пусть к ним приедет кто-то из махачкалинского начальства. Замминистра Исмаилов сказал «нет». Страсти накалялись. Около 14 часов со стороны села приехал грузовик с камнями, их вывалили на дорогу. Люди сказали Исмаилову: если не перекроем дорогу, на нас никто не обратит внимания.
— Они не пропускали машины. Беременная была за моей спиной, — горячится теперь подполковник Огнев.
— Врут. Мы пропустили роженицу и машины пограничников, — настаивают митингующие.
— Толпа была агрессивная, с заточками и кольями. И пьяная, — повышает голос подполковник.
— Но на снятом там видео это незаметно — толпа скандирует лозунги, хлопает ораторам, — парирую я.
— Вам подсунули смонтированную пленку, — покрикивает подполковник.
— Хорошо, но как объяснить, что тех 64, кого задержали после разгона и держали в РОВД и сутки, и двое, не освидетельствовали на алкоголь? Также не изъята ни одна единица холодного или огнестрельного оружия, хотя обыски были.
— Недоработка местной милиции, — тут уже Огнев сдержан. — Но кто-то же в нас стрелял. И в нас полетели камни.
— Когда это произошло, лично я отдал приказ Огневу. Но только на применение спецсредств, — признает замминистра Исмаилов.
— И как вышло, что болванками с газом бойцы стали стрелять прямо по людям?
— Свалка получилась, — говорит Огнев. — Рукопашная… Их 800 — нас 63.
Это было около 15 часов. Видеопленка зафиксировала отсутствие какой-либо драки. Зато хорошо видно, как толпу митингующих покидают замминистра Исмаилов и прокурор Лагметова. И через несколько минут по холмам с двух сторон вдоль перекрытой дороги цепочками начинает подниматься ОМОН, занимая господствующие высоты над дорогой и толпой, и оттуда, сверху, расстреливает людей. Сразу выстрелом в сердце был убит на месте Мурад Нагметов, 33 лет, и тяжело ранен Эмин Ахметханов, стоявшие в толпе. И вот тут-то действительно в ОМОН полетели камни: булыжник — орудие не только пролетариата, но и обнищавшего крестьянства.
Итог: гематомы у 11 омоновцев, своими телами заслонивших одного отдельно взятого мелкого чиновника, удерживающего власть путем расстрела возмутившихся. У митингующих, среди которых было много женщин, детей и стариков, — десятки раненых…
— Людей разгоняли, как зайцев. Видел, кто-то в крови упал. Стал искать сына… — плачет Ярмет Узерович Нагметов, отец убитого Мурада. Сгорбившись, он сидит на скамейке больничного парка, пытаясь понять, как же все это случилось. — За что?.. За Абасова? У меня нет образования, но я жил, чтобы мои три сына закончили институты, отслужили армию достойно. Ради чего? Ради страны. Чтобы стране были полезными людьми. А страна?.. Никто даже соболезнования мне не сказал от правительства, что так получилось.
— А зачем они на митинге вообще оказались? Копали бы свой огород… — без сожаления заявил мне потом Абасов.
…Люди убегали от пуль — их догоняли, лупили дубинками. В окна близлежащих домов, не разбирая, кто там — дети, женщины, старики, забрасывали гранаты со слезоточивым газом. Прошивали очередями сараи и туалеты — потом по этим дворам пули и гильзы собирали мешками…
Выжженное сердце
Что же такое применил ОМОН, что повлекло столь тяжелые последствия? Это главный вопрос о событиях 25 апреля.
Всем троим — погибшему на месте Мураду Нагметову, тяжелораненым Эмину Ахметханову и Алюссету Нусруллаеву — пули достались одинаковые. В металлической оболочке диаметром больше сантиметра (с такими можно и на медведя), с газом внутри. Некая усовершенствованная до огнестрела «черемуха».
Досье
Из закона РФ «О милиции». Ст. 12: «При применении специальных средств или огнестрельного оружия сотрудник милиции обязан: стремиться… к тому, чтобы любой ущерб, причиняемый при этом, был минимальным…».
Ст. 15: «Запрещается применять огнестрельное оружие… при значительном скоплении людей, когда от этого могут пострадать посторонние лица. …Запрещается принимать на вооружение огнестрельное оружие и боеприпасы к нему, которые наносят чрезмерные ранения или служат источником неоправданного риска».
Согласно инструкции МВД РФ, этими спецсредствами вообще нельзя стрелять по людям. Только по твердым поверхностям. Однако у всех троих — Нагметова, Ахметханова и Нусруллаева — входные отверстия именно в области груди. Мураду Нагметову «медвежья» дробина попала прямо в сердце, и там, внутри, из нее истекла отравляющая начинка, и сердце оказалось выжжено изнутри, что исключило шансы на спасение. В Эмине Ахметханове, который сейчас находится в Махачкале, в ЦРБ, в тяжелейшем состоянии, дробина не разорвалась, застряла за грудиной. Начиная с 9 мая у него открылись множественные кровотечения внутренних органов. Придя в себя, он попросил привезти из села своего маленького сына — попрощаться…
— Ну почему же вы тогда не вышли к людям? — спрашиваю Абасова в сердцах, по-другому не получается. — Ведь могло быть все иначе: поговорили, и все были бы живы…
— Да что с бедолагами разговаривать… И это не мой народ… Приезжие бандиты — приехали, чтобы меня свергнуть.
