О том, что Минфин не дает тратить гипертрофированный Стабилизационный фонд из-за боязни усиления инфляции, сегодня не знают разве что бомжи. Логика в этом страхе есть — расходование средств Стабфонда увеличит количество необеспеченных товарами денег в экономике, что, естественно, усилит инфляцию. С точки зрения экономической теории Минфин действует правильно. Но действия финансовых властей не вполне профессиональны с точки зрения практической экономики. Потому что по ней все имеющиеся у власти деньги должны работать — обеспечивать решение имеющихся у общества проблем.
Проще всего использовать излишние деньги для формирования резерва на черный день — «стелить соломку». Но ситуация становится абсурдной, когда количество «соломки» набирается на целый «стог», при том, что у общества имеются и другие жизненно важные проблемы. При этом расходование излишка на их решение усилит инфляцию только в том случае, если деньги поступят в национальную экономику. Но если их использовать на внешнем рынке, никакого инфляционного эффекта не будет.
У нас имеется множество проблем, которые можно быстро решить как раз расходованием денег на внешнем рынке. Причем некоторые из них являются по всем параметрам жизненно важными. Так, по некоторым оценкам, в стране порядка 50 тысяч детей имеют несовместимые с жизнью заболевания, для излечения от которых требуются импортные лекарства, материалы или оборудование. Их закупка ни в малейшем степени не усилит инфляции. Сегодня на те средства, которые выделяются Минсоцздравразвитию бюджетом, врачи спасают лишь несколько тысяч детей. Еще какую-то часть излечивают за счет своих денег богатые родители. Да благотворительным фондам и СМИ удается собрать средства на спасение нескольких детей.
Такой же эффект даст использование средств Стабфонда для лечения сердечно-сосудистых заболеваний. Установкой расширяющих коронарные сосуды стэнтов можно ежегодно спасать 300 тысяч больных. Сегодня операций по установке стэнтов проводится только 20 тысяч. Причина — у Минсоцздравразвития нет средств для импорта стэнтов. Не лучше выглядит ситуация с инсультом и раком. При этом от этих болезней погибают в основном люди, возраст которых колеблется от 40 до 60 лет. То есть самые квалифицированные работники страны.
Снижение детской смертности от болезней, ранняя диагностика сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний и эффективное лечение этих болезней за счет закупки соответствующего импортного оборудования, материалов и медикаментов, используя омертвленные в Стабфонде средства, позволят за три-четыре года на семь-восемь лет увеличить среднюю продолжительность жизни в стране. При этом инфляция не изменится даже на тысячную долю процента.
В свете изложенного последнее послание президента вызывает больше вопросов, чем дает ответов. С одной стороны, в нем декларируется цель «сбережения народа». Тогда как все предлагаемые меры выхода из демографического кризиса ориентированы на увеличение воспроизводства населения — повышение рождаемости. Цель «сбережения народа» в первую очередь подразумевает заботу о живущих, должна решать проблему увеличения продолжительности жизни людей. Так что между «сбережением» и «воспроизводством» имеется существенная разница: если первое представляет собой нравственный ориентир для власти, то второе ближе к зоотехнике.
Так, в послании имеется одна фраза о смертности по причине тяжелых заболеваний, еще одна — о смертности от употребления алкогольных суррогатов и две фразы — о смертности на дорогах. Итого: прямому «сбережению народа» в послании посвящено всего четыре предложения. Тогда как «увеличению воспроизводства» — 67. Получается, что власть только декларирует нравственный ориентир своей деятельности, а в практике будет придерживаться не имеющего нравственного измерения зоотехнического подхода.
Спору нет, повышать рождаемость нужно. И даже усиливающими инфляцию дотациями. Но почему зоотехнический и при этом, безусловно, инфляционный подход объявляется абсолютно приоритетным? Опять же перечисленные в послании меры обеспечиваются за счет бюджета. И если даже из бюджета, за доли в котором бьются могущественные властные группировки, удается выделить серьезные средства на стимулирование рождаемости, то почему нельзя для «сбережения народа» выделить часть Стабфонда? Вопрос особенно актуален в свете того, что Минфин собрался вкладывать средства Стабфонда в иностранные компании. Получается, инвестировать в чужих дядей средства Стабфонда можно, а в «сбережение народа» нельзя?
Глупо стимулировать рождаемость и не вкладывать деньги в лечение детей, страдающих несовместимыми с жизнью заболеваниями. И не спасать от преждевременной смерти от сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний самых квалифицированных работников. То есть тех, кем через сорок лет еще должны стать дети, которые будут рождены благодаря стимулированию деньгами.
Это глупо не только с демографической, но и с экономической точки зрения. Потому что замораживание средств в Стабфонде в ситуации, когда их можно безопасно относительно инфляции вкладывать в человеческий капитал собственной страны, — это экономическое мещанство.
Несмотря на все вышеизложенное, у автора не поднимается рука бросать во власть камни: мол, «министры-капиталисты» и вожди партии власти только имитируют заботу о «сбережении народа». Власть, разумеется, всегда виновата во всех своих ошибках. Тем не менее она не одна в них виновата. «Короля играет свита». Министры и вожди — люди чрезвычайно занятые. И в основном решением текущих вопросов. В такой ситуации концептуальные и стратегические проблемы невозможно продумывать должным образом и с требуемой тщательностью. Эту задачу для власти решает ее интеллектуальное окружение — эксперты и советники.
Как представляется, качество интеллектуального обеспечения на сегодня для российской власти является самой важной проблемой. В самом деле, денег в избытке, все противники повержены или отогнаны от Олимпа, политическая система отстроена «по руке», государственные институты укомплектованы беспрекословными исполнителями, и т.д., и т.п. Так что все проблемы власти имеют единственный источник — неполноценность ее интеллектуального обеспечения. Та же приснопамятная эпопея с монетизацией льгот является наиболее ясным тому свидетельством.
В 90-е годы власть страдала от сермяжности своего интеллектуального окружения: никто из обслуживающих ее советников и экспертов никогда не жил в современном демократическом обществе и не работал в реальной рыночной экономике. Поэтому в разработках и рекомендациях эти «специалисты» воплощали лишь известный им мировой обществоведческий фольклор. Сегодня ситуация изменилась — окружающие власть интеллектуалы неизмеримо компетентнее неофитов ельцинской эпохи. А потому неполноценность интеллектуального обеспечения имеет другую причину.
Дело в том, что качество экспертов, советников, разработчиков проектов имеет два измерения — профессиональное и человеческое. Качество в первом измерении демонстрирует ресурсная эффективность оценок, рекомендаций, проектов. Качество во втором измерении демонстрирует влияние решений власти на жизнь народа — насколько они болезненны или как они улучшают жизнь простых людей.
Озвученный в послании в качестве главного зоотехнический путь решения демографической проблемы демонстрирует, что во властном окружении человечность далеко не в фаворе — проигрывает профессионализму. Причем с разгромным счетом — 4:67.
Сегодня власть выделяет достаточно большие ресурсы на имитацию своей человечности. Но глупо тратить деньги на игру в гуманность, если их можно использовать на реальную гуманизацию политики.