Разбор полетов
Главная официальная отмазка сейчас — применение оружия было правомерным, потому что на митинг против Абасова вышли совсем не докузпаринцы, которые на самом деле против него ничего не имеют, а жители других районов, подкупленные криминальными авторитетами Примовыми (арестованы), Канберовыми (в розыске) и Аскеровым (арестован) из Махачкалы и Магарамкента, рвущимися к власти. И поэтому… Их вроде бы можно и пострелять…
— Да не митинг это был вообще, — доводит версию до абсурда подполковник Огнев, — а сопротивление законным требованиям сотрудников правоохранительных органов.
В итоге вообще нет никакого уголовного дела по факту незаконного применения оружия сотрудниками ОМОНа. Зато есть уголовное дело (в производстве республиканской прокуратуры, следователь — М. Махмудов) по факту посягательства на жизнь сотрудников правоохранительных органов. А раненые Ахметханов (житель селения Микрах) и Нусруллаев (житель селения Мискинджи) проходят по нему… свидетелями.
— Да вы не знаете этот народ! — берется объяснять необъяснимое районный прокурор Фируза Лагметова, под непосредственным надзором которой расстрел, собственно, и произошел. — У меня есть основания не считать раненых потерпевшими, они — активные участники.
— А убитый активно бросал в нас кирпичи! — вторит ей подполковник Огнев, любитель, по его словам, женщин, что ему вовсе не мешает в них стрелять.
Кирпичи? Вот как под официальную версию стали подгонять действительность, опять же не считаясь с законом. 26 и 27 апреля мальчишек-мискинджинцев милиция забирала прямо из школы, привозила в отдел, угрожала, подсовывал протоколы с признаниями, что кидались камнями. Естественно, родители при этом не присутствовали, об адвокатах и говорить смешно.
Передо мной сидят два краснощеких мальчика — братья Рамис и Рафик. Рядом — их дедушка. Рафику — 12, Рамису — 15. Они понимают по-русски, но говорят плохо. Мальчики рассказывают, как их ломал «участковый Алик» (Аликрам Абасов): если не признаетесь, что камнями кидались, то 500 рублей штрафа — и посажу… Всего из школы забрали на перемене 13 мальчиков. Подписали то, что Алик подсунул, все.
После этого и до сих пор в школу ходят по 3 — 4 человека на класс. Родители не пускают.
Надо признать, что этот официальный разбор полетов находится в полном противоречии не только со снятым на месте событий видео, но и с тем, что говорят десятки участников митинга 25 апреля — жителей сел Мискинджи, Микрах, Микрах-Касмаляр, Каладжух. Антиабасовские настроения — сильнейшие, на пост главы района люди просят прислать кого угодно, только честного…
Что дальше?
Уверена: эта история могла грохнуть где угодно в нашей стране. Созрели все условия, куда ни плюнь: чиновничья коррупция на бюджете; организованная таким образом нищета народа; наконец, агрессивный антиоранжевый настрой правоохранительных органов.
Однако первым делом рвануло в Дагестане. И это объяснимо. Кавказский колорит наличествует: ОМОНы по всей стране у нас с чеченским синдромом, в этих отрядах уже нет бойцов без опыта войны, но в Дагестане за ОМОНом слава особенная — он постоянно в боях (Огнев: «Я за 4 месяца был в 8 спецоперациях») и уже объективно не способен видеть разницу между вооруженными бандитами и просто людьми, желающими выразить свое мнение; не может контролировать, какое оружие против кого применять.
Значит, что делать? Если уж ОМОНы стали главным антимитинговым лекарством, то эти отряды ни в коем случае, категорически не должны участвовать в спасении чьих-то трусливых задниц. Главы администраций ОБЯЗАНЫ договариваться со своим народом — это часть их должностных полномочий. А раз не можешь, то до свидания. Народное же кровопускание — причина к сиюминутному отстранению такого начальника от власти. И только так, и никаких компромиссов, иначе зараза эта тут же расползется по стране как самый эффективный способ — под шумок якобы оранжевых настроений добиться индульгенции на то, чтобы продолжать пылесосить деньги из бюджета.
Досье
Дмитрий Козак, полномочный представитель президента РФ в ЮФО, 27.04.2006: «…Имело место отсутствие откровенного диалога между муниципальными властями и гражданами… Люди, которые волокитили проблему, будут наказаны. …Но требования сотрудников милиции необходимо выполнять, а не оказывать сопротивление. Мы должны понимать, что любая территория погрузится в хаос, если не будут выполняться требования лиц, на которых возложены обязанности по поддержанию правопорядка. Их действия можно обжаловать в суде, прокуратуре, но оказывать сопротивление недопустимо… Конфликт будет исчерпан, когда завершится расследование инцидента и его причин, когда будут приняты решения по всем тем фактам, с которыми обращаются граждане к руководству республики, в правоохранительные органы».
